Абиос! Глава двадцать четвертая
- xxiii -
Хиротония.
Как и в случае с постригом, я помню лишь отдельные моменты таинства, потому что благодать просто неутомимым ливнем орошала все мое естество. Меня, как только прошла встреча архиерея вывели в центр храма. Владыка, стоя на кафедре, положил мне на голову ладонь, и прочитал молитву. После чего на меня надели "куцый" стихарь (короткая фелонь), я прочитал зачало из "Соборного послания Иакова", и официально стал поставленным в чтеца, имея за спиной более пяти лет опыта чтения на клиросе.
После чего с меня сняли эту ф елонь и одели уже длинный, полноценный. Епископ вновь прочитал необходимые молитвы, и меня опоясали крест-накрест дьяконским орарем. Теперь я уже полноценный иподьякон. Затем, дьякон Максим поставил меня перед иконой Спасителя, справа от Царских Врат, и дал в руки блюдо с кувшином воды, которой после суждено умыть руки Преосвященному. Я думаю, что те кто в сане, понимают и знают, как иногда в этих случаях шутят дьякона. Потому что сами прошли через эту процедуру. Одним словом, стоять с блюдом на котором около килограмма веса, уже через полчаса становиться невыносимо. Руки просто ноют и блюдо вываливается из рук. Ты пытаешься как-то локтями упереться в бока, и найти положение, которое облегчило бы это суперблагодатное стояние.
Напомню читателю, что на дворе стоял Великий Четверг. А это значит, Литургии предшествовали: стихиры на "Господи Воззвах", паримии, изобразительны и прочее чинопоследование. Для не сильно разбирающихся в уставе просто скажу, служба длится примерно на полтора часа дольше, чем в обычные дни.
Через минут сорок дьякон Максик сжалился надо мной, взял кувшин, унес в алтарь, вилил оттуда большую часть воды, оставив не более двухсот грамм, и принес обратно. Стояние существенно облегчилось.
Точно не помню всю гамму своих переживаний, лишь одно скажу, страдание физическое перемешивалось с колоссальной благодатью. Этот "своеобразный" коктейль создает очень уникальные ощущения. И, разумеется, благодать доминировала. Я стоял и искренне, неистово старался молиться.
Кстати, дьякон Георгий тоже где-то был неподалеку. За тем, как происходило его становление в иерея, я не сильно наблюдал - слишком был занят самим собою.
Итак, служба подходила к концу, хиротония отца Георгия совершена, освящение Даров позади. Меня хватают под руки два иподьякона и, доведя до открытых Врат, передают в руки двум старшим дьяконам. Я разговаривал впоследствии со многими дьяконами, и все со мною соглашались относительно тех переживаний, которые испытываются в то время.
Меня стали трижды вести вокруг престола, слегка нагибали на каждом углу, и я целовал эти углы. Проходя мимо архиерея я кланялся ему в ноги, целовал его руку и облачения. Уже в первые секунды из меня ручьем потекли самые настоящие слезы. Я не помнил самого себя! Благодать усиливалась. Мне постоянно казалось, что я уже на вершине блаженства, но с каждой секундой его прибавлялось и прибавлялось. В какой-то момент, помню, я даже подумал малодушно: "Господи, мне уже и так очень хорошо, хватит...", но благодатный "приход" все нарастал и нарастал. Экстазом всего таинства был момент моего становления на одно колено, а архиерей, поднявшись, наложил на меня омофор и стал читать молитвы. Тут уж слезопоток еще более усилился, и мне казалось, что я сейчас просто взлечу от счастья и благодати.
Еще один немаловажный факт надо отметить. В это самое время, когда водили меня вокруг Престола, и в момент чтения молитвы архиерея особенно, непрестанно, наряду с благодатью, как никогда было памятование о своем ничтожестве и недостоинстве.
"Господи! Недостоин я, грешный, блудный и окаянный такого Дара от Тебя! Пощади меня, Господи!" - такие мысли с приятным умилением крутились в голове.
Совершенно не помню уже, как меня облачали, как благословляли и одевали орарь, как вручали служебник. Остались в памяти только постоянные, троекратные "Аксиос!". Потом были краткие поздравления от отцов, но все это как в тумане сегодня в моей памяти. Очнулся я тогда, когда Максик сделал мне тычок в бок, означающий, что надо бы мне сходить на свою первую дьяконскую ектинью "Прости приимше...". Собравшись с мыслями, я произнес требуемые по Уставу прошения и вернулся Северными Дверями в алтарь. Стал на колено, и меня благословили на потребление Даров.
После отпуста, отцы собрались выходить на благодарственный молебен, и владыка уже на выходе произнес: "Отцу Сергию сегодня потреблять!". Тут мимо меня в пономарку прошел молодой отец Константин, вполголоса шутливо произнеся:
- А сейчас ты займешься самым любимым дьяконским делом, - и подмигнул.
В чаше было около поллитры Крови и много Даров. Если бы это были просто хлеб и теплое вино, я, скорее всего, от такого количества, изрядно бы захмелел. Но тут Тело, смоченное теплой Кровью, произвели просто легкое головокружение, и полное умиротворение. Ливень той благодати кончился, сменившись просто чувством огромного и полного счастья. Аксиос!
Вернувшись с молебна владыка подозвал к себе. Я подошел, благословился и встал на колени перед архиереем, потому что тот сидел в низком кресле...
- xxv -
Ссылка по теме: о таинствах Православной Церкви.
Хиротония.
Как и в случае с постригом, я помню лишь отдельные моменты таинства, потому что благодать просто неутомимым ливнем орошала все мое естество. Меня, как только прошла встреча архиерея вывели в центр храма. Владыка, стоя на кафедре, положил мне на голову ладонь, и прочитал молитву. После чего на меня надели "куцый" стихарь (короткая фелонь), я прочитал зачало из "Соборного послания Иакова", и официально стал поставленным в чтеца, имея за спиной более пяти лет опыта чтения на клиросе.
После чего с меня сняли эту ф елонь и одели уже длинный, полноценный. Епископ вновь прочитал необходимые молитвы, и меня опоясали крест-накрест дьяконским орарем. Теперь я уже полноценный иподьякон. Затем, дьякон Максим поставил меня перед иконой Спасителя, справа от Царских Врат, и дал в руки блюдо с кувшином воды, которой после суждено умыть руки Преосвященному. Я думаю, что те кто в сане, понимают и знают, как иногда в этих случаях шутят дьякона. Потому что сами прошли через эту процедуру. Одним словом, стоять с блюдом на котором около килограмма веса, уже через полчаса становиться невыносимо. Руки просто ноют и блюдо вываливается из рук. Ты пытаешься как-то локтями упереться в бока, и найти положение, которое облегчило бы это суперблагодатное стояние.
Напомню читателю, что на дворе стоял Великий Четверг. А это значит, Литургии предшествовали: стихиры на "Господи Воззвах", паримии, изобразительны и прочее чинопоследование. Для не сильно разбирающихся в уставе просто скажу, служба длится примерно на полтора часа дольше, чем в обычные дни.
Через минут сорок дьякон Максик сжалился надо мной, взял кувшин, унес в алтарь, вилил оттуда большую часть воды, оставив не более двухсот грамм, и принес обратно. Стояние существенно облегчилось.
Точно не помню всю гамму своих переживаний, лишь одно скажу, страдание физическое перемешивалось с колоссальной благодатью. Этот "своеобразный" коктейль создает очень уникальные ощущения. И, разумеется, благодать доминировала. Я стоял и искренне, неистово старался молиться.
Кстати, дьякон Георгий тоже где-то был неподалеку. За тем, как происходило его становление в иерея, я не сильно наблюдал - слишком был занят самим собою.
Итак, служба подходила к концу, хиротония отца Георгия совершена, освящение Даров позади. Меня хватают под руки два иподьякона и, доведя до открытых Врат, передают в руки двум старшим дьяконам. Я разговаривал впоследствии со многими дьяконами, и все со мною соглашались относительно тех переживаний, которые испытываются в то время.
Меня стали трижды вести вокруг престола, слегка нагибали на каждом углу, и я целовал эти углы. Проходя мимо архиерея я кланялся ему в ноги, целовал его руку и облачения. Уже в первые секунды из меня ручьем потекли самые настоящие слезы. Я не помнил самого себя! Благодать усиливалась. Мне постоянно казалось, что я уже на вершине блаженства, но с каждой секундой его прибавлялось и прибавлялось. В какой-то момент, помню, я даже подумал малодушно: "Господи, мне уже и так очень хорошо, хватит...", но благодатный "приход" все нарастал и нарастал. Экстазом всего таинства был момент моего становления на одно колено, а архиерей, поднявшись, наложил на меня омофор и стал читать молитвы. Тут уж слезопоток еще более усилился, и мне казалось, что я сейчас просто взлечу от счастья и благодати.
Еще один немаловажный факт надо отметить. В это самое время, когда водили меня вокруг Престола, и в момент чтения молитвы архиерея особенно, непрестанно, наряду с благодатью, как никогда было памятование о своем ничтожестве и недостоинстве.
"Господи! Недостоин я, грешный, блудный и окаянный такого Дара от Тебя! Пощади меня, Господи!" - такие мысли с приятным умилением крутились в голове.
Совершенно не помню уже, как меня облачали, как благословляли и одевали орарь, как вручали служебник. Остались в памяти только постоянные, троекратные "Аксиос!". Потом были краткие поздравления от отцов, но все это как в тумане сегодня в моей памяти. Очнулся я тогда, когда Максик сделал мне тычок в бок, означающий, что надо бы мне сходить на свою первую дьяконскую ектинью "Прости приимше...". Собравшись с мыслями, я произнес требуемые по Уставу прошения и вернулся Северными Дверями в алтарь. Стал на колено, и меня благословили на потребление Даров.
После отпуста, отцы собрались выходить на благодарственный молебен, и владыка уже на выходе произнес: "Отцу Сергию сегодня потреблять!". Тут мимо меня в пономарку прошел молодой отец Константин, вполголоса шутливо произнеся:
- А сейчас ты займешься самым любимым дьяконским делом, - и подмигнул.
В чаше было около поллитры Крови и много Даров. Если бы это были просто хлеб и теплое вино, я, скорее всего, от такого количества, изрядно бы захмелел. Но тут Тело, смоченное теплой Кровью, произвели просто легкое головокружение, и полное умиротворение. Ливень той благодати кончился, сменившись просто чувством огромного и полного счастья. Аксиос!
Вернувшись с молебна владыка подозвал к себе. Я подошел, благословился и встал на колени перед архиереем, потому что тот сидел в низком кресле...
- xxv -
Ссылка по теме: о таинствах Православной Церкви.