Рассказы о грушах. Эксперимент
Пожалуй, самым известным исследованием устной речи стал эксперимент американского лингвиста Уоллеса Чейфа «Рассказы о грушах». В середине 70-х годов прошлого века он решил посмотреть, как один и тот же сюжет будет выглядеть в пересказе разных людей и что это может прояснить относительно их особенностей восприятия информации, выбора языкового материала или культурных различий. Для этого Чейф снял шестиминутный фильм о том, как мальчик крадет у фермера корзину с грушами.
Действие ролика разворачивается в абстрактной теплой стране, а его герои не произносят ни слова. Испытуемые должны сами объяснить все увиденное. И тут рассказчики натыкаются на старательно расставленные препятствия: изобразительное поле фильма тестирует внимание и способ интерпретации зрителя. Например, на второй минуте появляется мужчина с козой, он проходит мимо сборщика груш и исчезает из кадра. Был он или его не было - это для сюжета абсолютно неважно, но зато его включение или невключение в пересказ покажет, как люди обрабатывают такую второстепенную информацию.
Или сцена, где мальчик, засмотревшись на встреченную девочку, наезжает на камень и падает с велосипеда - это проверка на то, как зритель расскажет про события из категории «причина-следствие». Или странная пинг-понг игрушка в руках у прохожего? Ни в одном языке мира у нее нет названия - задача говорящего как-то преодолеть эту проблему. А вот финальная, полная драматизма, сцена: фермер обнаруживает себя обворованным и видит уходящих в горизонт детей, которые жуют его груши. Она заставляет рассказчика подвести мораль под эту историю и выплеснуть наконец свои эмоции.
Чейф опробовал свой эксперимент более чем на 15 языках (включая экзотический язык майя - сакапультек), по 20 человек на каждый. Чтобы перейти к анализу, он и группа его коллег расшифровывали записи рассказов, разбивали их на элементарные высказывания, размечали паузы, речевые сбои вроде шатающегося «эээ» между двумя мыслями, интонационные особенности.
Так они увидели, что говорящий думает и облекает мысль в слова почти одновременно, тогда как пишущий невольно соблюдает дистанцию между этими процессами (скорость письма в 10 раз ниже скорости речи). Но устная речь не течет единым потоком, а продвигается толчками, интонационными единицами, как назвал их Чейф. Каждая такая единица вводит один элемент новой информации и отражает фокус сознания рассказчика - то, на чем концентрируется его мысль в каждый момент времени.
Кроме лингвистических законов на рассказчика влияет и его культурный бэкграунд. Например, американцы говорили о фильме как о фильме - использовали киноведческий язык, чтобы прокомментировать качество съемки. Отмечали неподходящее звуковое оформление, слабую работу художника по костюмам или неестественные цвета. Одним словом, стремились показать себя знатоками кино. Тогда как греки считали, что они знатоки жизни, и говорили именно о событиях фильма: рассуждали о характерах героев, о морали, о тихой радости работы на земле. Не останавливаясь на форме, они говорили только о содержании - и в результате длина рассказов греков (84 слова) оказалась чуть ли не в два раза меньше рассказов американцев (125 слов).
Источник: статья "Детектор нарратива: что можно узнать о рассказчике по его речи"
Действие ролика разворачивается в абстрактной теплой стране, а его герои не произносят ни слова. Испытуемые должны сами объяснить все увиденное. И тут рассказчики натыкаются на старательно расставленные препятствия: изобразительное поле фильма тестирует внимание и способ интерпретации зрителя. Например, на второй минуте появляется мужчина с козой, он проходит мимо сборщика груш и исчезает из кадра. Был он или его не было - это для сюжета абсолютно неважно, но зато его включение или невключение в пересказ покажет, как люди обрабатывают такую второстепенную информацию.
Или сцена, где мальчик, засмотревшись на встреченную девочку, наезжает на камень и падает с велосипеда - это проверка на то, как зритель расскажет про события из категории «причина-следствие». Или странная пинг-понг игрушка в руках у прохожего? Ни в одном языке мира у нее нет названия - задача говорящего как-то преодолеть эту проблему. А вот финальная, полная драматизма, сцена: фермер обнаруживает себя обворованным и видит уходящих в горизонт детей, которые жуют его груши. Она заставляет рассказчика подвести мораль под эту историю и выплеснуть наконец свои эмоции.
Чейф опробовал свой эксперимент более чем на 15 языках (включая экзотический язык майя - сакапультек), по 20 человек на каждый. Чтобы перейти к анализу, он и группа его коллег расшифровывали записи рассказов, разбивали их на элементарные высказывания, размечали паузы, речевые сбои вроде шатающегося «эээ» между двумя мыслями, интонационные особенности.
Так они увидели, что говорящий думает и облекает мысль в слова почти одновременно, тогда как пишущий невольно соблюдает дистанцию между этими процессами (скорость письма в 10 раз ниже скорости речи). Но устная речь не течет единым потоком, а продвигается толчками, интонационными единицами, как назвал их Чейф. Каждая такая единица вводит один элемент новой информации и отражает фокус сознания рассказчика - то, на чем концентрируется его мысль в каждый момент времени.
Кроме лингвистических законов на рассказчика влияет и его культурный бэкграунд. Например, американцы говорили о фильме как о фильме - использовали киноведческий язык, чтобы прокомментировать качество съемки. Отмечали неподходящее звуковое оформление, слабую работу художника по костюмам или неестественные цвета. Одним словом, стремились показать себя знатоками кино. Тогда как греки считали, что они знатоки жизни, и говорили именно о событиях фильма: рассуждали о характерах героев, о морали, о тихой радости работы на земле. Не останавливаясь на форме, они говорили только о содержании - и в результате длина рассказов греков (84 слова) оказалась чуть ли не в два раза меньше рассказов американцев (125 слов).
Источник: статья "Детектор нарратива: что можно узнать о рассказчике по его речи"