Невозможно обо всем догадаться
Иногда клиенты говорят с обидой: вы меня не понимаете!
Ценный момент.
Тогда я отвечаю, что успех нашей работы зависит именно от того, сможем ли мы прийти к общему пониманию. Сможем ли мы договориться о том, что будем называть черным, а что - белым. Что - насилием, а что - любовью. Что - страшным, а что - естественным. Создать то, что философы называют «общим полем смыслов».
Это можно представить, как Транссибирскую магистраль.
И вот клиент, например, говорит…. Например… Например: «Слушайте, ну ведь во всех семьях изменяют». Или: «Ну, если меня били, значит, было за что, правильно?».
И я предполагаю, что он сейчас где-то в районе Ярославля на нашем внутреннем Транссибе. А я где-то около Читы.
Тогда мы начинаем двигаться друг к другу, но не потому, что кто-то вещает истину, а кто-то другой уныло уступает и соглашается.
Нет, на чистом человеческом интересе.
И когда мы, наконец, встретились, и создано общее поле смыслов, обычно выясняется, что мы уже не в Ярославле и не в Чите, а где-то под Омском.
Иногда эта дорога занимает много времени. Пути постоянно заносит, товарняки перекрывают дорогу, станционные смотрители бастуют, и мы, доползая до вожделенной точки, глядим друг на друга с отчаянной радостью и недоверием. Стягиваем железные сапоги и щуримся от солнца.
А иногда мы вообще на соседних станциях. Буквально десять минут на электричке.
Никогда заранее не знаешь, как пойдет.
Этот навык путешествий навстречу друг другу - ничего сакрального в нем нет. Немного посложнее чистки зубов и приготовления яичницы.
Просто у нас этот навык часто хромает. Или отсутствует. Нас этому не учили, и до сих пор нигде не учат.
Поэтому иногда мы уверены, что другие абсолютно идентичны нам, и обо всем должны сами догадаться, а «если он сам не понимает, то и объяснять бесполезно».
Это не так.
Или - что чувства, хоть наши, хоть другого человека, это такая незначительная деталь в общей картине, надстроечка над здравым смыслом, которую просто не надо учитывать. И картина не изменится.
Все обстоит с точностью до наоборот.
Это так называемую «рациональность» и «здравый смысл» можно не учитывать. Мы их и не учитываем сплошь и рядом. Чувства крутят ими (и нами), как хотят.
Еще мы можем думать, что «людям просто пофиг, что я думаю», и «все мои переживания - ненормальные», и так далее, вариантов я слышала много.
И все это может означать только, что нам отчаянно страшно быть непонятыми.
Сказать об этом тоже отчаянно страшно.
Да часто и некому.
И остается только выращивать цветы в вакууме. А они там фигово растут.
Поэтому, да, я говорю, что успех психотерапии на три четверти зависит от того, научимся ли мы друг друга понимать. Не с первого, конечно, раза. Часто и не с десятого.
Но с какого-то - научимся.
А потом это умение - оно чудесным образом оказывается применимо везде. Помогает договариваться с родителями. И с детьми. И с собой. И понимать свое тело. И коллег по работе. И заказчика.
Можно больше не ждать на заснеженном полустанке, когда наш поезд поедет хоть куда-нибудь. Или до нашего запасного пути доберется команда спасателей (которые сами догадались, что нас надо спасти, хотя мы не подавали сигнал бедствия, и вообще улыбались, но они же «должны были сами понять»).
Позволительно быть самому себе машинистом, и храбро двигаться вперед. Когда страшно - ненадолго останавливаться.
И прокладывать новые рельсы, а не ехать по старым, в тупик с чертополохом.
Путешествовать и не бояться рисковать. Или отъезжать назад и не чувствовать, что ты сам себя предал. Или злиться на задержку в пути и понимать, что эта злость не порвет тебя, как тузик грелку.
И возвращаться в свой внутренний Ярославль тоже можно. И другим его показывать.
Вы удивитесь, но многим там понравится.
Какое, скажут, у вас тут место чудесное. И свет, и речка, и холмы... позвольте остаться тут у вас подольше.
Анастасия Рубцова, источник
Ценный момент.
Тогда я отвечаю, что успех нашей работы зависит именно от того, сможем ли мы прийти к общему пониманию. Сможем ли мы договориться о том, что будем называть черным, а что - белым. Что - насилием, а что - любовью. Что - страшным, а что - естественным. Создать то, что философы называют «общим полем смыслов».
Это можно представить, как Транссибирскую магистраль.
И вот клиент, например, говорит…. Например… Например: «Слушайте, ну ведь во всех семьях изменяют». Или: «Ну, если меня били, значит, было за что, правильно?».
И я предполагаю, что он сейчас где-то в районе Ярославля на нашем внутреннем Транссибе. А я где-то около Читы.
Тогда мы начинаем двигаться друг к другу, но не потому, что кто-то вещает истину, а кто-то другой уныло уступает и соглашается.
Нет, на чистом человеческом интересе.
И когда мы, наконец, встретились, и создано общее поле смыслов, обычно выясняется, что мы уже не в Ярославле и не в Чите, а где-то под Омском.
Иногда эта дорога занимает много времени. Пути постоянно заносит, товарняки перекрывают дорогу, станционные смотрители бастуют, и мы, доползая до вожделенной точки, глядим друг на друга с отчаянной радостью и недоверием. Стягиваем железные сапоги и щуримся от солнца.
А иногда мы вообще на соседних станциях. Буквально десять минут на электричке.
Никогда заранее не знаешь, как пойдет.
Этот навык путешествий навстречу друг другу - ничего сакрального в нем нет. Немного посложнее чистки зубов и приготовления яичницы.
Просто у нас этот навык часто хромает. Или отсутствует. Нас этому не учили, и до сих пор нигде не учат.
Поэтому иногда мы уверены, что другие абсолютно идентичны нам, и обо всем должны сами догадаться, а «если он сам не понимает, то и объяснять бесполезно».
Это не так.
Или - что чувства, хоть наши, хоть другого человека, это такая незначительная деталь в общей картине, надстроечка над здравым смыслом, которую просто не надо учитывать. И картина не изменится.
Все обстоит с точностью до наоборот.
Это так называемую «рациональность» и «здравый смысл» можно не учитывать. Мы их и не учитываем сплошь и рядом. Чувства крутят ими (и нами), как хотят.
Еще мы можем думать, что «людям просто пофиг, что я думаю», и «все мои переживания - ненормальные», и так далее, вариантов я слышала много.
И все это может означать только, что нам отчаянно страшно быть непонятыми.
Сказать об этом тоже отчаянно страшно.
Да часто и некому.
И остается только выращивать цветы в вакууме. А они там фигово растут.
Поэтому, да, я говорю, что успех психотерапии на три четверти зависит от того, научимся ли мы друг друга понимать. Не с первого, конечно, раза. Часто и не с десятого.
Но с какого-то - научимся.
А потом это умение - оно чудесным образом оказывается применимо везде. Помогает договариваться с родителями. И с детьми. И с собой. И понимать свое тело. И коллег по работе. И заказчика.
Можно больше не ждать на заснеженном полустанке, когда наш поезд поедет хоть куда-нибудь. Или до нашего запасного пути доберется команда спасателей (которые сами догадались, что нас надо спасти, хотя мы не подавали сигнал бедствия, и вообще улыбались, но они же «должны были сами понять»).
Позволительно быть самому себе машинистом, и храбро двигаться вперед. Когда страшно - ненадолго останавливаться.
И прокладывать новые рельсы, а не ехать по старым, в тупик с чертополохом.
Путешествовать и не бояться рисковать. Или отъезжать назад и не чувствовать, что ты сам себя предал. Или злиться на задержку в пути и понимать, что эта злость не порвет тебя, как тузик грелку.
И возвращаться в свой внутренний Ярославль тоже можно. И другим его показывать.
Вы удивитесь, но многим там понравится.
Какое, скажут, у вас тут место чудесное. И свет, и речка, и холмы... позвольте остаться тут у вас подольше.
Анастасия Рубцова, источник