Тень Победы
Марк Андрианов - о том, как Россия подсела на иглу бесконечных «побед»
IMAGE CREDIT
«Россия победила Запад». «Российские школьники победили на международной олимпиаде». «Ученые из России победили». «Австралийский боксер российского происхождения победил». В череде различных триумфов, активно освещаемых российскими СМИ и лидерами общественного мнения, подчас несложно заблудиться: куда ни кинь взгляд, обязательно обнаружится очередное свершение, призванное убедить людей в том, что Родина их не только неисправимо мудра, но и бесконечно непобедима. Россия, так сказать, не просто родина слонов - она родина слонов победоносных, справедливых и неизменно торжествующих. Тут есть и страна-цивилизация, и великая культура, и народ-богоносец. Войн Россия никогда не развязывала, но всегда в них побеждала. Заняла 17 миллионов квадратных километров, но исключительно мирным путем (а Ермак с Хабаровым так, туристические круизы организовывали). Изобрела все на свете, просто никогда не задумывалась о патентах.
Культ победы, в XXI веке захвативший российское публичное пространство под аккомпанемент возвращения других элементов постсоветской ностальгии (от ДОСААФ до ГТО, от гимна до «героя труда»), недолго довольствовался одним только праздником 9 Мая. Постепенно он стал распространяться, давая в обществе чудовищные метастазы: во-первых, страна одновременно оказалась в плену экзальтированного дискурса «вставания с колен» (вдвойне уязвимого потому, что он предлагал гражданам считать начало новой эпохи собственной истории периодом национального унижения), а во-вторых, о «победе» стали говорить практически везде и по любому поводу. Рекордные урожаи, рекордный экспорт, рекордное бурение… даже погодные невзгоды - и те стали подавать в форме «уникальных» и «беспрецедентных», тем самым укрепляя общий горизонт превосходного, который неожиданно окружил россиян буквально со всех сторон. Если житель России сталкивался с чем-либо, то это обязательно представлялось в каком-то сюрреалистично гротескном ключе: слева были «исторические речи» и «эпохальные выступления», справа - «самые большие» забои и надои, а где-то посередине его донимали рекордные курсы валют и беспрецедентные кризисы, почему-то овладевшие «великой сверхдержавой». Дожди и стройки, соревнования и наводнения, QR-коды и блины - все в России, как в каком-то фантастическом произведении, становилось огромным и невообразимым, заслуживающим не рефлексии, а лишь трепета и благоговения.
После тяжелых испытаний 1990-х желание россиян стать жителями «нормальной» страны было более чем объяснимо: бытовая разруха не лечилась прикладыванием георгиевской ленточки, а долги по зарплатам нельзя было раздать через урапатриотическое подбрасывание чепчиков. В августе 1999 года соцопросы показывали, что 59% россиян хотят жить «как на Западе» (причем только в возрастной группе «60+» сторонники такой позиции составляли меньшинство, 41% против 59%). Даже в 2003 году лишь 34% респондентов полагали, что Россия должна стремиться к статусу сверхдержавы. В 2014 году таких было уже 42%; можно сказать, что граждан снова бросили в пекло «ненормальности» - правда, называя такое состояние «особой исторической миссией», «деколонизацией», «денацификацией» и прочими формами борьбы с воображаемыми сатанистами. Жизнь в России превратилась в своеобразный косплей голливудского боевика: корни всех проблем страны неожиданно обнаружились за ее пределами, но козни коварных врагов, одновременно могущественных и беспомощных против таинственной русской души, должны рухнуть под натиском тройственного союза «национализаций», «мобилизаций» и «цивилизаций». «Россия обречена на победу», - не осознавая смысла произнесенного, одновременно клекочут прохановы и ходаковские, матвейчевы и путины. «Россия обречена на успех».
Людей, желающих обманываться, как известно, обмануть несложно. Россияне же, к сожалению, в определенный момент не могли сопротивляться обрушившейся на их головы массированной телевизионной пропаганде, да и не очень-то хотели: на фоне реального улучшения благосостояния в первой половине нулевых (а следовательно, на фоне увеличившихся ожиданий) хотелось «продолжения банкета», но власть вместо яств могла предложить лишь пафосный блокбастер «Возвращение метанарратива». Грубо говоря, в неравенстве «пушки или масло» появилась третья переменная - попкорн.
Масштаб имитации реальности оказался действительно впечатляющий: как сказал десять лет назад фермер Василий Мельниченко, «Россия производит впечатление великой державы, но больше ничего не производит». Приятнее всего смотреть фильмы, где добро побеждает, а ты понимаешь, что добро - это ты; так и в последнее десятилетие россиян пытались более чем разнообразными способами убедить в том, что они постоянно побеждают, за какое бы дело ни взялись. Потратить 1,5 трлн рублей, но провести зимнюю Олимпиаду в городе, где в день финала женского слоупстайла будет +20? Пожалуйста. Сравнивать аннексию Крыма с победой над нацизмом? Пожалуйста; в 2014 году это сделает губернатор Владимирской области. Грозить Флориде ракетами во время Послания Федеральному Собранию? Пожалуйста; и большинство граждан поддержит это, заявив, что страх других стран перед Россией - это хорошо. Дальше - больше: во время проведения в России футбольного мундиаля пресс-секретарь президента сравнит победу сборной над Испанией с «хроникой 9 мая 1945 года», а депутаты Госдумы скажут, что победа над Египтом была нужна, «как нашим отцам и дедам 75 лет назад на Орловско-Курской дуге». Характерно, кстати, что в 2020 году в России нередко появлялись плакаты с текстом «75 лет Победы», а не «75 лет Победе», - что означало, по всей видимости, неустанную и непрекращающуюся викторию страны на протяжении всех прошедших долгих лет. Чего не сделаешь ради непреходящего чувства побед! Какие уж тут грамматические нормы родного языка.
В какой-то момент происходящее начинает напоминать сеанс коллективного аутотренинга: как героиня Ирины Муравьевой в известном советском фильме неустанно напоминала себе о собственной обаятельности и привлекательности, так и россияне продолжают рассказывать друг другу истории о торжестве чего-нибудь отечественного, чтобы «жить стало лучше, жить стало веселей». Встреча с действительностью оказывается куда менее ценной, а возможно, и вовсе нежелательной, ведь куда приятнее называть Владимира Зворыкина, Саймона Кузнеца или Абрахама Маслоу «русскими учеными», чем интересоваться, почему политическое руководство твоей страны месяцами не обнародует сведения о потерях на бессмысленной войне.
Kennan Institute
By Mark Andrianov on September 13, 2023
IMAGE CREDIT
«Россия победила Запад». «Российские школьники победили на международной олимпиаде». «Ученые из России победили». «Австралийский боксер российского происхождения победил». В череде различных триумфов, активно освещаемых российскими СМИ и лидерами общественного мнения, подчас несложно заблудиться: куда ни кинь взгляд, обязательно обнаружится очередное свершение, призванное убедить людей в том, что Родина их не только неисправимо мудра, но и бесконечно непобедима. Россия, так сказать, не просто родина слонов - она родина слонов победоносных, справедливых и неизменно торжествующих. Тут есть и страна-цивилизация, и великая культура, и народ-богоносец. Войн Россия никогда не развязывала, но всегда в них побеждала. Заняла 17 миллионов квадратных километров, но исключительно мирным путем (а Ермак с Хабаровым так, туристические круизы организовывали). Изобрела все на свете, просто никогда не задумывалась о патентах.
Культ победы, в XXI веке захвативший российское публичное пространство под аккомпанемент возвращения других элементов постсоветской ностальгии (от ДОСААФ до ГТО, от гимна до «героя труда»), недолго довольствовался одним только праздником 9 Мая. Постепенно он стал распространяться, давая в обществе чудовищные метастазы: во-первых, страна одновременно оказалась в плену экзальтированного дискурса «вставания с колен» (вдвойне уязвимого потому, что он предлагал гражданам считать начало новой эпохи собственной истории периодом национального унижения), а во-вторых, о «победе» стали говорить практически везде и по любому поводу. Рекордные урожаи, рекордный экспорт, рекордное бурение… даже погодные невзгоды - и те стали подавать в форме «уникальных» и «беспрецедентных», тем самым укрепляя общий горизонт превосходного, который неожиданно окружил россиян буквально со всех сторон. Если житель России сталкивался с чем-либо, то это обязательно представлялось в каком-то сюрреалистично гротескном ключе: слева были «исторические речи» и «эпохальные выступления», справа - «самые большие» забои и надои, а где-то посередине его донимали рекордные курсы валют и беспрецедентные кризисы, почему-то овладевшие «великой сверхдержавой». Дожди и стройки, соревнования и наводнения, QR-коды и блины - все в России, как в каком-то фантастическом произведении, становилось огромным и невообразимым, заслуживающим не рефлексии, а лишь трепета и благоговения.
После тяжелых испытаний 1990-х желание россиян стать жителями «нормальной» страны было более чем объяснимо: бытовая разруха не лечилась прикладыванием георгиевской ленточки, а долги по зарплатам нельзя было раздать через урапатриотическое подбрасывание чепчиков. В августе 1999 года соцопросы показывали, что 59% россиян хотят жить «как на Западе» (причем только в возрастной группе «60+» сторонники такой позиции составляли меньшинство, 41% против 59%). Даже в 2003 году лишь 34% респондентов полагали, что Россия должна стремиться к статусу сверхдержавы. В 2014 году таких было уже 42%; можно сказать, что граждан снова бросили в пекло «ненормальности» - правда, называя такое состояние «особой исторической миссией», «деколонизацией», «денацификацией» и прочими формами борьбы с воображаемыми сатанистами. Жизнь в России превратилась в своеобразный косплей голливудского боевика: корни всех проблем страны неожиданно обнаружились за ее пределами, но козни коварных врагов, одновременно могущественных и беспомощных против таинственной русской души, должны рухнуть под натиском тройственного союза «национализаций», «мобилизаций» и «цивилизаций». «Россия обречена на победу», - не осознавая смысла произнесенного, одновременно клекочут прохановы и ходаковские, матвейчевы и путины. «Россия обречена на успех».
Людей, желающих обманываться, как известно, обмануть несложно. Россияне же, к сожалению, в определенный момент не могли сопротивляться обрушившейся на их головы массированной телевизионной пропаганде, да и не очень-то хотели: на фоне реального улучшения благосостояния в первой половине нулевых (а следовательно, на фоне увеличившихся ожиданий) хотелось «продолжения банкета», но власть вместо яств могла предложить лишь пафосный блокбастер «Возвращение метанарратива». Грубо говоря, в неравенстве «пушки или масло» появилась третья переменная - попкорн.
Масштаб имитации реальности оказался действительно впечатляющий: как сказал десять лет назад фермер Василий Мельниченко, «Россия производит впечатление великой державы, но больше ничего не производит». Приятнее всего смотреть фильмы, где добро побеждает, а ты понимаешь, что добро - это ты; так и в последнее десятилетие россиян пытались более чем разнообразными способами убедить в том, что они постоянно побеждают, за какое бы дело ни взялись. Потратить 1,5 трлн рублей, но провести зимнюю Олимпиаду в городе, где в день финала женского слоупстайла будет +20? Пожалуйста. Сравнивать аннексию Крыма с победой над нацизмом? Пожалуйста; в 2014 году это сделает губернатор Владимирской области. Грозить Флориде ракетами во время Послания Федеральному Собранию? Пожалуйста; и большинство граждан поддержит это, заявив, что страх других стран перед Россией - это хорошо. Дальше - больше: во время проведения в России футбольного мундиаля пресс-секретарь президента сравнит победу сборной над Испанией с «хроникой 9 мая 1945 года», а депутаты Госдумы скажут, что победа над Египтом была нужна, «как нашим отцам и дедам 75 лет назад на Орловско-Курской дуге». Характерно, кстати, что в 2020 году в России нередко появлялись плакаты с текстом «75 лет Победы», а не «75 лет Победе», - что означало, по всей видимости, неустанную и непрекращающуюся викторию страны на протяжении всех прошедших долгих лет. Чего не сделаешь ради непреходящего чувства побед! Какие уж тут грамматические нормы родного языка.
В какой-то момент происходящее начинает напоминать сеанс коллективного аутотренинга: как героиня Ирины Муравьевой в известном советском фильме неустанно напоминала себе о собственной обаятельности и привлекательности, так и россияне продолжают рассказывать друг другу истории о торжестве чего-нибудь отечественного, чтобы «жить стало лучше, жить стало веселей». Встреча с действительностью оказывается куда менее ценной, а возможно, и вовсе нежелательной, ведь куда приятнее называть Владимира Зворыкина, Саймона Кузнеца или Абрахама Маслоу «русскими учеными», чем интересоваться, почему политическое руководство твоей страны месяцами не обнародует сведения о потерях на бессмысленной войне.
Kennan Institute
By Mark Andrianov on September 13, 2023