«Они были сильны развратом наших хозяйственных учреждений»
Сухари, которые мы потеряли, или коррупция в Российской Империи в ходе Русско-Турецкой войны 1877-1878 г. на примере продовольственного снабжения армии.
«По приказанию Его Императорского Высочества Главнокомандующего,- докладывал государственный контролер Александру II,- интендантство обязано было образовать особый прибалканский запас продуктов из 215.000 пудов сухарей». На фото: Александр II (первый справа) и великий князь Николай Николаевич (третий справа)
Фото: МАММ / МДФ
Как сухарь стал яблоком раздора
145 лет назад, в августе 1878 года, начались судебные разбирательства по делу о качестве сухарей, заготавливавшихся для русской армии во время недавней войны с Турцией; за ходом дела следила, без преувеличения, вся страна, ведь речь шла о главном солдатском продукте питания, на котором поставщики и их покровители зарабатывали колоссальные деньги.
«Были поддержаны кем следует»
Возмущению просвещенной части российского общества не было предела. Крайне неприятные воспоминания о лишениях, которые терпела русская армия во время Крымской войны 1853-1856 годов из-за недостатка продовольствия, в 1877-м вдруг нахлынули вновь, с такой силой, будто с тех пор не прошло более двух десятилетий. Ведь в ходе новой Русско-турецкой войны, призванной стать реваншем за поражение в Крымской, ситуация с обеспечением армии съестными припасами выглядела ничем не лучше прежней.
Особую остроту недовольству придавало то, что, в отличие от прошлой войны, когда все и вся доставляли по плохим дорогам в Крым обозами, для Дунайской армии припасы доставлялись по железной дороге. А с начала мобилизации, объявленной 2 ноября 1876 года, было достаточно времени, чтобы запасти продовольствие в нужном для войск количестве.
Но во всеподданнейших отчетах Военного министерства императору Александру II и докладах полевого штаба главнокомандующего Дунайской армией - брата самодержца, генерал-адъютанта великого князя Николая Николаевича,- все выглядело просто идеально. Необходимые количества всех видов припасов были заготовлены.
Правда, в документах довольно расплывчато описывались итоги заготовки продукта, со времен правления Елизаветы Петровны считавшегося главным для русского солдата,- сухарей.
Однако помочь в разрешении как этого, так и прочих затруднений, должен был способ снабжения армии, избранный главнокомандующим, о сути которого в итоговом отчете по интендантской части Дунайской армии сообщалось:
«Его Высочество Главнокомандующий, признавая необходимым устроить это довольствие чрез посредство комиссионеров, избрал из числа лиц, заявивших желание принять на себя означенное довольствие войск армии, в случае перехода ее за пределы империи, товарищество, образовавшееся для того из Грегера с Горвицом, Когана и Пашова, и потому поручил Интенданту Армии войти с этими лицами в соглашение».
«Товарищество по продовольствию армии» купцов первой гильдии Е. И. Грегера, А. И. Горвица и А. О. Когана (М. И. Пашов не смог внести требуемую для участия часть залога) и его представители в войсках приступили к работе. И после перехода войсками границы союзной Румынии, как сообщал в своих корреспонденциях из Дунайской армии В. И. Немирович-Данченко, известный в то время публицист и писатель, положение с провизией стало очень сложным:
«Приказанием по армии, от 9-го апреля 1877 года, за №71, продовольствие войск отдано в руки товариществу. Едва успели перейти через границу - как оно уже на первых же порах оказалось несостоятельным. Несмотря на то что оно было предупреждено вовремя - войска 11-го корпуса, по приходе в Галац и Браилов, четыре дня ждали прибытия агентов товарищества с запасами, но ни первых, ни последних не дождались. Войскам пришлось с первых же дней похода есть неприкосновенный сухарный запас, что могло быть допущено только впоследствии, в разгаре военных действий, и то в крайности.
Когда было доставлено товариществом сено для лошадей, то оно оказалось прогорелым настолько, что лошади от него отворачивались».
Некоторые командиры, как констатировал В. И. Немирович-Данченко, попытались было вернуться к прежней системе заготовки съестных припасов:
«Командир 12-го корпуса, Ванновский, отдал приказание ничего не брать от товарищества, а заготовлять самим».
Отказаться от услуг агентов товарищества решил и командир 8-го корпуса генерал-лейтенант Ф. Ф. Радецкий. Но приказать оказалось гораздо проще, чем сделать:
«Агенты,- сообщал В. И. Немирович-Данченко,- почуяв в этих распоряжениях грозу,- кинулись с жалобами, которые были поддержаны кем следует. Поэтому, 20го апреля, за №46 состоялось распоряжение, которым уничтожались все отдельные маркитанты и подрядчики в армии и, кроме того, устанавливалось запрещение жаловаться на товарищество... После этого распоряжения, корпусные командиры, считавшие своею обязанностью заботиться о желудках солдат и лошадей, на все махнули рукой...»
«От этой печальной обстановки появилась уже дизентерия и с каждым днем развивается, принимая злокачественный эпидемический характер»
«Солдатам выдают сухари гнилые»
Не лучше обстояло дело и с припасами, доставленными товариществом в Румынию: к примеру, полковой священник о. Вакх Гурьев в письме домой из Унген 25 сентября 1877 года отмечал:
«Вся околица Унген завалена целыми горами сена, сухарей, муки, и все это стоит непокрытое...»
В других местах мешки с сухарями укладывали в ямы, ничем не выстилая и ничем не накрывая эти земляные хранилища. Действовали агенты товарищества совершенно логично: припасы уже были приняты армией, а вместо испорченных сыростью и дождями сухарей военными будут заказаны новые партии, что принесет дополнительный доход.
Командир роты лейб-гвардии Московского полка капитан А. П. Паскин вспоминал о результатах подобной работы осенью 1877 года:
«Надо сказать, что дожди, часто перепадавшие в начале сентября и не прекращавшиеся в последние 12 дней этого месяца, сильно подмочили сухари и они частью проплеснили и были выброшены, а частью съедены людьми в те дни, когда агентство поздно доставляло булки».
А после начала боевых действий проблемы с поставками провизии в войска и с ее качеством стали хроническими даже в самых элитных частях русской гвардии. Начальник Главного штаба российской армии генерал от инфантерии Н. П. Михневич, во время войны 1877-1878 годов командовавший ротой в лейб-гвардии Семеновском полку, писал в воспоминаниях о качестве выдававшихся тогда сухарей:
«Я сходил справиться, дадут ли нам поесть чего-нибудь, сказали, что нет; тогда я сам сварил суп: взял сухарей и жиру с кожей от ветчины, так как соли не было ни у кого, порезал мелко на куски и несколько раз скипятил на огне, кроме того заварил чайку…
Зажгли свечку и приготовились есть, но вдруг к ужасу увидели, что на поверхности супа плавают мелкие беленькие червячки из сухарей.
Мы сначала стали их вылавливать, но видя, что с червячками выплескивается и бульон, мы, под влиянием голода, решили отодвинуть свечу и есть без разбору, что и исполнили с большим аппетитом».
В обычных полках складывалась еще более плачевная ситуация. О. Вакх Гурьев, прикомандированный к дивизионному госпиталю, сообщал 26 октября 1877 года о причинах заболевания нижних чинов:
«Солдатам выдают сухари гнилые и те в уменьшенной пропорции: прежде давали по два фунта, а теперь по фунту с четвертью… От этой печальной обстановки появилась уже дизентерия и с каждым днем развивается, принимая злокачественный эпидемический характер...».
Писал священник и о том, что больных приходится кормить «теми же сухарями, от которых они заболели». А также о том, что эпидемия сводит солдат в могилу. Упоминал в том же письме о. Вакх и о совершенно ином подходе к снабжению у союзников-румын:
«Румыны новички и младенцы в военном деле: они в первый раз участвуют в серьезной войне, а что про них рассказывают: и палатки их лучше наших, и подстилка везде есть, и кормят солдат не ржаными сухарями, подчас зеленого цвета, а белыми пшеничными галетами, дают солдатам кофе, рисовый суп; а в их лазарете есть сенники, матрацы, подушки, одеяла, белье, хорошая пища...»
В прежние годы при возникновении непреодолимых проблем с поставками продовольствия армия переходила к реквизициям продуктов у местного населения.
Но при освобождении братьев-славян это строжайше запретили.
Резко возражало против реквизиций и товарищество, опасавшееся снижения доходов. Офицерам еще удавалось что-то купить в болгарских деревнях. Но нижние чины, почти не имевшие средств, переходили на подножный корм. 1 ноября 1877 года о. Вакх Гурьев упоминал в письме домой:
«Обширные поля с кукурузой, подобно тому, как и нескошенная травушка на степях, так и стоят до сих пор нетронутые, застарелые до того, что кукурузу нельзя уварить, хоть вари ее целую неделю, словно окаменелая; впрочем, наши солдатики ухитряются ее жарить на кострах… Результат один: чрез два дня дизентерия - и к нам в лазарет. Эта окаменелая кукуруза много содействует быстрому развитию эпидемии; а как ее запретишь есть голодным солдатам? Да и не голодные кушают ее как лакомство, все же лучше зеленых сухарей».
После героического перехода через Балканы качество доставляемого продовольствия стало еще хуже. Ведь припасы под снегом и дождем везли на волах от ставших очень далекими линий железной дороги.
Но ничего не могли изменить отнюдь не только строевые офицеры и генералы.
«Это безобразное товарищество,- писал великий князь Александр Александрович (на фото),- почти ничего не доставляло войскам, но имеет сильную поддержку в полевом штабе»
«Ничего не помогает»
Командовавший Восточным отрядом Дунайской армии наследник престола - генерал-лейтенант великий князь Александр Александрович в письмах не раз высказывал свое недовольство снабжением подчиненных ему корпусов. Так, по поводу главных поставщиков он писал своему бывшему наставнику - члену Государственного совета тайному советнику К. П. Победоносцеву:
«Это безобразное товарищество почти ничего не доставляло войскам, но имеет сильную поддержку в полевом штабе».
А в письме супруге - великой княгине Марии Федоровне жаловался:
«Интендантская часть отвратительная, и ничего не делают, чтобы поправить ее. Воровство и мошенничество страшное, и казну обкрадывают и в огромных размерах. Что ни пишешь, что ни говоришь, ничего не помогает и никакого распоряжения нет».
О беспорядках в продовольственном снабжении Дунайской армии сообщал императору Александру II государственный контролер генерал-адъютант С. А. Грейг.
В его всеподданнейшем докладе самодержцу за 1877 год в разделе, касавшемся заготовления сухарей, говорилось:
«Эта важная часть продовольствия наших войск одновременно была предоставлена в разных пунктах России нескольким подрядчикам. Так, камергеру Шереметеву дан был заказ 75.000 четв. сухарей (мера объема сыпучих продуктов, четверть равнялась 209,6 литра.- “История”), князю Оболенскому и купцу Шеньяну 150.000 четвертей и постоянному поставщику Одесского военного округа Посохову и Данилевскому с Ко по 150.000 четвертей каждому и наконец подполковнику Изенбеку до 182.000 четвертей».
Однако поставщики, как сообщал государственный контролер, нарушили свои обязательства:
«К 10 октября 1877 г., когда Посохов должен был уже поставить 50.000 четвертей сухарей, поставка их вовсе не начиналась, а к 10 ноября было сдано их едва 4% из следовавших к поставке 550.000 пуд. Почти в таком же положении находилась в Одессе и выпечка сухарей князем Оболенским и купцом Шеньяном».
А Военное министерство, вместо того чтобы получить с них положенную неустойку за просрочку поставок, относилось к подрядчикам «весьма снисходительно», предоставляя дополнительные льготы. Государственный контролер обращал внимание императора на то, что «одною чрезвычайною спешностью требования сухарей могли оправдываться высокие контрактные цены, за них подрядчиками выпрошенные и Военным министерством уплачиваемые».
Александр II написал на этой части доклада резолюцию:
«Обращаю на это особое внимание Военного Министра».
Но никакого усиления контроля за поставщиками и ужесточения требований к исполнению ими заказов не последовало. А главному контролеру из Военного министерства ответили, что все недостатки объясняются «особыми обстоятельствами военного времени».
В ходе войны Государственный контроль подтвердил наличие многочисленных нарушений и у «Товарищества по продовольствию армии». Во всеподданнейшем докладе за 1878 год приводились результаты российского армейского склада в Бухаресте:
«Из этого же склада перевезено было значительное количество дурного качества сухарей во Фратешти. Как показало расследование, сухари эти прежде были забракованы в Бухаресте особою, свидетельствовавшею их комиссией, но затем приобретены товариществом и ими сданы и приняты в интендантский склад».
Содержалось в докладе и описание сухарей, того же поставщика с другого склада:
«При сортировке продуктов в Петрошанах, попадались мешки сухарей, перемешанных с кусками кирпича, дерева и разным мусором; в других мешках оказались сухари и галеты, приготовленные из муки с значительною примесью отрубей и иных посторонних предметов, или же пережженные сухари из невыкисшего теста. На означенных мешках было клеймо товарищества по продовольствию армии. Таких недоброкачественных сухарей и галет найдено до 7.500 пуд.»
В разных местах были найдены десятки тысяч пудов негодных сухарей, поставленных «Товариществом по продовольствию армии», но Военное министерство и главнокомандующий Дунайской армией ограничились отдачей под суд смотрителей складов.
Однако самая настоящая фантасмагория началась накануне победы русских войск.
«Прелестную картину представлял бивуак, когда стемнело и тысячу огней заблестело в долине»
«Столь дорого стоившее казне»
Успешное продвижение Дунайской армии показывало, что война долго не продлится. И поставщики продовольствия поняли, что после завершения боев чрезвычайного запроса на провизию больше не будет. А значит, нечем будет обосновывать и столь же чрезвычайно высокие цены на сухари. Понимали это и их покровители. И потому, как докладывал императору следующий государственный контролер - действительный тайный советник Д. М. Сольский, у великого князя Николая Николаевича появилась идея создать продовольственные склады у Балкан:
«По приказанию Его Императорского Высочества Главнокомандующего, интендантство обязано было образовать особый прибалканский запас продуктов из 215.000 пудов сухарей…»
Деньги на закупку провизии и ее перевозку, как оказалось, были потрачены впустую:
«Продукты, перевозка коих стоила казне свыше 500.000 руб. и была необходима в виду особенных стратегических соображений, прибыли в назначенные пункты в то время, когда наша армия давно уже заняла Адрианополь, а в прибалканском запасе надобность вовсе миновала».
Часть сухарей бросили, а часть повезли на волах дальше, к войскам. И 12 апреля 1878 года о. Вакх Гурьев писал:
«Сухарей навалили и здесь в Чорлу целые горы; но пусть бы эти запасы доставлялись по морю на пароходах, это бы еще ничего, a то постоянно прибывают наши несчастные вольнонаемные транспорты из-за Балкан. Можно представить, какое добро они доставляют. Сухари, мука и крупа, все это зеленое, желто-серое. К навороченным здесь около одной мечети складам наших запасов подойти близко нельзя, так разит от них удушливым запахом гнили. Наши командиры подняли ожесточенную войну с интендантами и решительно отказываются принимать такой провиант».
Но чудеса на этом не закончились. Позднее Д. М. Сольский сообщал самодержцу:
«По заключении, в феврале 1878 г., Сан-Стефанского договора, командовавший войсками в тылу Армии Генерал-Адъютант Дрентельн, в виду скопления в Бухаресте огромного количества принятых и ожидаемых к поступлению сухарей, в которых, по случаю окончания войны, не предстояло надобности, испросил разрешение Главнокомандующего на прекращение, наивыгоднейшими для казны способами, дальнейшей поставки сухарей».
Но вместо выгоды казна вновь несла грандиозные расходы.
К примеру, одному из поставщиков, отставному полковнику Изенбеку, было выплачено 650 тыс. руб. в качестве возмещения потери доходов, которые он мог получить, поставив сухари.
«Между тем,- писал государственный контролер,- при ревизионном исследовании всей операции поставки сухарей Изенбеком было обнаружено, что упомянутое соглашение, столь дорого стоившее казне, не оправдывалось вовсе обстоятельствами дела: что Изенбек был контрагентом неисправным и Главное Интендантское Управление, осведомившись о ходе операции по поставке им сухарей, двукратно напоминало интендантству тыла Армии, что, в виду явной неисправности Изенбека, дальнейший прием от него сухарей для казны не обязателен».
Однако поставщики, построившие сухарные заводы, считали, что подобные выплаты за прекращение договоров наносят им слишком большой ущерб. И им, несмотря на обилие сухарей на складах, пошли навстречу. В ряде военных округов, включая Киевский, были даны новые наряды на поставки сухарей. Что в свою очередь вызвало опасения у тех, кто заготавливал самый солдатский продукт обычным образом, скупая сухари у занимавшихся их изготовлением крестьян.
Лицом, заинтересованным в сохранении крестьянского способа, оказался Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор генерал-адъютант М. И. Чертков. И с его подачи, как утверждалось, началась дискредитация киевского сухарного завода «Товарищества Перевощиков, князь Урусов и Ко». Владельцы обвинялись в использовании ненадлежащей воды, некачественной муки и выпуске заведомо бракованных сухарей. За владельцев вступились военные приемщики на заводе, что, естественно, не обрадовало генерал-губернатора. Офицеров обвинили в коррупции, нарушении дисциплины и прочих грехах. И в августе 1878 года они предстали перед мировым судом. Ну а поскольку их оправдали, затем их судили военным судом и приговорили к достаточно неприятному наказанию.
За ходом дела следила вся читающая Россия, ведь оно самым явным образом демонстрировало, что за всеми позорными махинациями с солдатским провиантом стоят высокопоставленные лица. Об этом же написал и В. И. Немирович-Данченко, обрушив гнев на «Товарищество по продовольствию армии» и его покровителей:
«Сами по себе и Грегер, и Горвиц, и Коган - нули.
Они были сильны развратом наших хозяйственных учреждений, продажностью людей, на обязанности которых лежала забота о том, чтобы армия была сыта, одета и обута. Прежде всего - эти господа явились в армию с такими рекомендациями, что с ними трудно было соперничать кому-либо. Горвица и Когана представлял знакомый их по Одессе генералинтендант Аренс, а Грегер оказался давно и лично известным начальнику штаба действующей армии Непокойчицкому за безукоризненно честного человека. Грегер, если я не ошибаюсь, был даже управляющим генерала Непокойчицкого».
При этом В. И. Немирович-Данченко не стал писать о том, что без обиняков обсуждалось в светских кругах. Считалось, что негласным участником товарищества была, как о ней писали, «любовница великого князя - Числова», и потому главнокомандующий благоволил этим поставщикам. А удивительное отсутствие реакции императора на жалобы со всех сторон, как утверждали злые языки, было связано с тем, что его любовница - княжна Е. М. Долгорукова - не оставалась в стороне от подобных щекотливых операций, зачастую получая мзду с нечистых на руку предпринимателей (см. «Возил государю портфель, набитый тысячей сторублевых бумажек»).
Ведь речь шла не просто о больших - о колоссальных для того времени деньгах. В России тогда те, кто имел миллион рублей, считались сверхбогатыми, а «Товариществу по продовольствию армии» изначально собирались выплатить 25 млн руб.
А что до солдат, то каждый знает: главное отличительное свойство русского человека - умение приспосабливаться к любым обстоятельствам. Правда, иногда он от этого устает и начинает демонстрировать свой - обычно мирно дремлющий - темперамент.
Авторы:
Евгений Жирнов
Коммерсантъ История
26.08.2023, 22:03
***
Адептам "победы вопреки" текст должен зайти, потому что не смотря на то, что Русскую Императорскую армию кормили буквально гнилыми и червивыми сухарями, а жалобы офицеров на беспредел "заворачивалась", ибо монополисты-поставщики "гнилья" имели покровителей на самом верху.
Всего через 40 лет "хлебные бунты" стали одними из предпосылок Февральской революции 1917 г., но главной её причиной стала коррумпированность и необучаемость российских "элит", которые по-прежнему "пилили бабло на армии" и ставили некоментентных, но "своих" людей на высокие посты, хотя ситуация на фронте была далеко не такой радужной, как на Балканах в конце 19 века...
«По приказанию Его Императорского Высочества Главнокомандующего,- докладывал государственный контролер Александру II,- интендантство обязано было образовать особый прибалканский запас продуктов из 215.000 пудов сухарей». На фото: Александр II (первый справа) и великий князь Николай Николаевич (третий справа)
Фото: МАММ / МДФ
Как сухарь стал яблоком раздора
145 лет назад, в августе 1878 года, начались судебные разбирательства по делу о качестве сухарей, заготавливавшихся для русской армии во время недавней войны с Турцией; за ходом дела следила, без преувеличения, вся страна, ведь речь шла о главном солдатском продукте питания, на котором поставщики и их покровители зарабатывали колоссальные деньги.
«Были поддержаны кем следует»
Возмущению просвещенной части российского общества не было предела. Крайне неприятные воспоминания о лишениях, которые терпела русская армия во время Крымской войны 1853-1856 годов из-за недостатка продовольствия, в 1877-м вдруг нахлынули вновь, с такой силой, будто с тех пор не прошло более двух десятилетий. Ведь в ходе новой Русско-турецкой войны, призванной стать реваншем за поражение в Крымской, ситуация с обеспечением армии съестными припасами выглядела ничем не лучше прежней.
Особую остроту недовольству придавало то, что, в отличие от прошлой войны, когда все и вся доставляли по плохим дорогам в Крым обозами, для Дунайской армии припасы доставлялись по железной дороге. А с начала мобилизации, объявленной 2 ноября 1876 года, было достаточно времени, чтобы запасти продовольствие в нужном для войск количестве.
Но во всеподданнейших отчетах Военного министерства императору Александру II и докладах полевого штаба главнокомандующего Дунайской армией - брата самодержца, генерал-адъютанта великого князя Николая Николаевича,- все выглядело просто идеально. Необходимые количества всех видов припасов были заготовлены.
Правда, в документах довольно расплывчато описывались итоги заготовки продукта, со времен правления Елизаветы Петровны считавшегося главным для русского солдата,- сухарей.
Однако помочь в разрешении как этого, так и прочих затруднений, должен был способ снабжения армии, избранный главнокомандующим, о сути которого в итоговом отчете по интендантской части Дунайской армии сообщалось:
«Его Высочество Главнокомандующий, признавая необходимым устроить это довольствие чрез посредство комиссионеров, избрал из числа лиц, заявивших желание принять на себя означенное довольствие войск армии, в случае перехода ее за пределы империи, товарищество, образовавшееся для того из Грегера с Горвицом, Когана и Пашова, и потому поручил Интенданту Армии войти с этими лицами в соглашение».
«Товарищество по продовольствию армии» купцов первой гильдии Е. И. Грегера, А. И. Горвица и А. О. Когана (М. И. Пашов не смог внести требуемую для участия часть залога) и его представители в войсках приступили к работе. И после перехода войсками границы союзной Румынии, как сообщал в своих корреспонденциях из Дунайской армии В. И. Немирович-Данченко, известный в то время публицист и писатель, положение с провизией стало очень сложным:
«Приказанием по армии, от 9-го апреля 1877 года, за №71, продовольствие войск отдано в руки товариществу. Едва успели перейти через границу - как оно уже на первых же порах оказалось несостоятельным. Несмотря на то что оно было предупреждено вовремя - войска 11-го корпуса, по приходе в Галац и Браилов, четыре дня ждали прибытия агентов товарищества с запасами, но ни первых, ни последних не дождались. Войскам пришлось с первых же дней похода есть неприкосновенный сухарный запас, что могло быть допущено только впоследствии, в разгаре военных действий, и то в крайности.
Когда было доставлено товариществом сено для лошадей, то оно оказалось прогорелым настолько, что лошади от него отворачивались».
Некоторые командиры, как констатировал В. И. Немирович-Данченко, попытались было вернуться к прежней системе заготовки съестных припасов:
«Командир 12-го корпуса, Ванновский, отдал приказание ничего не брать от товарищества, а заготовлять самим».
Отказаться от услуг агентов товарищества решил и командир 8-го корпуса генерал-лейтенант Ф. Ф. Радецкий. Но приказать оказалось гораздо проще, чем сделать:
«Агенты,- сообщал В. И. Немирович-Данченко,- почуяв в этих распоряжениях грозу,- кинулись с жалобами, которые были поддержаны кем следует. Поэтому, 20го апреля, за №46 состоялось распоряжение, которым уничтожались все отдельные маркитанты и подрядчики в армии и, кроме того, устанавливалось запрещение жаловаться на товарищество... После этого распоряжения, корпусные командиры, считавшие своею обязанностью заботиться о желудках солдат и лошадей, на все махнули рукой...»
«От этой печальной обстановки появилась уже дизентерия и с каждым днем развивается, принимая злокачественный эпидемический характер»
«Солдатам выдают сухари гнилые»
Не лучше обстояло дело и с припасами, доставленными товариществом в Румынию: к примеру, полковой священник о. Вакх Гурьев в письме домой из Унген 25 сентября 1877 года отмечал:
«Вся околица Унген завалена целыми горами сена, сухарей, муки, и все это стоит непокрытое...»
В других местах мешки с сухарями укладывали в ямы, ничем не выстилая и ничем не накрывая эти земляные хранилища. Действовали агенты товарищества совершенно логично: припасы уже были приняты армией, а вместо испорченных сыростью и дождями сухарей военными будут заказаны новые партии, что принесет дополнительный доход.
Командир роты лейб-гвардии Московского полка капитан А. П. Паскин вспоминал о результатах подобной работы осенью 1877 года:
«Надо сказать, что дожди, часто перепадавшие в начале сентября и не прекращавшиеся в последние 12 дней этого месяца, сильно подмочили сухари и они частью проплеснили и были выброшены, а частью съедены людьми в те дни, когда агентство поздно доставляло булки».
А после начала боевых действий проблемы с поставками провизии в войска и с ее качеством стали хроническими даже в самых элитных частях русской гвардии. Начальник Главного штаба российской армии генерал от инфантерии Н. П. Михневич, во время войны 1877-1878 годов командовавший ротой в лейб-гвардии Семеновском полку, писал в воспоминаниях о качестве выдававшихся тогда сухарей:
«Я сходил справиться, дадут ли нам поесть чего-нибудь, сказали, что нет; тогда я сам сварил суп: взял сухарей и жиру с кожей от ветчины, так как соли не было ни у кого, порезал мелко на куски и несколько раз скипятил на огне, кроме того заварил чайку…
Зажгли свечку и приготовились есть, но вдруг к ужасу увидели, что на поверхности супа плавают мелкие беленькие червячки из сухарей.
Мы сначала стали их вылавливать, но видя, что с червячками выплескивается и бульон, мы, под влиянием голода, решили отодвинуть свечу и есть без разбору, что и исполнили с большим аппетитом».
В обычных полках складывалась еще более плачевная ситуация. О. Вакх Гурьев, прикомандированный к дивизионному госпиталю, сообщал 26 октября 1877 года о причинах заболевания нижних чинов:
«Солдатам выдают сухари гнилые и те в уменьшенной пропорции: прежде давали по два фунта, а теперь по фунту с четвертью… От этой печальной обстановки появилась уже дизентерия и с каждым днем развивается, принимая злокачественный эпидемический характер...».
Писал священник и о том, что больных приходится кормить «теми же сухарями, от которых они заболели». А также о том, что эпидемия сводит солдат в могилу. Упоминал в том же письме о. Вакх и о совершенно ином подходе к снабжению у союзников-румын:
«Румыны новички и младенцы в военном деле: они в первый раз участвуют в серьезной войне, а что про них рассказывают: и палатки их лучше наших, и подстилка везде есть, и кормят солдат не ржаными сухарями, подчас зеленого цвета, а белыми пшеничными галетами, дают солдатам кофе, рисовый суп; а в их лазарете есть сенники, матрацы, подушки, одеяла, белье, хорошая пища...»
В прежние годы при возникновении непреодолимых проблем с поставками продовольствия армия переходила к реквизициям продуктов у местного населения.
Но при освобождении братьев-славян это строжайше запретили.
Резко возражало против реквизиций и товарищество, опасавшееся снижения доходов. Офицерам еще удавалось что-то купить в болгарских деревнях. Но нижние чины, почти не имевшие средств, переходили на подножный корм. 1 ноября 1877 года о. Вакх Гурьев упоминал в письме домой:
«Обширные поля с кукурузой, подобно тому, как и нескошенная травушка на степях, так и стоят до сих пор нетронутые, застарелые до того, что кукурузу нельзя уварить, хоть вари ее целую неделю, словно окаменелая; впрочем, наши солдатики ухитряются ее жарить на кострах… Результат один: чрез два дня дизентерия - и к нам в лазарет. Эта окаменелая кукуруза много содействует быстрому развитию эпидемии; а как ее запретишь есть голодным солдатам? Да и не голодные кушают ее как лакомство, все же лучше зеленых сухарей».
После героического перехода через Балканы качество доставляемого продовольствия стало еще хуже. Ведь припасы под снегом и дождем везли на волах от ставших очень далекими линий железной дороги.
Но ничего не могли изменить отнюдь не только строевые офицеры и генералы.
«Это безобразное товарищество,- писал великий князь Александр Александрович (на фото),- почти ничего не доставляло войскам, но имеет сильную поддержку в полевом штабе»
«Ничего не помогает»
Командовавший Восточным отрядом Дунайской армии наследник престола - генерал-лейтенант великий князь Александр Александрович в письмах не раз высказывал свое недовольство снабжением подчиненных ему корпусов. Так, по поводу главных поставщиков он писал своему бывшему наставнику - члену Государственного совета тайному советнику К. П. Победоносцеву:
«Это безобразное товарищество почти ничего не доставляло войскам, но имеет сильную поддержку в полевом штабе».
А в письме супруге - великой княгине Марии Федоровне жаловался:
«Интендантская часть отвратительная, и ничего не делают, чтобы поправить ее. Воровство и мошенничество страшное, и казну обкрадывают и в огромных размерах. Что ни пишешь, что ни говоришь, ничего не помогает и никакого распоряжения нет».
О беспорядках в продовольственном снабжении Дунайской армии сообщал императору Александру II государственный контролер генерал-адъютант С. А. Грейг.
В его всеподданнейшем докладе самодержцу за 1877 год в разделе, касавшемся заготовления сухарей, говорилось:
«Эта важная часть продовольствия наших войск одновременно была предоставлена в разных пунктах России нескольким подрядчикам. Так, камергеру Шереметеву дан был заказ 75.000 четв. сухарей (мера объема сыпучих продуктов, четверть равнялась 209,6 литра.- “История”), князю Оболенскому и купцу Шеньяну 150.000 четвертей и постоянному поставщику Одесского военного округа Посохову и Данилевскому с Ко по 150.000 четвертей каждому и наконец подполковнику Изенбеку до 182.000 четвертей».
Однако поставщики, как сообщал государственный контролер, нарушили свои обязательства:
«К 10 октября 1877 г., когда Посохов должен был уже поставить 50.000 четвертей сухарей, поставка их вовсе не начиналась, а к 10 ноября было сдано их едва 4% из следовавших к поставке 550.000 пуд. Почти в таком же положении находилась в Одессе и выпечка сухарей князем Оболенским и купцом Шеньяном».
А Военное министерство, вместо того чтобы получить с них положенную неустойку за просрочку поставок, относилось к подрядчикам «весьма снисходительно», предоставляя дополнительные льготы. Государственный контролер обращал внимание императора на то, что «одною чрезвычайною спешностью требования сухарей могли оправдываться высокие контрактные цены, за них подрядчиками выпрошенные и Военным министерством уплачиваемые».
Александр II написал на этой части доклада резолюцию:
«Обращаю на это особое внимание Военного Министра».
Но никакого усиления контроля за поставщиками и ужесточения требований к исполнению ими заказов не последовало. А главному контролеру из Военного министерства ответили, что все недостатки объясняются «особыми обстоятельствами военного времени».
В ходе войны Государственный контроль подтвердил наличие многочисленных нарушений и у «Товарищества по продовольствию армии». Во всеподданнейшем докладе за 1878 год приводились результаты российского армейского склада в Бухаресте:
«Из этого же склада перевезено было значительное количество дурного качества сухарей во Фратешти. Как показало расследование, сухари эти прежде были забракованы в Бухаресте особою, свидетельствовавшею их комиссией, но затем приобретены товариществом и ими сданы и приняты в интендантский склад».
Содержалось в докладе и описание сухарей, того же поставщика с другого склада:
«При сортировке продуктов в Петрошанах, попадались мешки сухарей, перемешанных с кусками кирпича, дерева и разным мусором; в других мешках оказались сухари и галеты, приготовленные из муки с значительною примесью отрубей и иных посторонних предметов, или же пережженные сухари из невыкисшего теста. На означенных мешках было клеймо товарищества по продовольствию армии. Таких недоброкачественных сухарей и галет найдено до 7.500 пуд.»
В разных местах были найдены десятки тысяч пудов негодных сухарей, поставленных «Товариществом по продовольствию армии», но Военное министерство и главнокомандующий Дунайской армией ограничились отдачей под суд смотрителей складов.
Однако самая настоящая фантасмагория началась накануне победы русских войск.
«Прелестную картину представлял бивуак, когда стемнело и тысячу огней заблестело в долине»
«Столь дорого стоившее казне»
Успешное продвижение Дунайской армии показывало, что война долго не продлится. И поставщики продовольствия поняли, что после завершения боев чрезвычайного запроса на провизию больше не будет. А значит, нечем будет обосновывать и столь же чрезвычайно высокие цены на сухари. Понимали это и их покровители. И потому, как докладывал императору следующий государственный контролер - действительный тайный советник Д. М. Сольский, у великого князя Николая Николаевича появилась идея создать продовольственные склады у Балкан:
«По приказанию Его Императорского Высочества Главнокомандующего, интендантство обязано было образовать особый прибалканский запас продуктов из 215.000 пудов сухарей…»
Деньги на закупку провизии и ее перевозку, как оказалось, были потрачены впустую:
«Продукты, перевозка коих стоила казне свыше 500.000 руб. и была необходима в виду особенных стратегических соображений, прибыли в назначенные пункты в то время, когда наша армия давно уже заняла Адрианополь, а в прибалканском запасе надобность вовсе миновала».
Часть сухарей бросили, а часть повезли на волах дальше, к войскам. И 12 апреля 1878 года о. Вакх Гурьев писал:
«Сухарей навалили и здесь в Чорлу целые горы; но пусть бы эти запасы доставлялись по морю на пароходах, это бы еще ничего, a то постоянно прибывают наши несчастные вольнонаемные транспорты из-за Балкан. Можно представить, какое добро они доставляют. Сухари, мука и крупа, все это зеленое, желто-серое. К навороченным здесь около одной мечети складам наших запасов подойти близко нельзя, так разит от них удушливым запахом гнили. Наши командиры подняли ожесточенную войну с интендантами и решительно отказываются принимать такой провиант».
Но чудеса на этом не закончились. Позднее Д. М. Сольский сообщал самодержцу:
«По заключении, в феврале 1878 г., Сан-Стефанского договора, командовавший войсками в тылу Армии Генерал-Адъютант Дрентельн, в виду скопления в Бухаресте огромного количества принятых и ожидаемых к поступлению сухарей, в которых, по случаю окончания войны, не предстояло надобности, испросил разрешение Главнокомандующего на прекращение, наивыгоднейшими для казны способами, дальнейшей поставки сухарей».
Но вместо выгоды казна вновь несла грандиозные расходы.
К примеру, одному из поставщиков, отставному полковнику Изенбеку, было выплачено 650 тыс. руб. в качестве возмещения потери доходов, которые он мог получить, поставив сухари.
«Между тем,- писал государственный контролер,- при ревизионном исследовании всей операции поставки сухарей Изенбеком было обнаружено, что упомянутое соглашение, столь дорого стоившее казне, не оправдывалось вовсе обстоятельствами дела: что Изенбек был контрагентом неисправным и Главное Интендантское Управление, осведомившись о ходе операции по поставке им сухарей, двукратно напоминало интендантству тыла Армии, что, в виду явной неисправности Изенбека, дальнейший прием от него сухарей для казны не обязателен».
Однако поставщики, построившие сухарные заводы, считали, что подобные выплаты за прекращение договоров наносят им слишком большой ущерб. И им, несмотря на обилие сухарей на складах, пошли навстречу. В ряде военных округов, включая Киевский, были даны новые наряды на поставки сухарей. Что в свою очередь вызвало опасения у тех, кто заготавливал самый солдатский продукт обычным образом, скупая сухари у занимавшихся их изготовлением крестьян.
Лицом, заинтересованным в сохранении крестьянского способа, оказался Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор генерал-адъютант М. И. Чертков. И с его подачи, как утверждалось, началась дискредитация киевского сухарного завода «Товарищества Перевощиков, князь Урусов и Ко». Владельцы обвинялись в использовании ненадлежащей воды, некачественной муки и выпуске заведомо бракованных сухарей. За владельцев вступились военные приемщики на заводе, что, естественно, не обрадовало генерал-губернатора. Офицеров обвинили в коррупции, нарушении дисциплины и прочих грехах. И в августе 1878 года они предстали перед мировым судом. Ну а поскольку их оправдали, затем их судили военным судом и приговорили к достаточно неприятному наказанию.
За ходом дела следила вся читающая Россия, ведь оно самым явным образом демонстрировало, что за всеми позорными махинациями с солдатским провиантом стоят высокопоставленные лица. Об этом же написал и В. И. Немирович-Данченко, обрушив гнев на «Товарищество по продовольствию армии» и его покровителей:
«Сами по себе и Грегер, и Горвиц, и Коган - нули.
Они были сильны развратом наших хозяйственных учреждений, продажностью людей, на обязанности которых лежала забота о том, чтобы армия была сыта, одета и обута. Прежде всего - эти господа явились в армию с такими рекомендациями, что с ними трудно было соперничать кому-либо. Горвица и Когана представлял знакомый их по Одессе генералинтендант Аренс, а Грегер оказался давно и лично известным начальнику штаба действующей армии Непокойчицкому за безукоризненно честного человека. Грегер, если я не ошибаюсь, был даже управляющим генерала Непокойчицкого».
При этом В. И. Немирович-Данченко не стал писать о том, что без обиняков обсуждалось в светских кругах. Считалось, что негласным участником товарищества была, как о ней писали, «любовница великого князя - Числова», и потому главнокомандующий благоволил этим поставщикам. А удивительное отсутствие реакции императора на жалобы со всех сторон, как утверждали злые языки, было связано с тем, что его любовница - княжна Е. М. Долгорукова - не оставалась в стороне от подобных щекотливых операций, зачастую получая мзду с нечистых на руку предпринимателей (см. «Возил государю портфель, набитый тысячей сторублевых бумажек»).
Ведь речь шла не просто о больших - о колоссальных для того времени деньгах. В России тогда те, кто имел миллион рублей, считались сверхбогатыми, а «Товариществу по продовольствию армии» изначально собирались выплатить 25 млн руб.
А что до солдат, то каждый знает: главное отличительное свойство русского человека - умение приспосабливаться к любым обстоятельствам. Правда, иногда он от этого устает и начинает демонстрировать свой - обычно мирно дремлющий - темперамент.
Авторы:
Евгений Жирнов
Коммерсантъ История
26.08.2023, 22:03
***
Адептам "победы вопреки" текст должен зайти, потому что не смотря на то, что Русскую Императорскую армию кормили буквально гнилыми и червивыми сухарями, а жалобы офицеров на беспредел "заворачивалась", ибо монополисты-поставщики "гнилья" имели покровителей на самом верху.
Всего через 40 лет "хлебные бунты" стали одними из предпосылок Февральской революции 1917 г., но главной её причиной стала коррумпированность и необучаемость российских "элит", которые по-прежнему "пилили бабло на армии" и ставили некоментентных, но "своих" людей на высокие посты, хотя ситуация на фронте была далеко не такой радужной, как на Балканах в конце 19 века...