Коварная слава.
Одно из удивительных явлений текущей войны - отсутствие заметного протеста со стороны родителей и близких погибших военных. И одновременно с этим - готовность тех, чьи дети и мужья ещё живы, отправлять их на почти верную погибель. В чем же причины такой ужасной тенденции?
Вот несколько более или менее очевидных причин этого:
- непонимание всей степени опасности, вызванное бодряческим настроем пропаганды;
- покорность, обусловленная внушенной с детства идеей о том, что государство имеет право самовластно распоряжаться жизнью подданных;
- искренняя вера в справедливость ведущейся войны - еще один результат работы пропагандистов;
- материальный интерес, усугубленный тем, что человеческая жизнь не представляет большой ценности.
Этот список можно продолжить, добавив к нему такие пункты, как стадное чувство или незнание законных механизмов защиты от власти.
Однако есть одно обстоятельство, которое многие интуитивно чувствуют, но не могут или не решаются сформулировать: гибель близких, которая у любого нормального человека вызывает лишь скорбь, для многих российских граждан - повод для гордости. Или, скажем прямо - тщеславия.
Возьмём акцию «Бессмертный полк», причем даже не в её нынешнем, милитаристско-сталинском обличии, а в исходном варианте, когда предполагалось, что это будет лишь дань памяти погибшим. Что побуждает человека выйти на улицу с большим портретом деда или прадеда? Исключительно воспоминание о близком родственнике? Или тут есть хотя бы крупица желания выставить свои чувства напоказ? Это очень тонкая грань - между естественной гордостью героическим предком и самодовольной демонстрацией: вот и наша семья пожертвовала кем-то ради Победы. Конечно, даже намёк на подобный побудительный мотив вызовет обиду и возмущение у участников шествия, да и у многих из тех, кто лично на улицу не выходит. Однако согласитесь, что любое публичное проявление чувств, причём явно не в виде спонтанного порыва, содержит в себе элемент неискренности.
Такое отношение к смерти - не плод последних десятилетий. Вспомним «Бородино» Лермонтова: «…Как наши братья умирали! // И умереть мы обещали. // И клятву верности сдержали…» Не «побеждали» и «победить», а «умирали» и «умереть» - в этом суть воинского подвига. Клятва верности - в смерти как таковой. Однако не будем винить классика. Свое личное отношение к ужасам войны он выразил в таких стихотворениях, как «Валерик» и «Сон». Но в «Бородино» рассказ идет от первого лица - «дяди», старого солдата - выразителя общепринятых взглядов. Суть которых в том, что без гибели подвиг как бы и не совсем подвиг.
Одна из часто повторяемых библейских цитат (с точностью до перевода): «Нет большей любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Стоит открыть Евангелие от Иоанна (глава 15), чтобы убедиться, что речь там идет вовсе не о войне, а о жертвенной любви к людям самого Христа, призывающего и нас к подобной жертве. Вряд ли кто-то может представить себе Иисуса с автоматом в руке, бросающегося на позиции противника, пусть даже во имя друзей. Тем не менее, именно этими словами напутствуют идущих на гибель солдат.
Система взглядов, превращающая смерть из ужасного следствия войны в апофеоз воинской славы, значительно укрепилась в двадцатом веке, и эта тенденция продолжается в двадцать первом.
О чем говорил Путин матерям военных? О победе? О наградах? Нет, он объяснял им, как прекрасно, что их дети погибли, либо погибнут в ближайшее время, поскольку всё равно лучшего применения им не найдётся. На первый взгляд может показаться, что это - своеобразное утешение. Если так, это было бы ещё полбеды. Гораздо страшнее другой, не столь очевидный, вывод из телешоу с провластными мамашами: отправьте ваших детей на смерть - и у вас появится шанс оказаться рядом с президентом. А есть ли для истинного патриота большая честь? Конечно, это не говорится прямо, но подсознательно дьявольский манок работает.
В каком-то смысле погибшие солдаты служат пушечным мясом не только для генералов-карьеристов, но и для близких людей.
А теперь главный вопрос: как бороться с этим укоренившимся в массовом сознании стереотипом? И удастся ли его побороть? В какой-то весьма отдаленной перспективе - возможно. Но для этого в любом случае понадобится смена поколений, и, скорей всего, не одна.
Значит ли это, что нам, ныне живущим, не суждено избавиться от апологии смерти? Ответ на этот вопрос более обнадеживающий. Иначе к чему бы был весь этот разговор?
Изменить массово и коренным образом отношение к смерти на войне мы не можем. Но можно изменить отношение к самой войне. Люди старшего поколения помнят царившее в СССР несколько десятилетий назад преклонение перед жертвами Отечественной и Гражданской войн. В то же самое время отношение к погибшим на фронтах Первой Мировой, которую в России назвали Германской, было совсем иным. И более, на наш взгляд, адекватным: в семье могла храниться уважительная память о прадеде, погибшем где-нибудь в Мазурских болотах, но никто не стал бы рассказывать об этом с гордостью - как о таком же родственнике, убитом в боях с Колчаком или в Сталинграде. Причина проста: Первая Мировая не входила в число славных страниц отечественной истории.Нет сомнения в том, что и нынешняя война со временем потеряет тот ореол, который ей небезуспешно пытается придать официальная российская пропаганда. Это, увы, не спасет тех, кого отправляют на фронт сегодня. Но все же нам с вами, людям, понимающим, что происходит, следует хотя бы пытаться убеждать путинских верноподданных в том, что смерть на этой войне - стопроцентная трагедия без малейшей примеси славы. Если это удастся даже в единичных случаях, будет спасено немало жизней: и тех, кто избежит гибели под российским триколором, и украинцев, которых они могли бы убить.
Панург
8 февраля, 2023