Другая жизнь.
По совету друзей приобрёл в «Старой книге» за сто рублей томик повестей Трифонова и изучаю быт среднего креативного класса (ну, с натяжкой) сорокалетней давности. Это уже вторая попытка, и вот о чём я подумал. Лев в своей статье пишет: «Почему же вместо классового чутья читатель проявляет по отношению к ним понимание и любовь? Почему не брезгует этими корчащимися, рефлексирующими, мнительными, обидчивыми, бессильными?». Нет, не получается у меня - мне не нравятся эти люди, я их не люблю, и вряд ли полюблю. Мало того, мне кажется, что и Трифонов их не любит. Понимает, иногда сочувствует - но не любит. И мне тоже трудно. Они совершенно точно - не я, и не похожи на знакомых мне людей (но это ладно, шукшинский кладовщик тоже на меня не похож, но это не мешает мне нежно любить его стаканчик водки и придурковатую страсть ездить на вокзал). И мне совершенно неинтересны их родственные склоки, их квартирный вопрос, их жестокие, дёрганные дети и краснознамённые родители. Мне категорически не нравится, как они относятся к людям с «небольшим интеллектом» (кажется, в каждой повести есть эпизод, подчёркивающий это отношение), как жонглируют словами и грызутся в карьерных интригах. "Другая жизнь".
Но не брезгаю, читаю. Бывает до того зачитаюсь, что зовут ужинать, пинают дверь, а я не иду. Наверное, потому, что подробная, психологичная, но мягкая, словно женская - трифоновская проза просто и талантливо написана, с большим старанием (это, кстати, не очень заметно, но это так, я уверен). А то, что там нет любви, ну, мало ли где нет любви. Сантехник шурует тросом в унитазе - много там любви? Надо, ничего не поделаешь. И Трифонов честно шурует, работает, старается.
И что касается «уютного писателя про Ипполита из фильма про Женю Лукашина» - тут тоже что-то не так. Трифонов - вообще не про уют. Про рефлексию, про боль (не только про «ах, умираю», но и про настоящую тоже), про снобизм, про страх жить, про смерть - в общем, да, про слабость. Но никакого уюта, тепла, никакого ОТОГРЕВАНИЯ там нет, лишь медленные движения в дыму ароматических свечей, угасание в симпатичной интеллигентной позе. Иногда их жалко, да, но, прежде всего, хочется сказать, как дядя Коля сказал Бузыкину: «Ключ! От моей квартиры! Спасибо, большое спасибо!». А потом переживать: вот бугай, обидел убогого.
И ещё странно, в моём детстве я не помню Трифонова. Казаков был. Гайдар, Серафимович, Фадеев, Шишков, Нагибин, Симонов, Абрамов - были. Конечно, Астафьев с Распутиным. Естественно, Шукшин. А Трифонова - не было. Могу ошибаться, но подозреваю, что его не очень-то и знали вне городов и той среды, о которой он писал. В отличие от тех же рязановских фильмов, которые смотрят до сих пор все-все-все. Мне кажется, Рязанов тем и велик, что смог в трифоновскую "другую жизнь" вдохнуть собственно жизнь - и пускай эта жизнь олицетворяла пошловатая Ахеджакова в «Иронии судьбы» и «Служебном романе», не важно. Люди эту жизнь заметили и полюбили.
А чисто трифоновскую интонацию «с пониманием, но без любви» лучше всех передаёт плоский, стылый фильм «Дочки-матери» со Смоктуновским и замечательной Тамарой Макаровой.
Но не брезгаю, читаю. Бывает до того зачитаюсь, что зовут ужинать, пинают дверь, а я не иду. Наверное, потому, что подробная, психологичная, но мягкая, словно женская - трифоновская проза просто и талантливо написана, с большим старанием (это, кстати, не очень заметно, но это так, я уверен). А то, что там нет любви, ну, мало ли где нет любви. Сантехник шурует тросом в унитазе - много там любви? Надо, ничего не поделаешь. И Трифонов честно шурует, работает, старается.
И что касается «уютного писателя про Ипполита из фильма про Женю Лукашина» - тут тоже что-то не так. Трифонов - вообще не про уют. Про рефлексию, про боль (не только про «ах, умираю», но и про настоящую тоже), про снобизм, про страх жить, про смерть - в общем, да, про слабость. Но никакого уюта, тепла, никакого ОТОГРЕВАНИЯ там нет, лишь медленные движения в дыму ароматических свечей, угасание в симпатичной интеллигентной позе. Иногда их жалко, да, но, прежде всего, хочется сказать, как дядя Коля сказал Бузыкину: «Ключ! От моей квартиры! Спасибо, большое спасибо!». А потом переживать: вот бугай, обидел убогого.
И ещё странно, в моём детстве я не помню Трифонова. Казаков был. Гайдар, Серафимович, Фадеев, Шишков, Нагибин, Симонов, Абрамов - были. Конечно, Астафьев с Распутиным. Естественно, Шукшин. А Трифонова - не было. Могу ошибаться, но подозреваю, что его не очень-то и знали вне городов и той среды, о которой он писал. В отличие от тех же рязановских фильмов, которые смотрят до сих пор все-все-все. Мне кажется, Рязанов тем и велик, что смог в трифоновскую "другую жизнь" вдохнуть собственно жизнь - и пускай эта жизнь олицетворяла пошловатая Ахеджакова в «Иронии судьбы» и «Служебном романе», не важно. Люди эту жизнь заметили и полюбили.
А чисто трифоновскую интонацию «с пониманием, но без любви» лучше всех передаёт плоский, стылый фильм «Дочки-матери» со Смоктуновским и замечательной Тамарой Макаровой.