Мученик революции
Тихо и незаметно в России не отметили 110-летие «Кровавого воскресенья» - расстрела мирной демонстрации рабочих в Санкт-Петербурге, с которого и началась Первая русская революция, подарившая России демократические свободы. Еще более незаметным для церкви остался опыт отца Георгия Гапона, ставшего организатором и жертвой этих потрясений.
Это сегодня Галерная гавань считается респектабельным центром Санкт-Петербурга, а сто лет назад этот район был дыра дырой - даром, что рядом находился Яхт-клуб. Лабиринт ветхих домиков с плесневелыми стенами - рот вечной невской сырости, где жили представители портовой голытьбы. «Здесь нет никаких магазинов, даже магазинов чаю, сахару или кофе, никаких кафе-ресторанов или кондитерских, никаких трактиров, никаких фруктовых лавок, нет портных и сапожников, здесь нет зубных врачей, аптек и гробовщиков, - так описывал Галерную гавань известный в свое время репортер Анатолий Бахтиаров. - Единственное неудобство - это бесчисленное количество босяков, не признающих ни труда, ни порядочности. Среди этой публики попадаются такие, например, субъекты, как сельские учителя, спившиеся чиновники, офицеры, вышедшие в запас… Спят они по канавке у южного забора Смоленского кладбища, питаются отчасти подаянием, а отчасти мелкими услугами».
Власти много раз пытались обустроить эту клоаку столицы - например, здесь был выстроен «Гаванский рабочий городок» - один из первых в Петербурге жилых комплексов, призванный дать беднякам приличное жилье, но все инициативы тонули в мутном болоте безразличия босяков к своей судьбе.
Именно в Галерной гавани и находился приходской храм Милующей Божьей Матери, настоятелем которого был сам Владимир Саблер - заместитель самого обер-прокурора Святейшего Синода Константина Победоносцева. А вот священником этого босяцкого храма был молодой и амбициозный Георгий Аполлонович Гапон, приехавший покорять столицу из-под Полтавы.
Роста он был среднего, имел стройное, худощавое, почти женственное телосложение, слабое здоровье, но при этом обладал красивым лицом - со смуглой кожей, чёрными, как смоль, волосами, бородой «цвета воронова крыла» и чёрными глазами. То ли цыган, то ли итальянец, то ли армянин, не разберешь. Или, может, и вовсе еврей. Но главное глаза! Как говорили современники, Гапон обладал магнетическим взглядом, его глаза «точно заглядывали в душу, в самую глубину души, будили совесть человеческую». А как он говорил - с жаром, просто и доступно. Его проповеди собирали множество людей, и нередко церковь не вмещала в себя всех его слушателей. Поэтому, наверное, нет ничего удивительного в том, что осенью 1902 года его церковные покровители поручили Гапону создать и возглавить организацию «Собрание фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» по духовному окормлению столичных пролетариев.
Гапон с градоначальником Петербурга
Надо сказать, что первое время дело «Собрания» продвигалось туго, и до весны 1904 года численность организации не превышала нескольких сот человек. И вот, стремясь расширить свою организацию, Гапон стал стремительно радикализовываться, выступая уже не с церковных, но с социал-демократических позиций, занимаясь уже не духовными, но политическими вопросами, чем привел в замешательство все круги оппозиции - от Плеханова и Ленина до начальника Особого отдела Департамента полиции Сергея Зубатова, занимавшегося созданием подконтрольных полиции рабочих союзов. Церковное начальство попыталось было урезонить Гапона, назначив его настоятелем церкви при столичной городской тюрьме - дескать, если хочешь врачевать души грешников, так пожалуйста, здесь это поле непаханое. Но Георгия Аполлоновича, всерьез уверовавшего в свою миссию, уже было не остановить.
Один из видных оппозиционеров того времени писал о Гапоне: «Человек он совершенно необразованный, невежественный, не разбирающийся в вопросах партийной жизни. Говорит с сильным малорусским акцентом и плохо излагает свои мысли, испытывает большое затруднение при столкновении с иностранными словами… О программах партий и о прочих теоретических вопросах Гапон имел довольно-таки смутное и поверхностное представление. Он не только ничего этого не знал, но в глубине души совершенно не интересовался этими вопросами, которые казались ему лишними и ненужными для революции». Зато рабочие вдруг увидели в этом странном батюшке своего вождя и кумира. Писатель и журналист Семен Анский с удивлением писал: «Гапон имел огромное, неотразимое влияние на рабочих. За ним шли слепо, без рассуждения; по первому его слову тысячи и десятки тысяч рабочих готовы были идти на смерть. Он это хорошо знал, принимал как должное и требовал такого же отношения к себе и со стороны интеллигенции. И поразительно то, что некоторые интеллигенты, старые эмигранты, опытные революционеры, люди совершенно не склонные к увлечениям, всецело подпадали под его влияние».
Наверное, секрет популярности Гапона прост: большинство рабочих в Петербурге были вчерашним крестьянами, а в деревенской жизни священники играли первостепенную роль - без благословения батюшки даже коровы не телились. Поэтому рабочие, привыкшие всюду полагаться на авторитет церкви, с удовольствием пошли вслед за священником, призывавшим их к забастовкам и стачкам.
Кровавое воскресенье
И вот, возникает вопрос: почему же власти не пошли навстречу священнику Гапону? Почему вообще эту предреволюционную ситуацию нельзя было спустить «на тормозах»?
Ну вот, представьте себе. Огромная демонстрация «Собрания фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» медленно идет по Невскому проспекту в сторону Зимнего дворца. Триста тысяч человек несут иконы и хоругви, впереди идет Георгий Гапон, который несет императору Николаю II петицию с жалобой на хозяев Путиловского завода - в те дни на заводе как раз шла забастовка, и рабочие требовали введения 8-часового рабочего дня. К полудню рабочие доходят до Дворцовой площади, приближаются к чугунной ограде дворцового сада, окружающей Зимний. И вот, к собравшимся выходят командир Семеновского полка генерал Георгий Александрович Мин и представитель Его императорского величества, забирают петицию, обещая решить все вопросы. И все довольные собой расходятся по домам.
Могли ли события пойти по такому сценарию?
Увы, нет - не могли бы.
Георгий Гапон сам все испортил, написав накануне демонстрации совершенно хамское обращение к императору: «Государь, боюсь, что Твои министры не сказали Тебе всей правды о настоящем положении вещей в столице. Знай, что рабочие и жители г. Петербурга, веря в Тебя, бесповоротно решили явиться завтра в 2 часа пополудни к Зимнему дворцу, чтобы представить Тебе свои нужды и нужды всего русского народа. Если Ты, колеблясь душой, не покажешься народу и если прольётся неповинная кровь, то порвётся та нравственная связь, которая до сих пор ещё существует между Тобой и Твоим народом. Доверие, которое он питает к Тебе, навсегда исчезнет. Явись же завтра с мужественным сердцем пред Твоим народом и прими с открытой душой нашу смиренную петицию. Я, представитель рабочих, и мои мужественные товарищи ценой своей собственной жизни гарантируем неприкосновенность Твоей особы».
То есть какой-то невесть что возомнивший о себе провинциальный «гуру» вздумал не только панибратски тыкать Российскому Государю, но и хамски угрожать императору, одновременно обещая ему безопасность в центре Российской столицы... Понятно, что после таких слов не заметить демонстрацию рабочих для власти было совершенно невозможно.
Но Гапон, охваченный манией величия, и не замечал, как он ведет «Собрание рабочих» к пропасти, а плодами его усилий собираются воспользоваться совсем другие люди.
Как свидетельствуют полицейские доклады и газеты того времени, в город уже накануне шествия «Собрания» были завезены листовки и оружие, купленное на японские деньги - японцы хотели всеми силами устроить кровавую заварушку в центре страны, чтобы наиболее боеспособные части армии были бы переброшены с восточной границы. И поэтому пока демонстранты шли к Зимнему дворцу, в других районах города уже возводились баррикады и шли погромы.
И делали это те, кто к «Союзу рабочих» Георгия Гапона не имел никакого отношения.
о. Георгий Гапон
Дальнейшее хорошо известно. После расстрела погибло от 130 до 200 человек, еще около тысячи демонстрантов получили ранения. Среди них был и сам Гапон, которого увели с площади. По дороге Гапона остригли и переодели в светскую одежду, отданную одним из рабочих, а затем привели на квартиру писателя Максима Горького. Увидев Гапона, писатель обнял его и заплакал, а Гапон написал свое кровожадное и бесконечно далекое от всех заповедей христианства послание с призывом убить российского государя: «Родные товарищи-рабочие! Итак, у нас больше нет царя! Неповинная кровь легла между ним и народом. Да здравствует же начало народной борьбы за свободу!».
Потом была эмиграция, связь с эсерами, тайное возвращение на родину и мучительная смерть - 30 марта 1906 года эсеры задушили Георгия Гапона и повесили его тело на крюк. Только через месяц полиция нашла его полуразложившееся тело на одной из пустующих дач под Петербургом. Уже после похорон революционеры еще и оболгали Гапона, объявив его полицейским агентом-провокатором.
И беда России не в том, что Гапон был плохим священником. Беда в том, что за Гапоном к рабочим не пришли другие священнослужители, способные отрезвить взбунтовавшийся народ, донести до них слова Христовой проповеди любви.
«Хождение Гапона в революцию» надолго отвратило всех остальных священников от участия в каких бы то ни было социальных экспериментах с рабочими массами, с этой темной и необразованной толпой, с люмпенами, склонными к повальному пьянству и немотивированной агрессии, с обитателями грязных вонючих бараков и тесных подвальных ночлежек, где под самым потолком булькала злая энергия, готовая взорваться от малейшей искры. И эта клоака была оставлена Церковью.
Уж лучше было тихо и покойно окормлять паству на приходах. Старушек исповедовать. Детишек крестить. Так оно проще и покойней.
Вот только спокойной и тихой жизни никто им так и не дал.
Но давайте подумаем, не повторяет ли и сегодня церковь эту ошибку, оставляя работу с «массами» различным «православным активистам» типа Энтео и прочим медийным фрикам с подвижной психикой, готовыми ради публичной засветки на телевидении хоть сажать на кол оппозицию, хоть учреждать нормы «православного шариата».
Владимир ТИХОМИРОВ