Роман Котов. "Кадетский монастырь (часть 2)".
Перейти к началу
В первой части мы начали рассказ об истории кадетского воспитания в Российской империи и обещали его продолжить. Хотелось бы особо остановиться на кадетских традициях и рассмотреть перспективу возрождения кадетских корпусов в современных условиях, когда идея честного и нелицемерного служения особенно важна.
Заметим, что речь пойдёт о тех правилах жизни кадетского братства, которые самостоятельно прописывали для корпуса старшие кадеты - шестнадцатилетние юноши, прошедшие суворовскую воинскую школу.
Вот, к примеру, некоторые правила чести Петровского Полтавского кадетского корпуса, о которых пишет кадет-эмигрант Пётр Волошин-Петриченко:
• Знать подвиги доблестных слуг Родины - майора Горталова, Агафона Никитина, Архипа Осипова, Василия Рябова (герои разных лет, проявившие особое мужество на войне. Так, Василий Рябов прославился тем, что, оказавшись в японском плену, отказался отречься от Христа, за что был мученически казнён, а затем с воинскими почестями похоронен японцами - Р.К.). Это утверждалось как-то само собой, неким внутренним порядком, без нажима со стороны начальства. Культа «Неизвестного солдата» не было. Скорее, был культ «Известного солдата».
• Знать выдержки из суворовской «Науки побеждать». Многие знали её наизусть целиком.
• Ежегодно всем корпусом, со знаменем и оркестром, совершать паломничество на могилы русских воинов, погибших в Полтавском бою (так называемые «шведские» могилы), и служить там панихиду, проводить официальный парад.
• В годы войн (помню Японскую) отказываться от сладкого блюда на один или два раза в неделю с тем, чтобы стоимость сладкого отчислять на раненых русских воинов…
• Гордиться полками, в которых служили или служат отцы, братья, родственники или кадеты-однокашники.
• Быть физически развитым человеком, хорошим гимнастом, лыжником, постараться научиться на каникулах ездить верхом.
• Опекать маленьких кадет, болезненно переживающих отрыв от родной семьи, покровительствовать им.
• Никогда не доносить на своих товарищей».
А это - несколько подобных правил из Устава кадет-традиционеров Русского кадетского корпуса в Югославии, сложенных уже за границей:
• «Верить в духовную силу русской нации, в её грядущее обновление и в её светлое будущее.
• Любить Россию и русский народ. Воспитывать в себе любовь к жизни и быту русского народа, к его духовно-нравственным идеалам…
• Воспитывать в себе качества воли, самоотвержения, храбрости и справедливости и верить в свои силы и способности послужить делу возрождения России».
Правила «и один в поле воин», «сам погибай, а товарища выручай» всегда являлись жизненными основами кадет. И евангельская заповедь любви («Нет больше той любви, как если кто душу свою положит за други своя») стала основой поведения многих и многих из них.
Именно поэтому во время эвакуации Русского Корпуса в 1944 году кадеты поделили свой ужин на части и накормили оставшегося без еды ротного офицера. Именно поэтому в критические моменты (а их за десятилетия жизни кадет за границей было немало) преподаватели и офицеры-воспитатели работали без какой-либо зарплаты, понимая, ради чего они жертвуют собой и страдают. Именно поэтому, когда требовалось отдавать всё своё, в том числе и жизнь, ради других, многие кадеты и офицеры, не раздумывая, делали это.
В кадетских корпусах привычка делить все тяготы и невзгоды прививалась с детства. Благодаря этому уже в самом начале учёбы десятилетние малыши приучались к тому, что они - одна кадетская семья. Все съедобные подарки и посылки родителей делились поровну, на всех, кто был в классе, отделении, роте. Выход в город, подготовка к балу, форма одежды для него - всё это продумывалось и организовывалось сообща. Конечно, кадеты никогда не были пай-мальчиками, ведь юности присущи многие глупые шалости, не понятные взрослым. Бытовала у кадет и традиционная «звериада» - стихи, высмеивающие преподавателей, рисовали они карикатуры, устраивали «ночной парад» и «похороны штыка» (в эмиграции - «похороны» химии или геометрии), было и многое другое (что хорошо иллюстрирует художественный фильм «Юнкера» по роману Куприна).
Но никогда не было в кадетской среде ябедничества и доносительства, жёстко каравшегося судом старших кадет (наказание полагалось переносить всем вместе, даже если, к примеру, драку в спальне подушками начал кто-то один). Не мог и лишнего дня пробыть в корпусе вор, сколь бы мелким ни казалось его прегрешение. Всякий, уличённый в каком-либо серьёзном проступке, нарушавшем понятия долга и чести, моментально исключался товарищами из круга общения, а затем и начальством - из корпуса. Любому, кто с явным презрением или непониманием относился к традициям кадетства, могли в итоге устроить «тёмную» - с последующим отчислением, после разбирательства. Трусы, хамы, лентяи, а также люди, поражённые тем или иным серьёзным пороком, пусть и детским, в кадетских корпусах не задерживались. Это позволяло кадетам сливаться в единое целое, скреплённое честью и долгом, - в первую очередь духом, а затем и в строю, где локоть товарища всегда ощутим.
Конечно, оценкой итогов любого воспитания является практика. Важны не хорошие баллы в дни учёбы и не выпускные экзамены, а сама жизнь, лучший экзаменатор. Так, экзаменом многолетней работы офицеров-воспитателей и преподавателей Первого Русского кадетского корпуса в Югославии стал следующий случай. В виду приближающегося противника 10 сентября 1944 года корпус был в срочном порядке эвакуирован эшелоном из Белой Церкви в Белград. Приказ об эвакуации был передан в самый последний момент, на сборы и выдвижение оставалось меньше суток. Начальство, не ожидавшее столь бурного поворота событий, растерялось и упустило многое из виду (надо учесть, что у большинства из них были свои дома и семьи). В этой ситуации всю полноту власти и принятия решений взяли на себя старшие кадеты. Под руководством вице-унтер-офицера, назначавшегося из числа кадет, они в экстренном порядке погрузили в эшелон младшие роты, доставили из корпуса необходимую еду, личные вещи, подушки, одеяла и т.п., а главное, несмотря на растерянность руководства, вывезли одно из знамён родного кадетского корпуса.
Не менее отважно действовали кадеты и в условиях революции. Так, в феврале 1918 года, уже при советской власти, кадеты Симбирского Корпуса спасли своё знамя и знамя Полоцкого Кадетского корпуса, эвакуированного и распределённого по разным кадетским корпусам поротно. Решительными были и действия кадет-одесситов. Во время эвакуации корпуса 7 февраля 1920 г., когда директор не предпринял никаких действий заблаговременно, инициативу проявили старшие кадеты. Часть из них эвакуировалась на пароходе в Сербию, а остальные с боями пробивались в Румынию, откуда после долгих мытарств также попали на сербскую территорию.
Порой на долю этих юношей и детей выпадали совсем недетские испытания. Их лучше всего отражают стихотворения той поры, среди которых есть и такое:
Милый мальчик мой, вихрастный, непокорный,
Первым рвался ты в неравный бой,
А потом встречал тебя я в ночи чёрной,
Что страну покрыла пеленой.
В небе заревом пылающей Каховки
Вижу твой дрожащий силуэт -
Помню, с папиной «взаправдашней» винтовкой
Ты шагал тогда, в тринадцать лет.
И желая как-то скрыть фальцет высокий,
Ты нарочно басом говорил…
Как боялся ты, что ненароком
С фронта к мамочке отправят прямо в тыл!
В сапожищах ноги детские шагали,
И дорог на них ложилась пыль…
И Ростов, и Перекоп тебя видали,
Степи Сальской укрывал тебя ковыль…
О своей семье ты ведал понаслышке,
Или слабо помнил… до того ль?
И всё в той же рваной шинелишке
Ты шагал, тая печаль и боль.
Ты, кто Белое святое наше дело
Твёрдо нёс на худеньких плечах,
Чьё замершее и скрюченное тело
Видел я в окопах и во рвах…
Николай Богаевский, кадет Донского Александра II кадетского корпуса
К чести кадет, никто из них никогда - ни в дни лихолетья на Родине, ни в эмиграции - не жаловался на трудность положения, отсутствие средств, недостаток в пище, понимая, что есть вещи поважнее. Нам, не способным порой даже на то, чтобы протянуть руку помощи ближнему (мимо скольких чужих бед мы ежедневно проходим!), это может показаться чем-то невыполнимым.
Послесловие.
Весьма показательна история Крымского кадетского корпуса. Он был создан летом 1920 года в Крыму (в Ореанде) Приказом командующего Русской армией барона П. Н. Врангеля из остатков Владикавказского и Полтавского кадетских корпусов, с включением в него всех кадет и учащихся, воевавших на тот момент на фронте. В скором времени в составе корпуса насчитывалось 46 кавалеров Георгиевского креста. 1 октября 1920 года корпус эвакуирован из Ялты в Сербию. При эвакуации насчитывал 650 кадет и 37 чинов персонала, в 1922 году - 579 кадет, а к моменту закрытия - 250 кадет и 44 человека персонала. При расформировании корпуса в 1929 года 103 кадета перешли в Донской кадетский корпус, остальные - в Первый Русский кадетский корпус (Белая Церковь). Закрыт осенью 1944 года. Спустя 60 лет, осенью 2004 года, принято решение о его возрождении в Крыму (посёлок Белоглинка в пригороде Симферополя). В настоящий момент в корпусе учится 100 кадет с 5 по 11 класс.
Роман Котов
pereklichka.livejournal.com
В первой части мы начали рассказ об истории кадетского воспитания в Российской империи и обещали его продолжить. Хотелось бы особо остановиться на кадетских традициях и рассмотреть перспективу возрождения кадетских корпусов в современных условиях, когда идея честного и нелицемерного служения особенно важна.
Заметим, что речь пойдёт о тех правилах жизни кадетского братства, которые самостоятельно прописывали для корпуса старшие кадеты - шестнадцатилетние юноши, прошедшие суворовскую воинскую школу.
Вот, к примеру, некоторые правила чести Петровского Полтавского кадетского корпуса, о которых пишет кадет-эмигрант Пётр Волошин-Петриченко:
• Знать подвиги доблестных слуг Родины - майора Горталова, Агафона Никитина, Архипа Осипова, Василия Рябова (герои разных лет, проявившие особое мужество на войне. Так, Василий Рябов прославился тем, что, оказавшись в японском плену, отказался отречься от Христа, за что был мученически казнён, а затем с воинскими почестями похоронен японцами - Р.К.). Это утверждалось как-то само собой, неким внутренним порядком, без нажима со стороны начальства. Культа «Неизвестного солдата» не было. Скорее, был культ «Известного солдата».
• Знать выдержки из суворовской «Науки побеждать». Многие знали её наизусть целиком.
• Ежегодно всем корпусом, со знаменем и оркестром, совершать паломничество на могилы русских воинов, погибших в Полтавском бою (так называемые «шведские» могилы), и служить там панихиду, проводить официальный парад.
• В годы войн (помню Японскую) отказываться от сладкого блюда на один или два раза в неделю с тем, чтобы стоимость сладкого отчислять на раненых русских воинов…
• Гордиться полками, в которых служили или служат отцы, братья, родственники или кадеты-однокашники.
• Быть физически развитым человеком, хорошим гимнастом, лыжником, постараться научиться на каникулах ездить верхом.
• Опекать маленьких кадет, болезненно переживающих отрыв от родной семьи, покровительствовать им.
• Никогда не доносить на своих товарищей».
А это - несколько подобных правил из Устава кадет-традиционеров Русского кадетского корпуса в Югославии, сложенных уже за границей:
• «Верить в духовную силу русской нации, в её грядущее обновление и в её светлое будущее.
• Любить Россию и русский народ. Воспитывать в себе любовь к жизни и быту русского народа, к его духовно-нравственным идеалам…
• Воспитывать в себе качества воли, самоотвержения, храбрости и справедливости и верить в свои силы и способности послужить делу возрождения России».
Правила «и один в поле воин», «сам погибай, а товарища выручай» всегда являлись жизненными основами кадет. И евангельская заповедь любви («Нет больше той любви, как если кто душу свою положит за други своя») стала основой поведения многих и многих из них.
Именно поэтому во время эвакуации Русского Корпуса в 1944 году кадеты поделили свой ужин на части и накормили оставшегося без еды ротного офицера. Именно поэтому в критические моменты (а их за десятилетия жизни кадет за границей было немало) преподаватели и офицеры-воспитатели работали без какой-либо зарплаты, понимая, ради чего они жертвуют собой и страдают. Именно поэтому, когда требовалось отдавать всё своё, в том числе и жизнь, ради других, многие кадеты и офицеры, не раздумывая, делали это.
В кадетских корпусах привычка делить все тяготы и невзгоды прививалась с детства. Благодаря этому уже в самом начале учёбы десятилетние малыши приучались к тому, что они - одна кадетская семья. Все съедобные подарки и посылки родителей делились поровну, на всех, кто был в классе, отделении, роте. Выход в город, подготовка к балу, форма одежды для него - всё это продумывалось и организовывалось сообща. Конечно, кадеты никогда не были пай-мальчиками, ведь юности присущи многие глупые шалости, не понятные взрослым. Бытовала у кадет и традиционная «звериада» - стихи, высмеивающие преподавателей, рисовали они карикатуры, устраивали «ночной парад» и «похороны штыка» (в эмиграции - «похороны» химии или геометрии), было и многое другое (что хорошо иллюстрирует художественный фильм «Юнкера» по роману Куприна).
Но никогда не было в кадетской среде ябедничества и доносительства, жёстко каравшегося судом старших кадет (наказание полагалось переносить всем вместе, даже если, к примеру, драку в спальне подушками начал кто-то один). Не мог и лишнего дня пробыть в корпусе вор, сколь бы мелким ни казалось его прегрешение. Всякий, уличённый в каком-либо серьёзном проступке, нарушавшем понятия долга и чести, моментально исключался товарищами из круга общения, а затем и начальством - из корпуса. Любому, кто с явным презрением или непониманием относился к традициям кадетства, могли в итоге устроить «тёмную» - с последующим отчислением, после разбирательства. Трусы, хамы, лентяи, а также люди, поражённые тем или иным серьёзным пороком, пусть и детским, в кадетских корпусах не задерживались. Это позволяло кадетам сливаться в единое целое, скреплённое честью и долгом, - в первую очередь духом, а затем и в строю, где локоть товарища всегда ощутим.
Конечно, оценкой итогов любого воспитания является практика. Важны не хорошие баллы в дни учёбы и не выпускные экзамены, а сама жизнь, лучший экзаменатор. Так, экзаменом многолетней работы офицеров-воспитателей и преподавателей Первого Русского кадетского корпуса в Югославии стал следующий случай. В виду приближающегося противника 10 сентября 1944 года корпус был в срочном порядке эвакуирован эшелоном из Белой Церкви в Белград. Приказ об эвакуации был передан в самый последний момент, на сборы и выдвижение оставалось меньше суток. Начальство, не ожидавшее столь бурного поворота событий, растерялось и упустило многое из виду (надо учесть, что у большинства из них были свои дома и семьи). В этой ситуации всю полноту власти и принятия решений взяли на себя старшие кадеты. Под руководством вице-унтер-офицера, назначавшегося из числа кадет, они в экстренном порядке погрузили в эшелон младшие роты, доставили из корпуса необходимую еду, личные вещи, подушки, одеяла и т.п., а главное, несмотря на растерянность руководства, вывезли одно из знамён родного кадетского корпуса.
Не менее отважно действовали кадеты и в условиях революции. Так, в феврале 1918 года, уже при советской власти, кадеты Симбирского Корпуса спасли своё знамя и знамя Полоцкого Кадетского корпуса, эвакуированного и распределённого по разным кадетским корпусам поротно. Решительными были и действия кадет-одесситов. Во время эвакуации корпуса 7 февраля 1920 г., когда директор не предпринял никаких действий заблаговременно, инициативу проявили старшие кадеты. Часть из них эвакуировалась на пароходе в Сербию, а остальные с боями пробивались в Румынию, откуда после долгих мытарств также попали на сербскую территорию.
Порой на долю этих юношей и детей выпадали совсем недетские испытания. Их лучше всего отражают стихотворения той поры, среди которых есть и такое:
Милый мальчик мой, вихрастный, непокорный,
Первым рвался ты в неравный бой,
А потом встречал тебя я в ночи чёрной,
Что страну покрыла пеленой.
В небе заревом пылающей Каховки
Вижу твой дрожащий силуэт -
Помню, с папиной «взаправдашней» винтовкой
Ты шагал тогда, в тринадцать лет.
И желая как-то скрыть фальцет высокий,
Ты нарочно басом говорил…
Как боялся ты, что ненароком
С фронта к мамочке отправят прямо в тыл!
В сапожищах ноги детские шагали,
И дорог на них ложилась пыль…
И Ростов, и Перекоп тебя видали,
Степи Сальской укрывал тебя ковыль…
О своей семье ты ведал понаслышке,
Или слабо помнил… до того ль?
И всё в той же рваной шинелишке
Ты шагал, тая печаль и боль.
Ты, кто Белое святое наше дело
Твёрдо нёс на худеньких плечах,
Чьё замершее и скрюченное тело
Видел я в окопах и во рвах…
Николай Богаевский, кадет Донского Александра II кадетского корпуса
К чести кадет, никто из них никогда - ни в дни лихолетья на Родине, ни в эмиграции - не жаловался на трудность положения, отсутствие средств, недостаток в пище, понимая, что есть вещи поважнее. Нам, не способным порой даже на то, чтобы протянуть руку помощи ближнему (мимо скольких чужих бед мы ежедневно проходим!), это может показаться чем-то невыполнимым.
Послесловие.
Весьма показательна история Крымского кадетского корпуса. Он был создан летом 1920 года в Крыму (в Ореанде) Приказом командующего Русской армией барона П. Н. Врангеля из остатков Владикавказского и Полтавского кадетских корпусов, с включением в него всех кадет и учащихся, воевавших на тот момент на фронте. В скором времени в составе корпуса насчитывалось 46 кавалеров Георгиевского креста. 1 октября 1920 года корпус эвакуирован из Ялты в Сербию. При эвакуации насчитывал 650 кадет и 37 чинов персонала, в 1922 году - 579 кадет, а к моменту закрытия - 250 кадет и 44 человека персонала. При расформировании корпуса в 1929 года 103 кадета перешли в Донской кадетский корпус, остальные - в Первый Русский кадетский корпус (Белая Церковь). Закрыт осенью 1944 года. Спустя 60 лет, осенью 2004 года, принято решение о его возрождении в Крыму (посёлок Белоглинка в пригороде Симферополя). В настоящий момент в корпусе учится 100 кадет с 5 по 11 класс.
Роман Котов
pereklichka.livejournal.com