"Живые легенды", проект Маргариты Пятининой
Леонида Александровича выдавали только брови. Да-да, именно, какие-то очень характерные для военных. Он был молод и статен. Он встретил нас при параде, в красивом кителе. А в гостиной скромно сидела его супруга. Многолетняя семейная жизнь сделала эту пару такой не разлучной, что каждому было просто достаточно присутствия другого в комнате для спокойствия на душе.
Несмотря на парадную форму Леонид Александрович был очень смущен съемкой, хотя, конечно, ни раз отвечал на вопросы о войне.
- Стрелковый пехотный полк, третий танковый корпус, вторая танковая армия, а дальше не знаю. Подчинённый Иосифу Виссарионовичу Сталину, - рапортовал он и рассмеялся.
- А вы что? Меня записываете еще? А что, лучше меня никого нет??? - тут уже от негодования и смущения смеялись все.
- Войну я начал в городе Свердловске. Закончил войну в городе Берлине. Так? Что еще?
Узнал я о войне, когда лежал в больнице, подколотый хулиганами. Призвали меня в Свердловске на вторые радио курсы, было мне 17 лет, один месяц и 15 дней. Закончил курсы, в 43-м году, в октябре месяце отправили на фронт, попал во вторую танковую действующую армию. Там я попал в 57-ой мотострелковый полк, в роту управления, был старшим радиотелеграфистом.
Командир взвода, разведчик, ну я радистом и связистом был - таким составом мы выходили на командный пункт командира батальона и корректировали огонь пушек. Потом меня перевели в артиллерийский дивизион этого же полка. Во вторую батарею, где я служил до демобилизации. Прошел Украину, через Киев, Молдавию, Польшу, Варшаву, Германию, в Берлине закончил войну. 2-го мая Берлин пал, 5-го мая мы выехали в бранденбургские леса на формировку. Мы как раз вышли из-под Берлина. Что интересно, мы еще пушки с крюков не сняли, и нам доложили, что в лесу слышны звуки моторов, через какое-то время 9 самоходок немецких выехали на полянку, где мы стояли, и возле нашего дивизиона начали проезжать. А у нас была белая полоса по машине раскрашена, вероятно, нас приняли за американцев, потому что немцы очень спокойно начали ехать. Проехали уж пол дивизиона, когда и немцы всполошились, и мы всполошились, тут стрельба поднялась вовсю. Пушки у немцев были на крюках, они не в боевом положении, наши тоже. Ну две последние пушки развернули, пульнули два раза, за нами еще корпус наш шел, мы потом видели, как этих немцев расстреляли. Это уже были последние дни после капитуляции Берлина. Вернее, немцы не знали еще, что Берлин капитулировал. Поэтому они и так вели себя нагло. Но ничего…
Когда самоходки проезжали, проехали у нас одному капитану по ногам. В госпиталь его потом отправили, но там как-то без жертв обошлось все. Не знаю, сколько постреляли немцев, но наших, вроде, никого не постреляли. А 9-го мая встретили окончание войны. Причем я дежурил на полковой радиостанции, а 9-го сообщили по рации, что Германия капитулировала. Доложил я дежурному капитану, это было в половине шестого, в шесть часов по тревоге подняли дивизион, выстроили, и командир дивизиона объявил, что война кончилась! Это было, конечно, очень радостно! Очень радостно! Была стрельба, крик, разве что из пушек не стреляли. Вот и все! С 1945 п 1950-ый я служил в группе Советских оккупационных войск в Германии, после Берлина наш корпус был оставлен в Германии. Наши войска были до того времени, пока нас оттуда не выгнали с позором. Оставили все то, что завоевали, всю технику. Но это мое такое мнение.
В 50-м году демобилизовался сержантом, и пошла моя гражданская жизнь. До войны я учился на 1 курсе электромеханического техникума, у меня была справка. После демобилизации в июне месяце я снова туда пришел. Приняли меня со словами: «Принимаем вас на свой страх и риск». Я пошел на 2 курс, закончил техникум с отличием. Диплом мне в итоге вручали первому, это было очень приятно. Потом работал в отделе главного технолога, потом работал мастером в цехе, потом меня взяли в Кировский райком партии, затем я был направлен на завод, назначили меня замначальника инструментального цеха, потом меня назначили начальником цеха, потом в городской комитет народного контроля, оттуда я ушел на пенсию. Получил персональную пенсию. В 60 лет я перестал работать.
Сейчас я ни с кем из товарищей уже связи не имею. У всех свои дела, вот и кончилась переписка. Да и поумирали много, старые ведь уже. Мне вот будет 90, а я один из молодых, призыва 1925 года. Сейчас я работаю председателем клуба фронтовых радистов. Раньше был клуб за 100 человек, сейчас нас 38. Половина неходячие. Из всех бодрых, я, пожалуй, самый бодрый. Не хотелось бы, чтобы клуб затухал. На следующий год меня переизберут, но клуб должен существовать, - с тихой грустью своего уходящего времени рассказывал Леонид Александрович.
- Я армии благодарен, - гордо заявил он. - Во-первых, я служил довольно долго, 7 лет я служил. Я был в уважении и с офицерами. Фронтовые - они немножко другие, как-то мы сдружились. Знали, конечно, субординацию и дисциплину. Ходила среди нас такая пословица: «Только ляжешь - поднимайсь, только встанешь - подровняйсь!» - вот и весь день. Отбой, подъем, умывание, занятия, завтрак, занятия, обед, снова занятия, личное время, ужин. Служба меня не тяготила. Я был молодой, полный сил и энергии, здоровый. Все было нормально.
- А что вам вспоминается больше всего?
- Трудно сказать, что сейчас первое приходит в голову, воспоминания и приятные и нет, службой в армии я не тяготился. Из приятных, особенно приятных то нет, война есть война. Ну конечно, было очень приятно, когда перед строем мне вручали две медали «За отвагу», когда на формировку выходили - это тоже приятно, что не на передовой, когда пробомбили тебя, и ты остался жив - это тоже приятно. У меня две медали «За отвагу», два ордена Отечественной войны, ну и остальные. Раньше мы как-то не задумывались об этом, но вообще-то «За отвагу» приравнивается к «Крестам». Это было очень почетно. Вся батарея была у нас награждена. Первую «За отвагу» я получил, когда спас сержанта нашего, вытащил из боя. Вторая - за Варшаву. Орден Отечественной войны я получил за бои под Берлином, в Потсдаме был, вроде бы немножко отличился, все они памятные.
И с большим каким-то очень отеческим чувством он заговорил о молодежи:
- Учитесь ради знаний, чтобы знания были… совершенствоваться. А взрослым желаю быть честными, прежде всего перед собой, а потом и с другими. И не «надо все же лаять на те ворота, к которым привязаны. Надо хоть сколько-то, но быть патриотом.»
Наше поколение, очевидно, было так воспитано, что мы стремились в армию. Ну во всяком случае, когда я был призван, я нисколько об этом не жалел. Наоборот, я тогда уже работал на заводе, у меня была какая-то «бронь» и все-таки я «смылся» в армию. В буквальном смысле. Мне принесли повестку. И я, не докладывая на заводе, что мне повестку принесли, пошел на курсы радиотелеграфистов. И все мои товарищи, сколько я знаю, никогда ни один человек, не откосили от армии. И все служили. Что же это за мужчина, который не служит в армии.
Автор Маргарита Пятининаhttp://vk.com/pyatinina
Несмотря на парадную форму Леонид Александрович был очень смущен съемкой, хотя, конечно, ни раз отвечал на вопросы о войне.
- Стрелковый пехотный полк, третий танковый корпус, вторая танковая армия, а дальше не знаю. Подчинённый Иосифу Виссарионовичу Сталину, - рапортовал он и рассмеялся.
- А вы что? Меня записываете еще? А что, лучше меня никого нет??? - тут уже от негодования и смущения смеялись все.
- Войну я начал в городе Свердловске. Закончил войну в городе Берлине. Так? Что еще?
Узнал я о войне, когда лежал в больнице, подколотый хулиганами. Призвали меня в Свердловске на вторые радио курсы, было мне 17 лет, один месяц и 15 дней. Закончил курсы, в 43-м году, в октябре месяце отправили на фронт, попал во вторую танковую действующую армию. Там я попал в 57-ой мотострелковый полк, в роту управления, был старшим радиотелеграфистом.
Командир взвода, разведчик, ну я радистом и связистом был - таким составом мы выходили на командный пункт командира батальона и корректировали огонь пушек. Потом меня перевели в артиллерийский дивизион этого же полка. Во вторую батарею, где я служил до демобилизации. Прошел Украину, через Киев, Молдавию, Польшу, Варшаву, Германию, в Берлине закончил войну. 2-го мая Берлин пал, 5-го мая мы выехали в бранденбургские леса на формировку. Мы как раз вышли из-под Берлина. Что интересно, мы еще пушки с крюков не сняли, и нам доложили, что в лесу слышны звуки моторов, через какое-то время 9 самоходок немецких выехали на полянку, где мы стояли, и возле нашего дивизиона начали проезжать. А у нас была белая полоса по машине раскрашена, вероятно, нас приняли за американцев, потому что немцы очень спокойно начали ехать. Проехали уж пол дивизиона, когда и немцы всполошились, и мы всполошились, тут стрельба поднялась вовсю. Пушки у немцев были на крюках, они не в боевом положении, наши тоже. Ну две последние пушки развернули, пульнули два раза, за нами еще корпус наш шел, мы потом видели, как этих немцев расстреляли. Это уже были последние дни после капитуляции Берлина. Вернее, немцы не знали еще, что Берлин капитулировал. Поэтому они и так вели себя нагло. Но ничего…
Когда самоходки проезжали, проехали у нас одному капитану по ногам. В госпиталь его потом отправили, но там как-то без жертв обошлось все. Не знаю, сколько постреляли немцев, но наших, вроде, никого не постреляли. А 9-го мая встретили окончание войны. Причем я дежурил на полковой радиостанции, а 9-го сообщили по рации, что Германия капитулировала. Доложил я дежурному капитану, это было в половине шестого, в шесть часов по тревоге подняли дивизион, выстроили, и командир дивизиона объявил, что война кончилась! Это было, конечно, очень радостно! Очень радостно! Была стрельба, крик, разве что из пушек не стреляли. Вот и все! С 1945 п 1950-ый я служил в группе Советских оккупационных войск в Германии, после Берлина наш корпус был оставлен в Германии. Наши войска были до того времени, пока нас оттуда не выгнали с позором. Оставили все то, что завоевали, всю технику. Но это мое такое мнение.
В 50-м году демобилизовался сержантом, и пошла моя гражданская жизнь. До войны я учился на 1 курсе электромеханического техникума, у меня была справка. После демобилизации в июне месяце я снова туда пришел. Приняли меня со словами: «Принимаем вас на свой страх и риск». Я пошел на 2 курс, закончил техникум с отличием. Диплом мне в итоге вручали первому, это было очень приятно. Потом работал в отделе главного технолога, потом работал мастером в цехе, потом меня взяли в Кировский райком партии, затем я был направлен на завод, назначили меня замначальника инструментального цеха, потом меня назначили начальником цеха, потом в городской комитет народного контроля, оттуда я ушел на пенсию. Получил персональную пенсию. В 60 лет я перестал работать.
Сейчас я ни с кем из товарищей уже связи не имею. У всех свои дела, вот и кончилась переписка. Да и поумирали много, старые ведь уже. Мне вот будет 90, а я один из молодых, призыва 1925 года. Сейчас я работаю председателем клуба фронтовых радистов. Раньше был клуб за 100 человек, сейчас нас 38. Половина неходячие. Из всех бодрых, я, пожалуй, самый бодрый. Не хотелось бы, чтобы клуб затухал. На следующий год меня переизберут, но клуб должен существовать, - с тихой грустью своего уходящего времени рассказывал Леонид Александрович.
- Я армии благодарен, - гордо заявил он. - Во-первых, я служил довольно долго, 7 лет я служил. Я был в уважении и с офицерами. Фронтовые - они немножко другие, как-то мы сдружились. Знали, конечно, субординацию и дисциплину. Ходила среди нас такая пословица: «Только ляжешь - поднимайсь, только встанешь - подровняйсь!» - вот и весь день. Отбой, подъем, умывание, занятия, завтрак, занятия, обед, снова занятия, личное время, ужин. Служба меня не тяготила. Я был молодой, полный сил и энергии, здоровый. Все было нормально.
- А что вам вспоминается больше всего?
- Трудно сказать, что сейчас первое приходит в голову, воспоминания и приятные и нет, службой в армии я не тяготился. Из приятных, особенно приятных то нет, война есть война. Ну конечно, было очень приятно, когда перед строем мне вручали две медали «За отвагу», когда на формировку выходили - это тоже приятно, что не на передовой, когда пробомбили тебя, и ты остался жив - это тоже приятно. У меня две медали «За отвагу», два ордена Отечественной войны, ну и остальные. Раньше мы как-то не задумывались об этом, но вообще-то «За отвагу» приравнивается к «Крестам». Это было очень почетно. Вся батарея была у нас награждена. Первую «За отвагу» я получил, когда спас сержанта нашего, вытащил из боя. Вторая - за Варшаву. Орден Отечественной войны я получил за бои под Берлином, в Потсдаме был, вроде бы немножко отличился, все они памятные.
И с большим каким-то очень отеческим чувством он заговорил о молодежи:
- Учитесь ради знаний, чтобы знания были… совершенствоваться. А взрослым желаю быть честными, прежде всего перед собой, а потом и с другими. И не «надо все же лаять на те ворота, к которым привязаны. Надо хоть сколько-то, но быть патриотом.»
Наше поколение, очевидно, было так воспитано, что мы стремились в армию. Ну во всяком случае, когда я был призван, я нисколько об этом не жалел. Наоборот, я тогда уже работал на заводе, у меня была какая-то «бронь» и все-таки я «смылся» в армию. В буквальном смысле. Мне принесли повестку. И я, не докладывая на заводе, что мне повестку принесли, пошел на курсы радиотелеграфистов. И все мои товарищи, сколько я знаю, никогда ни один человек, не откосили от армии. И все служили. Что же это за мужчина, который не служит в армии.
Автор Маргарита Пятининаhttp://vk.com/pyatinina