Об власть и об народ
Gr_s пишет в ФБ:
Официальный оптимизм - обязателен там, где власть озабочена не своими делами, а своим статусом. Он (статус) бывает божественным - либо богу равным, либо с отблеском, - но всегда это претензия на особость, претензия на "но мы - не обычные люди, и даже ведь_как_бы_не_вполне_люди" (поэтому нам можно украдкой жрать за зеленым забором, когда в деревнях умирают вследствие устроенного нами голода, а на людях с пафосом рассуждать о самопожертвовании). Вот это вот "нам все можно и мы ни за что не отвечаем" и сопровождается обязательно "мы не знаем неудач, у нас не бывает косяков", свидетельством чего и должно являться счастье народное, от победы к победе, а что до иного, то "этого нет, потому что этого не может быть, а все иное - подбросили враги". И постепенно все перестают отличать оптимизм от реальности. Всё впадает в какой-то сон, власть, погружающая в него народ, впадает в него сама. Когда морок спадает (на моей памяти это было один раз, в конце 1980-х), народ моргает, как бы впервые увидев бараки, в которых прожита жизнь и где уже бегают внуки, кособокие пятиэтажки, радиоактивные помойки, разрушенные храмы и усадьбы, уничтоженный лес, зараженные реки, да не в реках дело - весь этот дикий пейзаж, в котором жить не сходя с ума может не всякий. И у власти (в тот раз это была "партия") нет ни одного слова в свое оправдание, потому что они настаивали на том, что они и только они тут всем вертят и правят, что без их руководящей роли ни пчелы не летают, ни коровы не доятся, ни люди не плодятся... А зеленый забор, где так сытно естся и мягко спится, в качестве оправдания не канает. Он вообще наяву может быть объяснен только все теми словами из сна ("нам было положено" - это ведь все то же "мы- высшие существа среди вас", и отсюда же - ненависть к рынку, который великий пробудитель ото сна).
---
Поэтому нынешняя, несколько истерическая культурная политика, есть тоска по сну, желание опять погрузиться в грезы наяву (о "величии", конечно, о чем же грезит тот, кто несмотря на всю приписываемую себе богоизбранность ощущает себя ничтожеством).
---
Впадение в сон ненормально. Публика эта узнается по натужному оптимизму с растянутыми в улыбках лицами (в глазах же - ужас, у тех, кто еще не до конца утратил ощущение реальности, и пустота - у тех, кто утратил), поэтому бравурность и марши, поэтому такая сердитость на отсутствие восторгов.
---
И так было всегда и везде, где власть трактовала себя не как дежурство соседей по поселку, а как священное дело, требующее особых жабр и крыл, с огнем в ноздрях и трубкой под усами. На самом-то деле, если не грезить наяву,ничего священного нету, а есть чмо косорукое, главное крысоподобное существо, успешно передушившее своих товарищей по сенату и всадничеству. Ужасно обижается, когда ему говорят, что он - человек. Потому что человек - ошибается. И несет ответственность. А священный дьявол власти - не ошибается, и ответственности ни за что не несет.
Официальный оптимизм - обязателен там, где власть озабочена не своими делами, а своим статусом. Он (статус) бывает божественным - либо богу равным, либо с отблеском, - но всегда это претензия на особость, претензия на "но мы - не обычные люди, и даже ведь_как_бы_не_вполне_люди" (поэтому нам можно украдкой жрать за зеленым забором, когда в деревнях умирают вследствие устроенного нами голода, а на людях с пафосом рассуждать о самопожертвовании). Вот это вот "нам все можно и мы ни за что не отвечаем" и сопровождается обязательно "мы не знаем неудач, у нас не бывает косяков", свидетельством чего и должно являться счастье народное, от победы к победе, а что до иного, то "этого нет, потому что этого не может быть, а все иное - подбросили враги". И постепенно все перестают отличать оптимизм от реальности. Всё впадает в какой-то сон, власть, погружающая в него народ, впадает в него сама. Когда морок спадает (на моей памяти это было один раз, в конце 1980-х), народ моргает, как бы впервые увидев бараки, в которых прожита жизнь и где уже бегают внуки, кособокие пятиэтажки, радиоактивные помойки, разрушенные храмы и усадьбы, уничтоженный лес, зараженные реки, да не в реках дело - весь этот дикий пейзаж, в котором жить не сходя с ума может не всякий. И у власти (в тот раз это была "партия") нет ни одного слова в свое оправдание, потому что они настаивали на том, что они и только они тут всем вертят и правят, что без их руководящей роли ни пчелы не летают, ни коровы не доятся, ни люди не плодятся... А зеленый забор, где так сытно естся и мягко спится, в качестве оправдания не канает. Он вообще наяву может быть объяснен только все теми словами из сна ("нам было положено" - это ведь все то же "мы- высшие существа среди вас", и отсюда же - ненависть к рынку, который великий пробудитель ото сна).
---
Поэтому нынешняя, несколько истерическая культурная политика, есть тоска по сну, желание опять погрузиться в грезы наяву (о "величии", конечно, о чем же грезит тот, кто несмотря на всю приписываемую себе богоизбранность ощущает себя ничтожеством).
---
Впадение в сон ненормально. Публика эта узнается по натужному оптимизму с растянутыми в улыбках лицами (в глазах же - ужас, у тех, кто еще не до конца утратил ощущение реальности, и пустота - у тех, кто утратил), поэтому бравурность и марши, поэтому такая сердитость на отсутствие восторгов.
---
И так было всегда и везде, где власть трактовала себя не как дежурство соседей по поселку, а как священное дело, требующее особых жабр и крыл, с огнем в ноздрях и трубкой под усами. На самом-то деле, если не грезить наяву,ничего священного нету, а есть чмо косорукое, главное крысоподобное существо, успешно передушившее своих товарищей по сенату и всадничеству. Ужасно обижается, когда ему говорят, что он - человек. Потому что человек - ошибается. И несет ответственность. А священный дьявол власти - не ошибается, и ответственности ни за что не несет.