НеПОЧТительное настоящее
Артуро Перес-Реверте
Почтальон больше не звонит дважды
Когда-то они были моими героями. Я представлял их себе, как в черно-белых фильмах: вот они идут, наклоняясь вперед, навстречу бьющему в лицо ветру, пробираются по заснеженным равнинам со своими тяжелыми кожаными сумками, готовые доставить письмо даже ценой собственного здоровья и жизни. Они приносили и добрые, и недобрые вести и нередко делили с адресатами их радости и печали. Диалоги типа: «Мне очень жаль, Мануэль, я уверен, что ваш мальчуган умер, как подобает мужчине…» или: «А ну-ка, давайте, я вам прочту. Дорогая сестра, надеюсь, что, когда ты получишь это письмо…»
Я видел или представлял их себе такими - людьми, считающими делом чести доставить пришедшее письмо, даже если на конверте стоит лишь кое-как нацарапанное имя и название улицы или населенного пункта. И я помню, как на Рождество, когда повсюду звучали самбомбы и раздавались вильянсико , почтальон, опустив на пол набитую письмами сумку, на несколько минут задерживался в прихожей, а мой дед вручал ему что-нибудь в подарок и угощал рюмочкой анисовки или коньяка. В те времена почтальоны принадлежали к тем взрослым, которых дети уважали: к таковым относились врачи, учителя, военные, священники, жандармы и почтальоны.
Были почтальоны деревенские - им приходилось преодолевать снег, грязь, дожди. Были почтальоны городские - они, согнувшись под тяжестью своей ноши, каждый день ходили вверх-вниз по десяткам и сотням лестниц. Были те, кто в отделении связи раскладывал брошенные нами в почтовый ящик конверты по специальным ящичкам, чтобы потом отправить их в разные далекие города со звонкими названиями: Шанхай, Москва, Бейрут, Гавана. А еще была совершенно особая категория - королевские почтальоны, которые работали в декабре, нося письма, адресованные Королям-волшебникам .
Да, именно так: в этом было волшебство. В прежние времена почтальоны несли на себе знаки, данные им богами для того, чтобы в них узнавали посланников слова и чувства, любви, солидарности, общения между людьми, разделенными расстоянием и жизнью. И вправду было что-то магическое в их внешности и атрибутах: фуражке, значках, сумке. О чем бы ни шла речь, их появление всегда вызывало трепет, исполненный ожидания, тайны, которая вот-вот раскроется. Тогда письмо всегда означало неизвестность и обещание. Поэтому мы любили и в то же время побаивались того, кто вручал его нам со всем уважением, полагающимся предмету, который он держал в руках. Таков на протяжение многих лет был для меня образ почтальона - человека, который всегда звонит в дверь дважды и превращает обычное вручение конверта в дело чести.
Как-то раз мне довелось познакомиться с одним из них - стариком-почтальоном, уже вышедшим на пенсию, - и он уверил меня, что все было именно так: за тридцать восемь лет его профессиональной жизни ни разу не случалось, чтобы он не доставил письмо по назначению. Возможно, в этом утверждении была некоторая бравада, но я понял главное: никогда ни одно письмо не было ему безразлично. Он всегда делал все, что мог, чтобы честно выполнять свою работу, и гордился этим.
Однако времена изменились, а герои устали. В один прекрасный день вдруг узнаешь, что двое почтальонов, чересчур загруженных работой, не доставили несколько тысяч писем. Или что другой почтальон просто выбрасывал письма в мусорные баки или сжигал их, потому что не справлялся с доставкой. В наши дни, когда почта приносит нам больше рекламы и банковских отчетов, чем известий о дорогих нам людях, получается, что из-за плохой работы этого уже утратившего все человеческое монстра, Почтового управления, и халатности некоторых его служащих бросить письмо в почтовый ящик - примерно то же самое, что бросить бутылку в море. Будем надеяться, говоришь ты себе, скрещивая пальцы, что оно попадет в хорошие руки.
Разумеется, бывают и исключения - честные люди, почтальоны или служащие отделений связи, для которых работа по-прежнему является вопросом профессиональной чести. Но чаще попадаются такие, кто обращается с письмами - мечтами, надеждами, жизнями, - как мясник с бараньими отбивными. Кто опускает их в твой почтовый ящик точно так же, как мог бы выбросить на помойку или швырнуть тебе в лицо, - да, кстати, иногда они так и поступают. В этой нашей Испании, где мы забыли о веревочных сандалиях старого сельского почтальона, где мы все такие динамичные, такие европейские, такие красивые благодаря логотипам и дизайну, слишком много писем, которые пропадают, писем, которые так и не доходят до адресата, писем, которые оказываются навсегда заключенными в этот идиотский круг, в это чистилище, в это Саргассово море испанской почты. И когда нужно бросить в ящик что-нибудь важное или срочное, приходится - а что делать? - прибегать к услугам курьерских агентств. Которые, естественно, богатеют.
Честно говоря, я очень скучаю по своему старику-почтальону в синей форме. По тому, который всегда звонил дважды и был мне другом.
Почтальон больше не звонит дважды
Когда-то они были моими героями. Я представлял их себе, как в черно-белых фильмах: вот они идут, наклоняясь вперед, навстречу бьющему в лицо ветру, пробираются по заснеженным равнинам со своими тяжелыми кожаными сумками, готовые доставить письмо даже ценой собственного здоровья и жизни. Они приносили и добрые, и недобрые вести и нередко делили с адресатами их радости и печали. Диалоги типа: «Мне очень жаль, Мануэль, я уверен, что ваш мальчуган умер, как подобает мужчине…» или: «А ну-ка, давайте, я вам прочту. Дорогая сестра, надеюсь, что, когда ты получишь это письмо…»
Я видел или представлял их себе такими - людьми, считающими делом чести доставить пришедшее письмо, даже если на конверте стоит лишь кое-как нацарапанное имя и название улицы или населенного пункта. И я помню, как на Рождество, когда повсюду звучали самбомбы и раздавались вильянсико , почтальон, опустив на пол набитую письмами сумку, на несколько минут задерживался в прихожей, а мой дед вручал ему что-нибудь в подарок и угощал рюмочкой анисовки или коньяка. В те времена почтальоны принадлежали к тем взрослым, которых дети уважали: к таковым относились врачи, учителя, военные, священники, жандармы и почтальоны.
Были почтальоны деревенские - им приходилось преодолевать снег, грязь, дожди. Были почтальоны городские - они, согнувшись под тяжестью своей ноши, каждый день ходили вверх-вниз по десяткам и сотням лестниц. Были те, кто в отделении связи раскладывал брошенные нами в почтовый ящик конверты по специальным ящичкам, чтобы потом отправить их в разные далекие города со звонкими названиями: Шанхай, Москва, Бейрут, Гавана. А еще была совершенно особая категория - королевские почтальоны, которые работали в декабре, нося письма, адресованные Королям-волшебникам .
Да, именно так: в этом было волшебство. В прежние времена почтальоны несли на себе знаки, данные им богами для того, чтобы в них узнавали посланников слова и чувства, любви, солидарности, общения между людьми, разделенными расстоянием и жизнью. И вправду было что-то магическое в их внешности и атрибутах: фуражке, значках, сумке. О чем бы ни шла речь, их появление всегда вызывало трепет, исполненный ожидания, тайны, которая вот-вот раскроется. Тогда письмо всегда означало неизвестность и обещание. Поэтому мы любили и в то же время побаивались того, кто вручал его нам со всем уважением, полагающимся предмету, который он держал в руках. Таков на протяжение многих лет был для меня образ почтальона - человека, который всегда звонит в дверь дважды и превращает обычное вручение конверта в дело чести.
Как-то раз мне довелось познакомиться с одним из них - стариком-почтальоном, уже вышедшим на пенсию, - и он уверил меня, что все было именно так: за тридцать восемь лет его профессиональной жизни ни разу не случалось, чтобы он не доставил письмо по назначению. Возможно, в этом утверждении была некоторая бравада, но я понял главное: никогда ни одно письмо не было ему безразлично. Он всегда делал все, что мог, чтобы честно выполнять свою работу, и гордился этим.
Однако времена изменились, а герои устали. В один прекрасный день вдруг узнаешь, что двое почтальонов, чересчур загруженных работой, не доставили несколько тысяч писем. Или что другой почтальон просто выбрасывал письма в мусорные баки или сжигал их, потому что не справлялся с доставкой. В наши дни, когда почта приносит нам больше рекламы и банковских отчетов, чем известий о дорогих нам людях, получается, что из-за плохой работы этого уже утратившего все человеческое монстра, Почтового управления, и халатности некоторых его служащих бросить письмо в почтовый ящик - примерно то же самое, что бросить бутылку в море. Будем надеяться, говоришь ты себе, скрещивая пальцы, что оно попадет в хорошие руки.
Разумеется, бывают и исключения - честные люди, почтальоны или служащие отделений связи, для которых работа по-прежнему является вопросом профессиональной чести. Но чаще попадаются такие, кто обращается с письмами - мечтами, надеждами, жизнями, - как мясник с бараньими отбивными. Кто опускает их в твой почтовый ящик точно так же, как мог бы выбросить на помойку или швырнуть тебе в лицо, - да, кстати, иногда они так и поступают. В этой нашей Испании, где мы забыли о веревочных сандалиях старого сельского почтальона, где мы все такие динамичные, такие европейские, такие красивые благодаря логотипам и дизайну, слишком много писем, которые пропадают, писем, которые так и не доходят до адресата, писем, которые оказываются навсегда заключенными в этот идиотский круг, в это чистилище, в это Саргассово море испанской почты. И когда нужно бросить в ящик что-нибудь важное или срочное, приходится - а что делать? - прибегать к услугам курьерских агентств. Которые, естественно, богатеют.
Честно говоря, я очень скучаю по своему старику-почтальону в синей форме. По тому, который всегда звонил дважды и был мне другом.