Любимой А.
Всё время, что мы там были, А. вела себя спокойно: она поглядывала на проходящих мимо, впрочем, без особого любопытства - так, на всякий случай, в основном она сидела между нами. А. вообще была спокойная, уравновешенная. Р. несколько раз проходил мимо нас, даже пару раз подходил к нам, но А. не обратила на него никакого внимания, хотя, безусловно, хорошо знала его, т.к. мы вместе с ней несколько раз к нему приходили, да и он к нам приходил. А потом нас позвали...
Я потянул А. за собой - С. осталась на месте, - но А. отчего-то заупрямилась, а когда я потянул её сильнее, вдруг как-то странно взвизгнула и бросилась от меня. С. вначале подумала, что к ней - А. любила С. больше, - но я видел: А. бросилась к выходу. Видно, она всё поняла и не хотела идти туда. Я схватил её покрепче и потащил, и тогда А. - впервые в жизни! - попыталась меня укусить. Попыталась, сразу поняла, что делать этого нельзя, остановилась, и тут же попыталась укусить меня ещё раз. А в коридоре как-то сразу успокоилась, пожалуй, даже смирилась и дальше шла, не сопротивляясь.
Я сидел рядом, когда она засыпала. Каждый вздох у неё стал невероятно долгим, таким, каким давно уже не был. Она спала, а я всё гладил её. Потом к нам подошла С. и тоже стала гладить её. А потом опять пришёл Р...
...а в лёгких у неё уже была жидкость. Последний месяц она и дышала-то с огромным трудом и часто-часто, а прогулки давались ей очень тяжело.