Три выстрела в молоко
Имена, конечно, не настоящие.
Зоя Филлиповна несколько лет говорила о том, что мать мешает ей жить. Что всё зло в доме от неё, все беды. Из-за неё всё портится, всё ломается. Из-за неё дети невыносимые стали. Всё лежит не там, окна не так заклеены, пол не той краской покрашен. Уж скорее бы, скорее бы...
Мать Зои Филлиповны заболела, потом умерла. Но облегчение не наступило. Жизнь не изменилась: дети не слушались, всё портилось, всё ломалось и краска была не такая. Виноватыми были объявлены дети, но окружающие уже понимали: виновата съехавшая крыша Зои Филлиповны.
Николай Викторович люто ненавидел бухгалтершу Максимову. Она мешала ему жить. Она была отвратительна. Она требовала каких-то кретинских бумажек каждый месяц, как будто была полной дебилкой и не могла нарисовать сама такие, какие ей нравятся. Всё равно эта сука Максимова наверняка воровала деньги - она же на деньгах сидела. Понятное дело, кто с чем работает, то и ворует.
Проклятая дура Максимова нашла другую работу и уволилась с завода. Но жизнь не изменилась. Облегчение не пришло. Наступил кризис. Милейшая дама, финансовый директор, вдруг устроила инвентаризию на участке Николая Викторовича и высянилась почему-то недостача. Бухгалтер, которому отдали папки суки Максимовой, сказал, что по его, Николая Викторовича, отчётам, недостача и выходит. Николая Викторовича хватила небольшая кондрашка, стало дёргаться правое веко и начали забываться простые вещи.
Наташа Кострова ненавидела Костю Козлова. Просто ненавидела. Он был невыносимо противный. До тошноты. Вот кончится школа, она больше не увидит этого Козлова, и всё будет здорово. Школа кончилась. Козлова она больше не увидела. Жизнь не наладилась. Облегчение не наступило. Даже в университет приняли не с первого раза, и не в тот, в который хотелось. Днём Наташа работала там же, в университете, в библиотеке. Студенты за глаза называли Наташу двинутой.
А вы тоже знаете, кто мешает вам жить?
Зоя Филлиповна несколько лет говорила о том, что мать мешает ей жить. Что всё зло в доме от неё, все беды. Из-за неё всё портится, всё ломается. Из-за неё дети невыносимые стали. Всё лежит не там, окна не так заклеены, пол не той краской покрашен. Уж скорее бы, скорее бы...
Мать Зои Филлиповны заболела, потом умерла. Но облегчение не наступило. Жизнь не изменилась: дети не слушались, всё портилось, всё ломалось и краска была не такая. Виноватыми были объявлены дети, но окружающие уже понимали: виновата съехавшая крыша Зои Филлиповны.
Николай Викторович люто ненавидел бухгалтершу Максимову. Она мешала ему жить. Она была отвратительна. Она требовала каких-то кретинских бумажек каждый месяц, как будто была полной дебилкой и не могла нарисовать сама такие, какие ей нравятся. Всё равно эта сука Максимова наверняка воровала деньги - она же на деньгах сидела. Понятное дело, кто с чем работает, то и ворует.
Проклятая дура Максимова нашла другую работу и уволилась с завода. Но жизнь не изменилась. Облегчение не пришло. Наступил кризис. Милейшая дама, финансовый директор, вдруг устроила инвентаризию на участке Николая Викторовича и высянилась почему-то недостача. Бухгалтер, которому отдали папки суки Максимовой, сказал, что по его, Николая Викторовича, отчётам, недостача и выходит. Николая Викторовича хватила небольшая кондрашка, стало дёргаться правое веко и начали забываться простые вещи.
Наташа Кострова ненавидела Костю Козлова. Просто ненавидела. Он был невыносимо противный. До тошноты. Вот кончится школа, она больше не увидит этого Козлова, и всё будет здорово. Школа кончилась. Козлова она больше не увидела. Жизнь не наладилась. Облегчение не наступило. Даже в университет приняли не с первого раза, и не в тот, в который хотелось. Днём Наташа работала там же, в университете, в библиотеке. Студенты за глаза называли Наташу двинутой.
А вы тоже знаете, кто мешает вам жить?