Лебединая песня
Прошу прощения, но меня порядком подзаебали все эти пшекосрачи, посвященные 70-летию операции "Консервы" (захват радиовышки в Глейвице бравыми ребятами штурмбанфюрера СС Альфреда Науйокса). Может, я и внесу свои пять злотых в это расово верное дело, но уж точно не сегодня. Ну и школьные годы чудесные меня вот уже лет шесть как не возбуждают.
А сегодня, между прочим, исполнилось бы 154 года самому интеллигентному (в хорошем смысле этого слова) поэту Серебряного века Иннокентию Анненскому. "Был Иннокентий Анненский последним из царскосельских лебедей", написал о нем Гумилев. Одно из моих любимых стихотворений Анненского (после "Смычка и струн", естественно) - "Черный силуэт". Не знаю, в чем причина - может, все дело в его недосказанности. И, вместе с тем, в его удивительной завершенности.
Как бы то ни было, я однажды решил сыграть с покойным поэтом в поэтическую игру, использовав его рифмы для собственного стихотворения. Игра в итоге оказалась гораздо серьезнее, чем я предполагал.
Когда волной внезапного испуга
Нам заслониться будет не дано,
Мы изберем - из казней - друг для друга
Ту, что избрать немногим суждено.
И вздрогнет потемневшее окно -
Изгиб дуги нежданного недуга, -
И встанет в створ незамкнутого круга,
Замкнув его, последнее звено.
Но, жизнью беспощадной пожираем,
Последний наш приют не станет раем,
Рассеется пригрезившийся свет...
И то окно забыто и забито...
И наших душ нечеткий силуэт
Захолодел на зеркале гранита.
Тот, кто понимает, о чем это стихотворение, может себя поздравить. Он понимает поэзию. В наше время это дорогого стоит, поверьте.
А сегодня, между прочим, исполнилось бы 154 года самому интеллигентному (в хорошем смысле этого слова) поэту Серебряного века Иннокентию Анненскому. "Был Иннокентий Анненский последним из царскосельских лебедей", написал о нем Гумилев. Одно из моих любимых стихотворений Анненского (после "Смычка и струн", естественно) - "Черный силуэт". Не знаю, в чем причина - может, все дело в его недосказанности. И, вместе с тем, в его удивительной завершенности.
Как бы то ни было, я однажды решил сыграть с покойным поэтом в поэтическую игру, использовав его рифмы для собственного стихотворения. Игра в итоге оказалась гораздо серьезнее, чем я предполагал.
Когда волной внезапного испуга
Нам заслониться будет не дано,
Мы изберем - из казней - друг для друга
Ту, что избрать немногим суждено.
И вздрогнет потемневшее окно -
Изгиб дуги нежданного недуга, -
И встанет в створ незамкнутого круга,
Замкнув его, последнее звено.
Но, жизнью беспощадной пожираем,
Последний наш приют не станет раем,
Рассеется пригрезившийся свет...
И то окно забыто и забито...
И наших душ нечеткий силуэт
Захолодел на зеркале гранита.
Тот, кто понимает, о чем это стихотворение, может себя поздравить. Он понимает поэзию. В наше время это дорогого стоит, поверьте.