Магазин "Буквоед" упадочен и порочен
Сегодня я побывал в десятом круге ада, хотя поначалу ничто не предвещало беды. Пока ждал друга на Восстания, зашел в "Буквоед" - чисто поглазеть (книги я не покупаю, а коллекционирую, добывая интересные экземпляры в стоках, у старьевщиков, на блошиных рынках и прочих кошерных местах). Дык вот, захожу я в этот блядский "Буквоед", смотрю - там какая-то тусовка собирается, все чего-то ждут. Вечер памяти Майкла Джексона, штоле? Спрашиваю у девочки-буквоедочки: мол, что за шум, а драки нет? Она смотрит на меня как на говно и презрительно цедит сквозь зубы (словно я оскорбил ее в лучших чувствах): "А вы не знаете? У нас сегодня встреча с современным писателем Фредериком Бегбедером!" Ну нихуя ж себе, думаю, в нашу дыру пожаловал Темный Рыцарь Креатива собственной персоной. Что ж, подожду и я - время пока есть.
Не успел я оглянуться, как меня окружили плотной стеной фанбои и фангерлы - да так, что ни вздохнуть, ни пернуть. Какой уж тут друг! Долго ли коротко ли, приходит этот самый Бегбедер (забегая вперед, скажу, что он почти так же презренен, как Бернард Вербер), ведя с собой на цепи чернокожего раба-переводчика. Попиздел полчаса и приступил к автограф-пати. Тут-то и начался трэш. То есть, ничего особо-то и не происходило - просто как будто щелкнули переключателем, и я воочию узрел тех, кто меня окружал. Ебаный в рот, столько небыдла на единицу площади я еще не видел (ТЫСЯЧИ ИХ!!!). Все эти рекламщики, пиарщики, арт-директора, криэйторы, дизайнеры, стилисты, бренд-менеджеры, ивент-менеджеры и прочий продвинутый офисный планктон, кинокритики, модные журналисты, клаберы, диджеи и виджеи, дети нуворишей со своими кисами и прочая гламурная, пригламуренная и демонстративно негламурная пиздобратия.
Я ощущал на себе их зловонное голуазное дыхание, видел, как поблескивают стразы на дорогой и безвкусной одежде, облегающей их выжженные солярием тела. Я слышал, как от злоупотребления спидами скрежещут их зубы и чувствовал, как вздымается шерсть у них на загривках. Эти мудаки уже предвкушали чернильную закорючку в брошюрках, которые они купили за девяносто девять франков и теперь прижимают к груди как хунвэйбины - Цитатник Мао. До сих пор не понимаю, как мне удалось выбраться из этого проклятого террариума.
Да, кстати. Бегбедер отказался расписываться на том червонце, который я ему протянул шутки ради. Хотя я на безукоризненном оксфордском французском уверял этого пидараса, что буду использовать грязную зеленую бумажку исключительно по назначению - в смысле, сверну ее в трубочку и буду нюхать кокаин.
Не успел я оглянуться, как меня окружили плотной стеной фанбои и фангерлы - да так, что ни вздохнуть, ни пернуть. Какой уж тут друг! Долго ли коротко ли, приходит этот самый Бегбедер (забегая вперед, скажу, что он почти так же презренен, как Бернард Вербер), ведя с собой на цепи чернокожего раба-переводчика. Попиздел полчаса и приступил к автограф-пати. Тут-то и начался трэш. То есть, ничего особо-то и не происходило - просто как будто щелкнули переключателем, и я воочию узрел тех, кто меня окружал. Ебаный в рот, столько небыдла на единицу площади я еще не видел (ТЫСЯЧИ ИХ!!!). Все эти рекламщики, пиарщики, арт-директора, криэйторы, дизайнеры, стилисты, бренд-менеджеры, ивент-менеджеры и прочий продвинутый офисный планктон, кинокритики, модные журналисты, клаберы, диджеи и виджеи, дети нуворишей со своими кисами и прочая гламурная, пригламуренная и демонстративно негламурная пиздобратия.
Я ощущал на себе их зловонное голуазное дыхание, видел, как поблескивают стразы на дорогой и безвкусной одежде, облегающей их выжженные солярием тела. Я слышал, как от злоупотребления спидами скрежещут их зубы и чувствовал, как вздымается шерсть у них на загривках. Эти мудаки уже предвкушали чернильную закорючку в брошюрках, которые они купили за девяносто девять франков и теперь прижимают к груди как хунвэйбины - Цитатник Мао. До сих пор не понимаю, как мне удалось выбраться из этого проклятого террариума.
Да, кстати. Бегбедер отказался расписываться на том червонце, который я ему протянул шутки ради. Хотя я на безукоризненном оксфордском французском уверял этого пидараса, что буду использовать грязную зеленую бумажку исключительно по назначению - в смысле, сверну ее в трубочку и буду нюхать кокаин.