День велосипеда
Позавчера исполнилось ровно 70 лет с того момента, как швейцарский химик по фамилии Хофманн принял 0,25 мг диэтиламида d-лизергиновой кислоты, сел на велосипед и отправился домой. Его опыт вошел в небольшую книгу мемуарного характера «ЛСД - мой трудный ребенок». Другой опыт - взгляд на галлюциногены (если быть совсем точным, на мескалин) с точки зрения литературы и искусства, а не науки - мы видим в двух эссе Олдоса Хаксли, «Двери восприятия» и «Рай и ад». Произведения обоих авторов я недавно прочитал. Обе книги добротные, ладные, обстоятельные и удобоваримые. Особо тут распространяться не о чем, поэтому сразу перейду к оценкам.
Хофманн:
_____________
Мастерство: 7
Сюжет: 7
Реалистичность: 8
Читабельность: 8
Идеология: 8
Итого: 7,6
Хаксли:
_____________
Мастерство: 8
Сюжет: 7
Реалистичность: 8
Читабельность: 8
Идеология: 8
Итого: 7,8
А теперь, когда мой литературоедческий долг выполнен, хочу рассказать вам еще об одном психоплавании, в которое отправился один… скажем так, мой знакомый. Смешав примерно 4 г сухих псилоцибе кубенсис, выращенных его приятелем-ихтиологом, с медом, он запил их зеленым чаем и сел ждать. От нечего делать он открыл «Двери восприятия» и стал читать. Примерно через полчаса вокруг букв забегали радужные мигающие штришки, сами буквы не то чтобы исчезли или размылись, а как-то перестали восприниматься в качестве связного текста. А окружающее пространство стало наполняться светом, как ванная - водой.
Узоры на обоях и ковре начали ползать, плясать и закручиваться, пошли стрелки на часах в журнальной рекламе. Каждый цвет приобрел сотню, тысячу, миллион оттенков - на темно-синюю футболку можно было смотреть в зеркало часами. Так же, как и на собранный пейзажный паззл на стене, который вдруг стал трехмерным - окном в другой мир. А за настоящим окном раскинулась взлетная полоса, вместо огней на которой были ослепительные драгоценные камни.
Перед глазами крутились странные образы - переплетения полос, лиц, пейзажей. Он включил музыку, и каждая новая мелодия рождала новые картинки. Некоторое время ушло на поиски Lucy In The Sky With Diamonds, но на компьютере ее не было, а в Интернете найти никак не получалось. Этот навязчивый поиск, вызвавший легкую тревожность, стал первым предвестником бэд трипа.
Последним приятным ощущением было осязание - гладкий стол казался шелковым, а ежик волос был неотличим от бархата. А потом света стало так много, что он заполнил все окружающее пространство, и стены с потолком исчезли. К тому времени он уже лежал и наблюдал, как с приходящим светом его конечности удлинялись, словно у кэролловской Алисы. Блаженство росло, но вместе с ним возникло опасение, что это никогда не закончится. Никогда. Не закончится. И он рывком вытащил себя из этого рая.
После нескольких бесконечных минут (или часов?) кататонического отчаяния, в которые уместились судорожные попытки избавиться от влияния грибов, пришло понимание, что они уже не в желудке и даже не в крови, а где-то неизмеримо глубже. А затем мир изменился. Вместо света пришел угрожающий полумрак, комната стала угловатой, искривилась. Исчезли понятия перспективы и расстояния, пространство стало многомерным. Это напоминало ожившие картины Пикассо времен кубизма. И, конечно же, экзистенциальный ужас, который не покидал ни на секунду и начал постепенно угасать только когда за окном забрезжил на этот раз земной свет. Спал он без сновидений.
Хофманн:
_____________
Мастерство: 7
Сюжет: 7
Реалистичность: 8
Читабельность: 8
Идеология: 8
Итого: 7,6
Хаксли:
_____________
Мастерство: 8
Сюжет: 7
Реалистичность: 8
Читабельность: 8
Идеология: 8
Итого: 7,8
А теперь, когда мой литературоедческий долг выполнен, хочу рассказать вам еще об одном психоплавании, в которое отправился один… скажем так, мой знакомый. Смешав примерно 4 г сухих псилоцибе кубенсис, выращенных его приятелем-ихтиологом, с медом, он запил их зеленым чаем и сел ждать. От нечего делать он открыл «Двери восприятия» и стал читать. Примерно через полчаса вокруг букв забегали радужные мигающие штришки, сами буквы не то чтобы исчезли или размылись, а как-то перестали восприниматься в качестве связного текста. А окружающее пространство стало наполняться светом, как ванная - водой.
Узоры на обоях и ковре начали ползать, плясать и закручиваться, пошли стрелки на часах в журнальной рекламе. Каждый цвет приобрел сотню, тысячу, миллион оттенков - на темно-синюю футболку можно было смотреть в зеркало часами. Так же, как и на собранный пейзажный паззл на стене, который вдруг стал трехмерным - окном в другой мир. А за настоящим окном раскинулась взлетная полоса, вместо огней на которой были ослепительные драгоценные камни.
Перед глазами крутились странные образы - переплетения полос, лиц, пейзажей. Он включил музыку, и каждая новая мелодия рождала новые картинки. Некоторое время ушло на поиски Lucy In The Sky With Diamonds, но на компьютере ее не было, а в Интернете найти никак не получалось. Этот навязчивый поиск, вызвавший легкую тревожность, стал первым предвестником бэд трипа.
Последним приятным ощущением было осязание - гладкий стол казался шелковым, а ежик волос был неотличим от бархата. А потом света стало так много, что он заполнил все окружающее пространство, и стены с потолком исчезли. К тому времени он уже лежал и наблюдал, как с приходящим светом его конечности удлинялись, словно у кэролловской Алисы. Блаженство росло, но вместе с ним возникло опасение, что это никогда не закончится. Никогда. Не закончится. И он рывком вытащил себя из этого рая.
После нескольких бесконечных минут (или часов?) кататонического отчаяния, в которые уместились судорожные попытки избавиться от влияния грибов, пришло понимание, что они уже не в желудке и даже не в крови, а где-то неизмеримо глубже. А затем мир изменился. Вместо света пришел угрожающий полумрак, комната стала угловатой, искривилась. Исчезли понятия перспективы и расстояния, пространство стало многомерным. Это напоминало ожившие картины Пикассо времен кубизма. И, конечно же, экзистенциальный ужас, который не покидал ни на секунду и начал постепенно угасать только когда за окном забрезжил на этот раз земной свет. Спал он без сновидений.