Непутевые заметки
Некоторое количество пассажей из короткого байопика - точнее, байобука - Маяковского, открывшего - и закрывшего - Америку. Отвечая на ваш невысказанный вопрос - да, линчуемые негры там тоже встречаются.
1. Мексика
Что такое дождь? Это - воздух с прослойкой воды. Дождь тропический - это сплошная вода с прослойкой воздуха.
К ужину давали незнакомые мне еды - зеленый кокосовый орех с намазывающейся маслом сердцевиной и фрукт манго - шарж на банан, с большой волосатой косточкой.
Армия Мексики интересна. Никто, и военный министр тоже, не знает, сколько в Мексике солдат. Солдаты под генералами. Если генерал за президента, он, имея тысячу солдат, хвастается десятью тысячами. А получив на десять, продает еду и амуницию девяти. Если генерал против президента, он щеголяет статистикой в тысячу, а в нужный момент выходит драться с десятью.
В отличие от врагов мексиканского человечества - автомобилей - трамваи исполняют гуманную роль. Они развозят покойников. Часто видишь необычное зрелище. Трамвай с плачущими «родственниками, а на прицепе-катафалке покойник. Вся эта процессия жарит вовсю с массой звонков, но без остановок. Своеобразная электрификация смерти!
- Москва. Это в Польше? - спросили меня в американском консульстве Мексики.
- Нет, - отвечал я, - это в СССР.
Никакого впечатления.
2. США
Я долго объясняю на ломанейшем (просто осколки) полуфранцузском, полуанглийском языке цели и права своего въезда. Американец слушает, молчит, обдумывает, не понимает и, наконец, обращается по-русски:
- Ты - жид?
Я опешил.
В дальнейший разговор американец не вступил за неимением других слов. Помучился и минут через десять выпалил:
- Великороссь?
- Великоросс, великоросс, - обрадовался я, установив в американце отсутствие погромных настроений.
Сначала я делал дикие усилия в месяц заговорить по-английски; когда мои усилия начали увенчиваться успехом, то близлежащие (близстоящие, сидящие) и лавочник, и молочник, и прачечник, и даже полицейский - стали говорить со мной по-русски.
Все стандартизированные дома одинаковы, как спичечные коробки одного названия, одной формы. Дома насажены, как пассажиры весеннего трамвая, возвращающегося из Сокольников в воскресенье вечером. Открыв окно уборной, вы видите все, делающееся в соседней уборной, а если у соседа приоткрыта дверь, то видите сквозь дом и уборную следующих дачников.
Парам победнее - многоместный автобус на «Кони-Айланд» - Остров Увеселений. После долгой езды вы попадаете в сплошные русские (у нас американские) горы, высоченные колеса, вздымающие кабины, таитянские киоски, с танцами и фоном - фотографией острова, чертовы колеса, раскидывающие ступивших, бассейны для купающихся, катание на осликах - и все это в таком электричестве, до которого не доплюнуть и ярчайшей международной парижской выставке.
Каждые две минуты тушатся зеленые огни на бесчисленных уличных полицейских маяках и загораются красные. Тогда машинный и человечий поток застывает на две минуты, чтобы пропустить рвущихся с боковых стритов. Через две минуты опять на маяках загорается зеленый огонь, а дорогу боковым преграждает красный огонь на углах стритов.
В асфальте (чего я никогда не видел даже в Нью-Йорке) белые полосы точно указывали место перехода граждан, огромные белые стрелки давали направление несуществующим толпам и автомобилям, и за неуместный переход по пустеющим улицам взимался чуть не пятидесятирублевый штраф.
Под Волстрит тоннель-собвей, а если набить его динамитом и пустить на воздух к чертям свинячим всю эту уличку!
Тот же лифт опустит вас к подземке, берите экспресс, который рвет версты почище поезда. Слезаете вы в нужном вам доме. Лифт завинчивает вас в нужный этаж без всяких выходов на улицу. Та же дорога вывертит вас обратно на вокзал, под потолок-небо пенсильванского «вокзала, под голубое небо, по которому уже горят Медведицы, Козерог и прочая астрономия. И сдержанный американец может ехать в ежеминутных поездах к себе на дачную качалку-диван, даже не взглянув на гоморный и содомный Нью-Йорк.
И вот в Соединенных Штатах почти нет пассажирских полетов. Может, только сейчас мы накануне летающей Америки.
По всем направлениям - задушенная сводами, кажущаяся путаница поездов. Говорят, что наши эмигранты, приехавшие из тихой русской Канады, сначала недоумевающе вперяются в окно, а потом начинают реветь и голосить:
- Пропали, братцы, живьем в могилу загнали, куда ж отсюда выберешься?
Каменные станции, перерезанные ровно пополам: половина для нас, белых, половина - для черных, «фор нигрос», с собственными деревянными стульями, собственной кассой - и упаси вас даже случайно залезть на чужую сторону!
Американцем называет себя белый, который даже еврея считает чернокожим, негру не подает руки; увидев негра с белой женщиной, негра револьвером гонит домой; сам безнаказанно насилует негритянских девочек, а негра, приблизившегося к белой женщине, судит судом Линча, т. е. обрывает ему руки, ноги и живого жарит на костре.
Газеты замолчали, будто долларов в рот набрали.
Газеты в целом проданы так прочно и дорого, что американская пресса считается неподкупной. Нет денег, которые могли бы перекупить уже запроданного журналиста.
Замахнулась кулаком с факелом американская баба-свобода, прикрывшая задом тюрьму Острова Слез.
_____________
Мастерство: 8
Сюжет: 7
Реалистичность: 8
Читабельность: 9
Идеология: 7
Итого: 7,8
П.С. В рейтинге отсутствует.
1. Мексика
Что такое дождь? Это - воздух с прослойкой воды. Дождь тропический - это сплошная вода с прослойкой воздуха.
К ужину давали незнакомые мне еды - зеленый кокосовый орех с намазывающейся маслом сердцевиной и фрукт манго - шарж на банан, с большой волосатой косточкой.
Армия Мексики интересна. Никто, и военный министр тоже, не знает, сколько в Мексике солдат. Солдаты под генералами. Если генерал за президента, он, имея тысячу солдат, хвастается десятью тысячами. А получив на десять, продает еду и амуницию девяти. Если генерал против президента, он щеголяет статистикой в тысячу, а в нужный момент выходит драться с десятью.
В отличие от врагов мексиканского человечества - автомобилей - трамваи исполняют гуманную роль. Они развозят покойников. Часто видишь необычное зрелище. Трамвай с плачущими «родственниками, а на прицепе-катафалке покойник. Вся эта процессия жарит вовсю с массой звонков, но без остановок. Своеобразная электрификация смерти!
- Москва. Это в Польше? - спросили меня в американском консульстве Мексики.
- Нет, - отвечал я, - это в СССР.
Никакого впечатления.
2. США
Я долго объясняю на ломанейшем (просто осколки) полуфранцузском, полуанглийском языке цели и права своего въезда. Американец слушает, молчит, обдумывает, не понимает и, наконец, обращается по-русски:
- Ты - жид?
Я опешил.
В дальнейший разговор американец не вступил за неимением других слов. Помучился и минут через десять выпалил:
- Великороссь?
- Великоросс, великоросс, - обрадовался я, установив в американце отсутствие погромных настроений.
Сначала я делал дикие усилия в месяц заговорить по-английски; когда мои усилия начали увенчиваться успехом, то близлежащие (близстоящие, сидящие) и лавочник, и молочник, и прачечник, и даже полицейский - стали говорить со мной по-русски.
Все стандартизированные дома одинаковы, как спичечные коробки одного названия, одной формы. Дома насажены, как пассажиры весеннего трамвая, возвращающегося из Сокольников в воскресенье вечером. Открыв окно уборной, вы видите все, делающееся в соседней уборной, а если у соседа приоткрыта дверь, то видите сквозь дом и уборную следующих дачников.
Парам победнее - многоместный автобус на «Кони-Айланд» - Остров Увеселений. После долгой езды вы попадаете в сплошные русские (у нас американские) горы, высоченные колеса, вздымающие кабины, таитянские киоски, с танцами и фоном - фотографией острова, чертовы колеса, раскидывающие ступивших, бассейны для купающихся, катание на осликах - и все это в таком электричестве, до которого не доплюнуть и ярчайшей международной парижской выставке.
Каждые две минуты тушатся зеленые огни на бесчисленных уличных полицейских маяках и загораются красные. Тогда машинный и человечий поток застывает на две минуты, чтобы пропустить рвущихся с боковых стритов. Через две минуты опять на маяках загорается зеленый огонь, а дорогу боковым преграждает красный огонь на углах стритов.
В асфальте (чего я никогда не видел даже в Нью-Йорке) белые полосы точно указывали место перехода граждан, огромные белые стрелки давали направление несуществующим толпам и автомобилям, и за неуместный переход по пустеющим улицам взимался чуть не пятидесятирублевый штраф.
Под Волстрит тоннель-собвей, а если набить его динамитом и пустить на воздух к чертям свинячим всю эту уличку!
Тот же лифт опустит вас к подземке, берите экспресс, который рвет версты почище поезда. Слезаете вы в нужном вам доме. Лифт завинчивает вас в нужный этаж без всяких выходов на улицу. Та же дорога вывертит вас обратно на вокзал, под потолок-небо пенсильванского «вокзала, под голубое небо, по которому уже горят Медведицы, Козерог и прочая астрономия. И сдержанный американец может ехать в ежеминутных поездах к себе на дачную качалку-диван, даже не взглянув на гоморный и содомный Нью-Йорк.
И вот в Соединенных Штатах почти нет пассажирских полетов. Может, только сейчас мы накануне летающей Америки.
По всем направлениям - задушенная сводами, кажущаяся путаница поездов. Говорят, что наши эмигранты, приехавшие из тихой русской Канады, сначала недоумевающе вперяются в окно, а потом начинают реветь и голосить:
- Пропали, братцы, живьем в могилу загнали, куда ж отсюда выберешься?
Каменные станции, перерезанные ровно пополам: половина для нас, белых, половина - для черных, «фор нигрос», с собственными деревянными стульями, собственной кассой - и упаси вас даже случайно залезть на чужую сторону!
Американцем называет себя белый, который даже еврея считает чернокожим, негру не подает руки; увидев негра с белой женщиной, негра револьвером гонит домой; сам безнаказанно насилует негритянских девочек, а негра, приблизившегося к белой женщине, судит судом Линча, т. е. обрывает ему руки, ноги и живого жарит на костре.
Газеты замолчали, будто долларов в рот набрали.
Газеты в целом проданы так прочно и дорого, что американская пресса считается неподкупной. Нет денег, которые могли бы перекупить уже запроданного журналиста.
Замахнулась кулаком с факелом американская баба-свобода, прикрывшая задом тюрьму Острова Слез.
_____________
Мастерство: 8
Сюжет: 7
Реалистичность: 8
Читабельность: 9
Идеология: 7
Итого: 7,8
П.С. В рейтинге отсутствует.