Курилы и Пустота
Синдзо Абэ закрыл глаза, несколько секунд помолчал, а потом произнес длинную гортанную фразу, в которой Путин не уловил ни ритма, ни рифмы.
- Это примерно то, о чем мы говорили, - пояснил он. - О том, как невидимые иены переводятся на невидимые счета в России, и еще о том, что это куда как реальней, чем этот Евросоюз, которого, по сути, нет. Но в целом все построено на геополитике. Теперь ваша очередь.
Путин почувствовал себя тягостно.
- Не знаю даже, что сказать, - ответил он извиняющимся тоном. - Я не пишу стихов и не люблю их. Да и к чему слова, когда на небе звезды?
- О, - воскликнул Абэ, - великолепно! Великолепно! Как вы правы! Всего тридцать два слога, но стоят целой книги!
Он отошел на шаг и дважды поклонился.
- И как хорошо, что я первый прочел стихи! - сказал он. - После вас ни за что не решился бы! А где вы научились слагать танка?
- Так, в одной конторе, - уклончиво сказал Путин.
Абэ протянул ему бутылку. Путин сделал несколько больших глотков и вернул ее японцу. Абэ тоже припал к горлышку. Пока он пил, Путин достал вейп. После двух или трех затяжек к нему вернулась уверенность в себе, и даже стало немного стыдно за ту робость, в которую он только что впал.
- И, кстати, насчет мирного договора, - сказал он. - Я не то чтобы не согласен на какие-то условия. Просто в последний раз, когда вы его подписывали с нашими уважаемыми партнерами, условием была безоговорочная капитуляция. А незадолго до этого вы подверглись атомной бомбардировке. Как говорится, можем повторить...
Лицо Абэ изменилось. Еще раз поклонившись, он отошел в сторону и принялся расстегивать на животе свою куртку.
- Что вы собираетесь делать? - спросил Путин.
- Мне очень стыдно, - сказал Абэ. - Претерпев такой позор, я не могу жить дальше.
Он сел на асфальт, развернул сверток, вытащил оттуда меч и обнажил лезвие, по которому скользнул лиловый зайчик от горевшего над их головами неонового фонаря. Путин, наконец, понял, что Абэ собирается сделать, и успел схватить его за руки.
- Прошу вас, перестаньте, - сказал он с совершенно искренним испугом. - Стоит ли придавать такое значение пустякам? Я умоляю вас забыть это глупое недоразумение. И, кроме того, любовь к родине - это благородное чувство.
Абэ спрятал меч обратно в ножны, покачнулся и снова припал к бутылке. Затем он поднял голову и мечтательно поглядел в небо.
- К чему слова, когда на небе звезды? - продекламировал он. - Ах, как хорошо. Вы знаете, мне очень хочется отметить этот удивительный момент каким-нибудь жестом. Не отказаться ли Японии от претензий на Курилы? Пусть они принадлежат вашей прекрасной стране, а по ночам нам будут светить их далекие огоньки.
- Вы очень сердечный человек, - сказал Путин, оглядываясь по сторонам и чувствуя инстинктом, что еще чуть-чуть, и из сырого московского воздуха соткутся ФСОшники. - Не вернуться ли нам в Кремль?
- Это примерно то, о чем мы говорили, - пояснил он. - О том, как невидимые иены переводятся на невидимые счета в России, и еще о том, что это куда как реальней, чем этот Евросоюз, которого, по сути, нет. Но в целом все построено на геополитике. Теперь ваша очередь.
Путин почувствовал себя тягостно.
- Не знаю даже, что сказать, - ответил он извиняющимся тоном. - Я не пишу стихов и не люблю их. Да и к чему слова, когда на небе звезды?
- О, - воскликнул Абэ, - великолепно! Великолепно! Как вы правы! Всего тридцать два слога, но стоят целой книги!
Он отошел на шаг и дважды поклонился.
- И как хорошо, что я первый прочел стихи! - сказал он. - После вас ни за что не решился бы! А где вы научились слагать танка?
- Так, в одной конторе, - уклончиво сказал Путин.
Абэ протянул ему бутылку. Путин сделал несколько больших глотков и вернул ее японцу. Абэ тоже припал к горлышку. Пока он пил, Путин достал вейп. После двух или трех затяжек к нему вернулась уверенность в себе, и даже стало немного стыдно за ту робость, в которую он только что впал.
- И, кстати, насчет мирного договора, - сказал он. - Я не то чтобы не согласен на какие-то условия. Просто в последний раз, когда вы его подписывали с нашими уважаемыми партнерами, условием была безоговорочная капитуляция. А незадолго до этого вы подверглись атомной бомбардировке. Как говорится, можем повторить...
Лицо Абэ изменилось. Еще раз поклонившись, он отошел в сторону и принялся расстегивать на животе свою куртку.
- Что вы собираетесь делать? - спросил Путин.
- Мне очень стыдно, - сказал Абэ. - Претерпев такой позор, я не могу жить дальше.
Он сел на асфальт, развернул сверток, вытащил оттуда меч и обнажил лезвие, по которому скользнул лиловый зайчик от горевшего над их головами неонового фонаря. Путин, наконец, понял, что Абэ собирается сделать, и успел схватить его за руки.
- Прошу вас, перестаньте, - сказал он с совершенно искренним испугом. - Стоит ли придавать такое значение пустякам? Я умоляю вас забыть это глупое недоразумение. И, кроме того, любовь к родине - это благородное чувство.
Абэ спрятал меч обратно в ножны, покачнулся и снова припал к бутылке. Затем он поднял голову и мечтательно поглядел в небо.
- К чему слова, когда на небе звезды? - продекламировал он. - Ах, как хорошо. Вы знаете, мне очень хочется отметить этот удивительный момент каким-нибудь жестом. Не отказаться ли Японии от претензий на Курилы? Пусть они принадлежат вашей прекрасной стране, а по ночам нам будут светить их далекие огоньки.
- Вы очень сердечный человек, - сказал Путин, оглядываясь по сторонам и чувствуя инстинктом, что еще чуть-чуть, и из сырого московского воздуха соткутся ФСОшники. - Не вернуться ли нам в Кремль?