(no subject)
Не буду называть это проблемой, но, на мой взгляд, есть такое явление: мы не особо интересны не только им, но и сами себе тоже. Мы живём в несколько обособленном мире, хотя, скажем, Индия и Китай живут в ещё более обособленных мирах, но их рынки больше, и они независимее. Мой индийский товарищ не знал, кто такие Моцарт и Шуберт, и прекрасно без этого обходился - а мы будем считать себя неполноценными, потому что без знания Моцарта и Шуберта наш помещик в Баден-Бадене будет смотреться лаптем. Популярная у нас модель поведения - греться в Баден Бадене, пока управляющий собирает оброк в наследственном поместье, возможно, обусловлена климатом, но делает неинтересными и помещиков, и крестьян - потому что ситуация настолько уникальна, что не вызывает у остальной части Земного шара большого интереса. Мы заимствуем и подражаем оттого, что наши помещики, мастеровые, и эти, как их... интеллектуалы хотели бы инкультурироваться там.
То, что мы не можем задавать тон в культуре - это для нас плохо с точки зрения денег, потому что мы платим (или не платим) за то, чтобы смотреть, слушать, читать и т.п. На рынке с высокой маржой мы работаем покупателем.
Закономерно ли то, что кто печатает деньги, тот и поёт песни? Может быть. По крайней мере тот, кто печает деньги, снимает сверкающий и переливающийся клип, который смотрят дети.
Допустим, жюри премии нашло некоторого автора, чьи сочинения находит полезными для некоторых целей. Можем ли мы стать интересными себе и миру без того, чтобы дубасить кого-нибудь ракетой по голове? - не знаю. Может ли быть кто-нибудь другой - тоже не знаю. Последние недели портрет Путина или отечественной боевой техники украшает CNN перманентно. Факт - интересно читать про того, кто бомбит.
Пропрут ли ракеты на себе на экспорт культуру? Парадоксальным образом - они это делают. Кто-то уже написал, что присуждение нобелевской премии по литературе - это ответ на ракеты с Каспия. К тому же, сложно сказать, является ли это свидетельством интереса к этим книжкам, или способом привлечения нашего (а отнюдь не их) внимания к этим книжкам. Я книжек автора не читал, и это означает, что никто мне никогда эти книжки не посоветовал - потому что я всё-таки кое-что читал из того, что советовали, или широко обсуждалось, хотя сам был к этому равнодушен. Хотя помню, конечно, что в позднесоветское время автор раскрутилась, но тогда читать ещё и ещё о войне как-то уже совсем не хотелось. В нашей идейной жизни и так война занимала главенствующее положение. Даже мои родители родились до войны и немного её помнят. А тогда в детстве - сосед был ветераном, директор школы был ветераном, учителя истории и военного дела были ветераны, у моей бабушки две медали, один дед мой погиб на войне и т.п.
Я всё равно не поверю, что война была другая или жизнь в СССР была другая, даже если мне сунут в нос книжку нобелевского лауреата, и скажут, что вот там-то написана вся правда. Я сам знаю, что там было хорошо, и что было плохо. Но я и не являюсь целевой аудиторией. Целевой аудиторией являются молодые - те, кому сейчас профессора, лет на десять моложе меня, ставят оценки за корректные или некорректные представления о жизни в СССР.
Это было отступление. Даже если книжка понадобилась для правильного воспитания молодёжи, всё равно, если бы не ракеты, комитет сейчас считал бы актуальным другую страну, другие темы и других авторов. Дали бы премию сомалийскому или сирийскому автору.
Нет бомбы - нет и стишков. Неужели всё только так вот
То, что мы не можем задавать тон в культуре - это для нас плохо с точки зрения денег, потому что мы платим (или не платим) за то, чтобы смотреть, слушать, читать и т.п. На рынке с высокой маржой мы работаем покупателем.
Закономерно ли то, что кто печатает деньги, тот и поёт песни? Может быть. По крайней мере тот, кто печает деньги, снимает сверкающий и переливающийся клип, который смотрят дети.
Допустим, жюри премии нашло некоторого автора, чьи сочинения находит полезными для некоторых целей. Можем ли мы стать интересными себе и миру без того, чтобы дубасить кого-нибудь ракетой по голове? - не знаю. Может ли быть кто-нибудь другой - тоже не знаю. Последние недели портрет Путина или отечественной боевой техники украшает CNN перманентно. Факт - интересно читать про того, кто бомбит.
Пропрут ли ракеты на себе на экспорт культуру? Парадоксальным образом - они это делают. Кто-то уже написал, что присуждение нобелевской премии по литературе - это ответ на ракеты с Каспия. К тому же, сложно сказать, является ли это свидетельством интереса к этим книжкам, или способом привлечения нашего (а отнюдь не их) внимания к этим книжкам. Я книжек автора не читал, и это означает, что никто мне никогда эти книжки не посоветовал - потому что я всё-таки кое-что читал из того, что советовали, или широко обсуждалось, хотя сам был к этому равнодушен. Хотя помню, конечно, что в позднесоветское время автор раскрутилась, но тогда читать ещё и ещё о войне как-то уже совсем не хотелось. В нашей идейной жизни и так война занимала главенствующее положение. Даже мои родители родились до войны и немного её помнят. А тогда в детстве - сосед был ветераном, директор школы был ветераном, учителя истории и военного дела были ветераны, у моей бабушки две медали, один дед мой погиб на войне и т.п.
Я всё равно не поверю, что война была другая или жизнь в СССР была другая, даже если мне сунут в нос книжку нобелевского лауреата, и скажут, что вот там-то написана вся правда. Я сам знаю, что там было хорошо, и что было плохо. Но я и не являюсь целевой аудиторией. Целевой аудиторией являются молодые - те, кому сейчас профессора, лет на десять моложе меня, ставят оценки за корректные или некорректные представления о жизни в СССР.
Это было отступление. Даже если книжка понадобилась для правильного воспитания молодёжи, всё равно, если бы не ракеты, комитет сейчас считал бы актуальным другую страну, другие темы и других авторов. Дали бы премию сомалийскому или сирийскому автору.
Нет бомбы - нет и стишков. Неужели всё только так вот