Закончилась наша театроведческая конференция. Бутусов.
Вот поразительное дело.
Как и Курочкин, как и Богомолов, Бутусов был очень откровенен с нами.
И эта откровенность давалась ему трудно.
Он хотел быть и был максимально честным.
Тяжело и долго думал над вопросами, и этот процесс его думанья заставлял нас всех замереть - он думал в полнейшей тишине. В этом молчании было что-то похожее на его выходы в "Чайке". Оно захватывало.
К концу нашей двухчасовой встречи моя Гуля Искакова спросила Бутусова:
- Чем мы можем помочь Вам?
Он засмеялся, и я увидела, как упал его заградительный щит.
Ушел и вскоре прислал Наташе Пивоваровой смс: "Спасибо!"
И Курочкин, и Богомолов тоже написали мне "Спасибо" - но, конечно, как и бутусовское, обращено оно было нашим ребятам с их молодой готовностью любить, понять и принять талантливого человека.
Спасибо говорю и я - всем, кто на нашей конференции говорил и просто слушал, спасибо гостям и участникам.
Нам было хорошо думать, волноваться и радоваться вместе.
Как и Курочкин, как и Богомолов, Бутусов был очень откровенен с нами.
И эта откровенность давалась ему трудно.
Он хотел быть и был максимально честным.
Тяжело и долго думал над вопросами, и этот процесс его думанья заставлял нас всех замереть - он думал в полнейшей тишине. В этом молчании было что-то похожее на его выходы в "Чайке". Оно захватывало.
К концу нашей двухчасовой встречи моя Гуля Искакова спросила Бутусова:
- Чем мы можем помочь Вам?
Он засмеялся, и я увидела, как упал его заградительный щит.
Ушел и вскоре прислал Наташе Пивоваровой смс: "Спасибо!"
И Курочкин, и Богомолов тоже написали мне "Спасибо" - но, конечно, как и бутусовское, обращено оно было нашим ребятам с их молодой готовностью любить, понять и принять талантливого человека.
Спасибо говорю и я - всем, кто на нашей конференции говорил и просто слушал, спасибо гостям и участникам.
Нам было хорошо думать, волноваться и радоваться вместе.