Статья тов.Лобанова "Богатые и бедные"
Товарищи, по просьбе А.В.Лобанова, выкладываю для общественного обсуждения его очередное творение.
БОГАТЫЕ И БЕДНЫЕ.
В книге Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир" есть такой эпизод: интеллигент меньшевик пытается объяснить солдату, что Россия до социализма не доросла, что интересы государства и цивилизации требуют того то и того то, на что солдат ему отвечает -" есть всего две партии - богатые и бедные". Интеллигент снова пускается в умные рассуждения на что солдат вновь возражает, что есть две партии -богатые и бедные.
Мы, пытаясь объяснить происшедшее, докопаться до причин катастрофы говорим о геополитике, об огрехах в экономике СССР, о происках ЦРУ и "закулисы", а ведь дело простое, как мычание. Есть богатые и бедные. В 17 году победили бедные, в 91 - богатые. Мещанство победило общественную устремлённость, цинизм победил романтику, труд победил капитал.
Мне могут сказать, что раз я против богатых и богатства, значит я противник прогресса, сторонник равенства в нищете. Но давайте разберёмся, что такое богатство.
Кто богаче - кулак конца двадцатых годов или квалифицированный рабочий начала 80х?
У первого дом, 5-6 лошадей, сельхозинтвентарь, может конная жатка, веялка, молотилка. У второго -кооперативная квартира, садовый участок с загородным домиком, автомобиль "жигули" с прицепом, у сына мопед, в квартире- стандартный набор бытовой техники.. Обычная рабочая лошадь в начале 80х стоила где то в пределах 600-800 рублей, всё остальное ещё дешевле, так что если всё пересчитать по ценам 80х, то наверняка имущество рядового советского труженика того времени стоит больше чем имущество кулака. Но в том то и весь фокус, что имущество пролетария, даже высокооплачиваемого, богатством не является. И не только потому, что благосостояние даже самого высокооплачиваемого пролетария или специалиста не намного выбивалось за рамки окружающей его среды, а в том, что своё имущество он не мог превратить в частную собственность. Это не богатство, это достаток. А вот лошади, на которых батраки пахали пашню, -это богатство, частная собственность, с помощью которой можно присваивать чужой труд.
Но вот откуда в Советском Союзе, после 70 слишком лет советской власти взялись эти самые богатые, которые оказались заинтересованы в контрреволюции?
Эта самая пресловутая номенклатура? Но служебные квартиры, госдачи, персональные автомобили принадлежали не им, а государству. Уходя на пенсию они сплошь и рядом всего этого лишались, а уж в любом случае передать по наследству не могли. Официально их заработок не превышал заработка высококвалифицировнного рабочего, и высокий уровень жизни им обеспечивало не богатство, а привилегии. Чисто теоретически они были объективно заинтересованы в реставрации капитализма, ибо ещё Троцкий говорил, что только так можно передать потомкам свой уровень жизни независимо от перипетий карьеры. Но объективная заинтересованность ещё не всегда означает заинтересованности субъективной.
Номенклатура находилась на вершине пирамиды, обладала властью и более всего была заинтересована в стабильности режима. А о своих отпрысках она заботилась, создавая им наиболее благоприятные стартовые позиции, определяя на учёбу в престижные ВУЗы и на перспективные должности. Ломать всю систему не имея никаких гарантий было слишком опасно.
Ведь в чём отличие советской системы от раннефеодальной, несмотря на внешнее сходство? В отличие от привилегий феодалов привилегии номенклатуры не являлись частной собственностью, поскольку не приносили дохода, не являлись способом присвоения прибавочной стоимости. Привилегия номенклатуры - это как раз часть прибавочного продукты, и частной собственностью, которая позволяла присваивать этот продукт, было право государства распоряжаться трудом работника. Полного права на такое распоряжение не было ни у какого управленца, какое бы высокое положение он не занимал.
Да и тот же Троцкий говорил что суть реставрации капитализма в СССР будет заключаться в превращении в частную собственность средств производства, находящихся в управлении.
Но номенклатура, партийный и государственный аппарат непосредственно средствами производства не управляли, и поэтому присвоить их не могли. Они управляли людьми, которые были заняты руководством производственным процессом.
Так что же мы нашли богатых людей, заинтересованных в реставрации капитализма?
В отличие от номенклатуры дача у директора была обычно своя, и машина собственная, и он был непосредственным руководителем предприятия.
Но, как я уже говорил, объективная заинтересованность не всегда переходит в субъективную, а из субъективной отнюдь не всегда вытекает решимость переходить к действиям, способным изменить ситуацию
Директора предприятий, особенно крупных, слишком были заняты делом, делом важным и ответственным, у них было достаточно поводов для самоуважения, и размениваться на политиканство им резона не было. Да и богатство директоров было относительным. Мне один партработник говорил, что некоторые слесаря лекальщики высшей квалификации получали на уровне директора завода, а я был знаком с бульдозеристом, который привёз с Айхала 300 тысяч полновесных советских рублей.
По другому обстояли дела в сфере ширпотреба. Наша система была, как это не парадоксально, не плановой, а командной и не давала руководителям возможности в полной мере применить свои инженерные и организаторские способности и не реализованные способности находили выход в криминальной сфере. Возникли так называемые цеховики, которые часть находящейся у них в управлении государственной или общественной собственности стали использовать в качестве собственности частной. Присваиваемая ими прибыль в разы превосходила их официальный доход и стала уже настоящим богатством. То есть средства, оказавшиеся у них в распоряжении, значительно превысили максимально возможный уровень потребления, уровень достатка и этот излишек средств был богатством в полном смысле этого слова, то есть накопленными средствами, которые могут стать частной собственностью, могут стать средством присвоения чужого труда.
Но поскольку в советской системе эти деньги не могли реализовываться в средства производства непосредственно, расширение нелегального производства могло происходить только путём привлечения соучастников из среды номенклатуры, которая распределяла фонды и средства, а также надзирала за правильностью их распределения и использования.
То есть богатство, нажитое цеховиками стало перераспределяться между ними и номенклатурой, и способом такого перераспределения стала взятка.
Вторым каналом перераспределения средств стала спекуляция.
Конечно же, Брежнев и ли Громыко спекуляцией не занимались, но вот дочь Брежнева и подруга жены Громыко, жена дипломата Шевченко были отъявленными спекулянтками.
Питательной средой спекуляции был, конечно же, дефицит. Господа демократы ставят победу над дефицитом чуть ли не своей главной заслугой. Ну, заслуга невелика. Вывести из числа покупателей чуть ли не двадцать миллионов, а оставшихся разделить на разряды по степени дохода -дело простое. Как вывели двадцать миллионов? Считайте- по официальным данным средняя скорость депопуляции в новой России -800тысяч в год, итого при демократах количество потенциальных покупателей уменьшилось на 14 миллионов 400 тысяч. Кроме того прибавьте 4 миллиона бомжей, да ещё какое то количество миллионов живущих далеко ниже черты бедности, которые также не входят число покупателей.
Но даже и при таких обстоятельствах дефицит существует. Что такое дефицит - это нехватка товаров и услуг на всех потребителей. То, что внешне дефицит отсутствует достигается тем, что высококачественные товары достаются богатым, а бедным -фальсифицированные продукты, туфли- однодневки,
В Советское время общество победило нищету, но избавиться от бедности ещё не могло и стремилось, чтобы бедность как можно меньше мешала людям жить, максимально сократить разрыв между богатством и бедностью, а главное, в максимальной мере уравнять стартовые возможности детей богатых и бедных. Государство искусственно занижало цены на хлеб, молоко и другие продукты первой необходимости, на детские товары, книги и в такой же мере завышало цены на ковры, хрусталь, автомобили. Разумеется, это вызывало необходимость в дотации производств, производящих товары "для бедных", что потом давало лишний повод демократам упрекать советскую экономику в неэффективности. Но и казалось бы сверхвыгодные товары для богатых производились в недостаточной мере, что бы удовлетворить спрос. В первую очередь производились не легковые автомобили, а грузовики, которые могли возить зерно и гравий, а в случае необходимости - и снаряды, а из легковушек приоритетом пользовались не "жигули", а "уазики", которые в случае войны могли таскать лёгкие пушки.
В 50-60 е годы такое положение устраивало всех. Основная масса бедноты наконец то наелась досыта, причём достаточно доброкачественной, вкусной и здоровой пищей и оделась в добротную советскую одежду, а небольшой процент богатых мог удовлетворять свои потребности в "москвичах" и покупать икру, крабов и копчёную колбасу.
Но с конца шестидесятых годов в Советском Союзе появился довольно многочисленный средний класс со всё возраставшими потребностями, всё более ориентировавшийся в своих вкусах на советскую элиту и заграничный средний класс. Характер советского дефицита изменился коренным образом. Если до шестидесятых годов не хватало товаров первой необходимости, был дефицит для бедноты, то с шестидесятых годов возник дефицит для среднего класса. Причём дефицит то был условный. Была нехватка не еды вообще, а еды деликатесной, не одежды, а одежды модной. А тут ещё явление, которое было описано ещё Ильфом и Петровым в "12 стульях" - соревнование инженерши с Вандербильдихой. Одна моя знакомая, чиновная дама, в начале 90 х жаловалась мне, что вот при коммунистах (как будто она не была чиновницей довольно высокого уровня и членом КПСС) ей приходилось унижаться чтобы достать банку растворимого кофе. Мы, в то же самое время, мололи арабику на ручной кофемолки и никаких неудобств по поводу отсутствия растворимого кофе не испытывали.
Но раз возник спрос, который не удовлетворялся по официальным каналам, возникли каналы неофициальные, по которым дефицит распространялся и по принципу бартерного обмена - дефицит на дефицит, и по принципу прямой спекуляции. Масштабы были самые разные - от продавщицы сельмага, которая "заныкала" шубку и перепродала её на сторону с доплатой, до "бриллиантовой" мафии. А достаточно развитая сеть спекулянтов также не могла обходитьс я без чиновного покровительства и вдело опять шла взятка. В результате происходило перераспределение дохода, который изымался у средних, пролетарских слоёв советского общества и уходил наверх, к людям "сидевшим на дефиците" или их прикрывавшим. Здесь тоже возникало богатство, которое требовало выхода, требовало "свободы", свободы частной собственности. Но людям как то неловко сознаваться, в том числе и самим себе, что они хотят наживаться за чужой счёт, им надо обставить своё недовольство современностью и свои устремления как то "покрасивше". И соответствующее идеологическое оформление претензиям цеховиков и спекулянтов было создано советской интеллигенцией.
Я уже говорил о феномене "шестидесятников", интеллигентных выходцев из советской элиты. Помимо того, что они отражали интересы и настроения элиты как таковой, у них были и свои специфические интересы. Прежде всего их уже не устраивали роли референтов и помощников, им хотелось самостоятельного выхода на политическую арену, что было возможно только в условиях буржуазной демократии. Ну ,и разумеется, им позарез требовалась свобода, в первую очередь - от государственной цензуры, что ими воспринималось как полная свобода творчества, полная бесконтрольность.
Это в 90х они поймут, что отсутствие государственной цензуры не означает свободы, что зависимость от заказчика, от денег, а ещё больше - от бездежья, что ещё более тягостно, чем зависимость от государства.
Но что ещё определяло настроения шестидесятников - это влияние верхушки интеллигенции, обладавшей настоящим богатством. Тот же Юлиан Семёнов, обласканный КГБ, или диссидент Ростропович - все они были людьми по настоящему богатыми, и эти деньги "жгли ляжку", вызывали соблазн жить так, как жили люди с такими деньгами за границей.
Эти люди были вхожи и в среду "энергичных людей", и в кабинеты номенклатуры и, конечно же, в среду богемы, являясь связующим звеном между ними и перенося настроения каждой из этих групп в другие группы.
В Советском Союзе не было социализма. Был переходный строй, в котором в сфере распределения господствовали социалистические отношения, а сфере производства продолжал существовать наёмный труд, то есть капиталистические отношения. То, что работодателем является не частник -капиталист, а государство, сути дела не меняло. Эта жизнь на "раскоряку" не могла продолжаться вечно. Либо рынок, капитализм, либо то, о чём говорил ещё Ленин - рабочий контроль за производством и распределением продукта, то есть внедрение социалистических принципов и в сферу производства. Но это затрагивало интересы очень и очень многих, от цеховиков, до высшего руководства. Ведь почему Косыгин отказался внедрять автоматическую систему управления, а внедрил элементы рынка, так называемые экономические рычаги. Автоматическая система управления резко ограничивает возможности партийного руководства "руководить и направлять" а делает основными людьми программистов, системщиков, информационщиков, то есть - пролетариев. Пусть и с высшим образованием, высококвалифицированных, но всё ж таки пролетариев, а не "ответственных работников".
Отрыв элиты от пролетарской массы достиг уже такого уровня, что "верхи" и представить себе не могли что "кухарка может +управлять государством". Для большей части партийных верхов главным стало сохранение "стабильности", статус кво. Уже перестали вспоминать о наркомах из слесарей, больше стали говорить о "династиях". Как здорово - "династия" слесарей -дед, сын, внук - слесарят на одном заводе. Ну а раз династия слесарей - то пусть будет и династия министров. Надо же куда то деток пристраивать.
Но чем дальше, тем более становилось ясно, что дальнейшее сохранение стабильности невозможно. Нужны перемены. Вопрос - какие. Существовало два варианта, при которых можно было сохранить преемственность структур режима и целостность Советского Союза. Первый - это реформирование социально экономических отношений при сохранении в неприкосновенности политической системы, второй - это коренное изменение политической системы при сохранении социально-экономических отношений. Пример первого типа реформ - это внедрение нэпа в Советской России и реформы Дэн Сяо Пина в Китае. Рыночные отношения под контролем коммунистической идеологии мера действенная в смысле оживления экономики, придания ей динамичности и за счёт усиления предпринимательской активности, и за счёт привлечения иностранных инвестиций, но временная. После преодоления застоя либо коммунистическая идеология раздавит буржуазные проявления и модернизация будет проводиться уже целиком на социалистических рельсах, как это произошло в Советской России либо, идеология будет принесена в жертву реалиям экономики и начнётся реставрация капитализма под прикрытием красного флага. Но в любом случае само проведение реформ будет проходить в стабильной обстановке без возникновения реальной угрозы основам режима и целостности государства. То, что сейчас в Китае реставрация капитализма приводит к росту социальной и межэтнической напряжённости и чем это закончится - неизвестно - вопрос другой, но во всяком случае реформы дали КНР почти 30 лет стабильности и невиданный экономический рост. Но вряд ли для Советского Союза повторение опыта 21 года было возможно. В одну реку два раза не войдёшь. Элита уже сама не верила коммунистической идеологии. Но и Китайский вариант вряд ли годился. Китай задавил весь мир дешевизной своих товаров, а китайский народ -народ дисциплины и традиций. Да и если для китайцев начале 80х главное было просто досыта наесться, то советское общество больше всего раздражало лицемерие власти, поэтому без изменений в политико-идеологической сфере было не обойтись. Да и дешевизны товаров у нас никак не получится. Есть два фактора, которые ревнители свободного рынка не учитывают - это континентальность республик СССР и зимнее удорожание.
Видимо самое рациональное для нашей страны - это изменение политического строя, возврат на новом уровне к советскому режиму 17 года без изменения отношений собственности.
Этот путь предлагал Троцкий и хотел, в конце жизни, осуществить Сталин. В этом же направлении пытался направить развитие и Берия, за что поплатился жизнью.
Понятное дело, что партийное руководство пойти на ограничение собственной власти не могло, и Андропов постарался сделать и то и другое, но помаленьку. То есть немного реформировать политический строй и немного - экономический.
Судя по воспоминаниям Рыжкова и практическим мерам Горбачёва первоначальным планом было создание общества, напоминающего шведский "социализм" - социально ориентированную рыночную экономику с парламентской демократией. Предполагалось, что в этом обществе 50-60 процентов собственности останется в руках государства, а остальные 40-50 % составят кооперативная, частно-долевая, то есть акционерная собственность, а в сфере услуг - индивидуальная частная собственность. Но в России помаленьку никогда не получается. Реформы, раз уж начавшись, должны идти до конца, а если они начались в обоих сферах сразу, то они разрушили всю структуру, поскольку если всё пришло в движение, то нет опоры для стабилизации.
С чего всё началось - помните? Первым этапом и для Андропова и для Горбачёва было наведение элементарного порядка. Андроповские облавы в банях и кинотеатрах, Гобачёвская борьба с пьянством и госприёмка, процессы против расхитителей соцсобственности и взяточников - всё это должно было показать обывателю, что власть стоит на страже интересов "простого народа" и запугать возможных недовольных среди управленцев. Ведь любого прораба или начальника отряда, проработавшего несколько месяцев, можно было со спокойной душой привлекать за приписки, а руководителей предприятий - и за взяткодательство, потому что "подарки" ревизорам, к примеру, стали практически нормой. Да что там руководители предприятий! Когда ко мне в отряд приехал инспектор горного надзора, то уезжая он сказал, что это был первый отряд, где его не напоили. Ну, моей заслуги в этом особой не было. Ну, дал он предписание мне остановить работы до исправления его замечаний, и что? На комплект ручного бурения пломбу не повесишь, и за должность я не держался, а для многих других должность значила очень много -и куда деваться - поили, а то и натурой давали. Скажем, кедровыми орешками, лосятиной а то и просто тушёнкой. То есть взятки борзыми щенками.
Второе - это демагогия о реформировании социализма, о гуманизации общества. Вспомните лозунг - больше демократии, больше социализма. Только вот о сущности демократии и сущности социализма не говорилось ничего. Следом заговорили о гласности и плюрализме мнений. А раз гласность, то на обывателя обрушился вал разоблачений. И в первую очередь - политических репрессиях 30х годов. Причём о причинах и корнях репрессий не говорилось ничего. Главное было - запугать обывателя, ошарашить- во чё творилось! Основными проводниками "гласности", основными разоблачителями стали либералы, сгруппировавшиеся вокруг "Огонька", "Литературной газеты", "Комсомольской правды", чуть позже в этот ряд встало большинство СМИ. В противовес этому выступили "почвенники" из журналов "Наш современник", "Москва", "Молодая гвардия". Эти выступили "в защиту" Сталина, говоря что жертвы репрессий 37 года сами были палачами, сами повинны в голоде 33 и жертвах раскулачивания. Интеллигенция визжала от восторга - как же, свобода слова, гласность-, не понимая, что перед ней разыгрывается антикоммунистический спектакль, что с разных сторон, но так называемые оппоненты тянут груз в одну сторону и разрушают одно здание. Уже поставлено было под сомнение всё, что делалось в 30 -коллективизация и индустриализация. Стоило ли это таких жертв? Тем более, что жертвы эти бессовестно преувеличивались как в количественном, так и в качественном отношении, заговорили о пресловутом уничтожении генофонда. Официальная пропаганда в это время заговорила о перестройке. Что такое перестройка, что создать в результате перестройки предстоит, пока не говорилось, но началась и в официальных СМИ критика "командно-административной системы"-фактически это была завуалированная критика плановой системы, поскольку о вариантах плановости, о каких то альтернативах не говорилось ничего - только критиковалось. Но ведь сам термин "перестройка" в завуалированном виде уже нёс зародыш программы. Что такое перестройка? Это когда ранее построенное не удовлетворяет, надо уже сделанное в той или иной мер разобрать и всё переделывать по новому. Разбирать и переделывать предполагалось социализм. Но ведь социализма, как такового, в стране не было, все её беды и недостатки были как раз от наличия элементов капитализма. Не перестраивать надо было социализм, а достраивать, возобновлять замороженную стройку. Но это в планы наших прорабов совсем не входило. В 86 году, когда вовсю кричали о социализме, в местечке Змеиные Горы под Ленинградом прошло секретное совещание молодых экономистов, в первую очередь - "чикагских мальчиков" молодых специалистов, прошедших стажировку в Американских ВУЗАх.
О чём они там говорили, что постановили - мне неизвестно, но дальнейшие дела говорят сами за себя. В 87 году Верховный совет отштамповал три закона: О кооперативах, о предприятиях и о коммерческих банках. Была разрушена основа советской экономики - изолированное существование безналичных, плановых, и наличных, рыночных денег. Руководители предприятий получили возможность через кооперативы обналичивать средства и прокручивать их в коммерческих банках. Фактически руководители кооперативов стали действовать как буржуи, а там появились и так называемые "малые предприятия", где частная собственность уже не прикрывалась кооперативной ширмой.
В то же самое время идеологическая дымовая завеса поднималась всё выше.
Либералы "согласились" с "почвенниками" -да, Сталин м его деятели проводили бесчеловечную политику коллективизации и индустриализации, но Сталин проводил в жизнь программу врага России Троцкого, а вот был такой "белый и пушистый" Бухарин, который проводил в жизнь программу рыночного социализма, и если бы мы не свернули с рельсов НЭПА всё у нас было бы распрекрасно. Наконец то, слово было произнесено - рынок. Сначала говорили о рыночном социализме, потом - что совершенно неважно как называть, лишь бы колбаса была.
В конце концов особой разницы между либералами и почвенниками не стало. Ну, то, что для одних идеалом была мартовская республика 17 года, а для других Русь православная и самодержавная, в конце 80х значения не имело. Главное, что они объединились в едином антикоммунистическом порыве. Пока что это была пропаганда неофициальная, но горбачёвщина уже заговорила о рыночном социализме, а горбачёвские подпевалы стали вторить о том, что нам необходим "один безработный".
В то же самое время парткомы и комитеты комсомола получают разрешение заниматься коммерческой деятельностью. И началось + Деятельность комсомолят была на виду - видеосалоны характерный пример, но и парткомы в стороне не остались. В результате партноменклатура, до того являвшаяся единой консервативной силой раскололась. Партийные работники получили гарантии своего благополучия и в случае крушения режима. Подавляющее большинство вчерашних "профессиональных революционеров" без колебаний перешло на сторону контрреволюции. Верными идее остались единицы.
В 1989 году произошёл надлом. КПСС потеряла авторитет в глазах всего общества и устранения партноменклатуры от власти желали все, но по совершенно разным причинам и с совершенно различными надеждами. А тут ещё первые "свободные" выборы. Вроде бы осуществилась задуманная ещё Сталиным идея выборов на альтернативной основе, когда кандидатов в кандидаты выдвигают не только парткомы, но и общественные организации, да и самовыдвижение не возбраняется. Словом , сталинско-брежневская конституция заработала. И выяснилось, что это не конституция советской власти, а конституция буржуазного парламентаризма, при котором народ может только выбирать хомут, а не дорогу, политиков, но не политику страны. Парламент раскололся на две части -консервативное большинство, которое хотело "чуть -чуть подправить", "действовать размеренно и постепенно" и межрегиональную депутатскую группу, которая хотела " всего и сразу", правда, не все в этой группе понимали чего они собственно хотят.
В то же самое время разворачивался совсем другой процесс. Ещё во времена Брежнева началось "злобинское" движение за бригадный подряд. Пролетариям надоело быть пролетариями, надоело быть бессловесной рабочей скотинкой, они желали стать "ответственными" работниками, то есть действительно отвечать за будущее, за свою страну и, прежде всего - за своё дело. Во времена перестройки это движение, в той или иной мере, охватило всю страну и достигло своего апогея в 1989 году, во время шахтёрских забастовок.
Большинство нынешней коммунистически - консервативной оппозиции рассматривает это движение в общем ряду антисоциалистических выступлений горбачёвского времени, в то время как это был единственный шанс спасения социализма. Появилась возможность наладить отношения между работником и руководством на паритетной основе, ликвидировать не на словах, а на деле отчуждение работника от средств производства. Шахтёры, да и вообще все пролетарии ждали от Горбачёва и компартии, что они будут поддержаны в своих устремлениях. Не дождались.
Рабочее движение само по себе не способно захватить власть. Необходимо идеологическое и программное оформление движения, необходима партия, необходимо участие интеллигенции. Этого не было, но в компартии назревало сопротивление Горбачёву, и ему было необходимо рабочее движение как можно быстрее нейтрализовать, оторвать его от социализма. В ход пошли два козыря. Первый - это разговоры о расширении демократии, признаком чего, якобы, являются выборы директоров, а второй козырь - это антикоммунизм, который теперь уже выплеснулся с газетных и журнальных страниц на телеэкраны. Но для того, чтобы пропаганда была более действенна в ход пошли Чумак с Кашпировским, чьи сеансы намного повысили внушаемость населения.
Но самое главное не это. Не дождавшись поддержки ни от Горбачёва, ни от противодействующих Горбачёву партийных, консервативных по сути, сил, рабочее движение откликнулось на ельцинские призывы к сотрудничеству, тем более, что он обещал выполнить основное требование рабочих -обеспечить их участие в управлении производством. Сейчас находиться много желающих упрекнуть шахтёров в этом. Припоминают и то, что среди шахтёров было много детей и внуков репрессированных, власовцев, бендеровцев, казаков вермахта и т.д.
А кто виноват в том, что шахтёры не дождались ни от кого ни поддержки, ни руководства? А Ельцин до осени 90 года ни словом не обмолвился о своём антикоммунизме, да и потом на это особо не напирал, а шахтёрам он пообещал, что сделает их собственниками шахт. Правда, без политической власти пролетариата эта пресловутая собственность немного стоит. В 90 пролетарии, в большинстве лишились акций, либо будучи вынуждены их продатьиз-за нищеты, либо их у них изъяли задарма организуя фиктивные банкротства. Но даже там, где рабочие сохранили акции, контрольный пакет оказался вовсе не в руках трудовых коллективов. Но это всё потом, в 91 году многие голосовали за Ельцина уверенные, что защищают обновлённый социализм от зажравшихся партократов.
Дальше уже говорить не интересно. В 90м социалистическая альтернатива развитий исчезла. Оставалась ещё возможность повернуть события на какой то вариант китайского пути, но и она была упущена.
А теперь немного поговорим в сослагательном наклонении.
Что можно было сделать для сохранения и развития социализма?
Прежде всего, необходимо решить, а что собственно необходимо сделать?
Андропов и его товарищи решили создать социально-ориентированную рыночную экономику и демократизировать политическую систему. Почему они так решили? Ну, разумеется, это соответствовало социально-классовым интересам значительных слоёв общества, но этому способствовало и общее убеждение, что в стране построен социализм. Раз социалистический строй пробуксовывает, необходимо что то иное, взять лучшее от обоих систем.
Я же утверждаю, что необходимо было констатировать, что в СССР построены только основы социализма, что в реалии наблюдается переходный строй, и необходимо "достроить" социализм.
Для этого требуется изменение системы планирования и организации производства с предоставлением работнику реальной возможности участвовать в управлении производством и потреблением произведённого продукта. Через тот же подряд, советы трудовых коллективов и т. п. Экономическая власть пролетариата потребует и его политической власти, которую можно осуществить не иначе, как путём возрождения, но новом уровне, системы советов, существовавшей в 17-18 годах и чуть позже. Разумеется, это потребует изменения роли партии, которая должна будет учиться управлять не путём приказа, не путём угрозы со стороны политической полиции, а через фракции в советах различного уровня.
Но это затронет интересы такого количества людей, прежде всего - людей "сверху", что сделает любое поползновение в эту сторону проблематичным. Но противников у реформ Андропова -Горбачёва на первых порах было предостаточно. С чего они начали? С террора. В 1983 году я от одного начальника услышал-"один андроп - единица измерения страха". И Горбачёв, вопреки распространённому мнению о нём как о либерале, реперссий вовсе не чурался. Да, он выпускал таких людей, как Сахаров, но в то же время беспощадно расправлялся с теми, кто был с ним не согласен. Эти репрессии особо не афишировались (кроме узбекского дела, начатого, по моему, ещё при Андропове), но те, для кого это предназначалось, о репрессиях знали. В первую очередь это касалось директорского корпуса и в меньшей мере номенклатуры. Обставлялось всё это как борьба с коррупцией, но дело в том, что при Брежневской системе все, в той или иной мере, от начальника отряда и прораба до министра и секретаря обкома были замараны если не получением взяток, так взяткодательством, если не взяточничеством, то приписками и нарушениями финансовой дисциплины. Любого, подписавшего с десяток нарядов можно было подвести под статью.
И здесь надо было провести кампанию репрессий против возможных противников реформ .
Следующий этап - идеологическая подготовка. Если Горбачёвцы провели последовательную дискредитацию коммунистов и социалистической идеи начав со Сталина и закончив Марксом и самими основами марксизма, то здесь надо так же последовательно реабилитировать Сталина, Троцкого, Бухарина и других деятелей Ленинского окружения.
Необходимо было провести демифологизацию и деактуализацию истории.
Подвести, наконец, черту. Наша история такая, какая она есть, и герои революции, гражданской войны и социалистического строительства и в самом деле герои, а отнюдь не ангелы, и невежество и ненависть, против которых они боролись, не раз охватывали и их, что приносило немало бед, но общий их итог - это спасение страны. Затем уж - проведение самих реформ, начинать которые необходимо было как раз с изменения положения пролетариата, создания социальной силы для реформации, а уж потом переходить на изменения в политической сфере.
Но, как говорится, поезд ушёл. Что же теперь?
Вот мне иногда говорят, почему ты поддерживаешь Зюганова, ведь проект его реформ - это то же социальное рыночное государство, андроповский провалившийся проект и его реформы отнюдь не выходят за рамки буржуазного строя.
Совершенно верно. Но если в начале 80х социальное рыночное государство было для нас шагом назад, то теперь это будет гигантский шаг вперёд. Главное - изменить вектор развития. Если в конце 80х при некоем уровне развития рынка буржуазия чувствовала себя победителями, а консервативная часть КПСС ощущала уходящую из под ног почву, что давало моральное превосходство сторонникам реформ. Теперь тот же самый уровень, то же соотношение между частной и государственной собственностью, будет восприниматься как поражение сторонников капитализма и победа коммунистов. Большая дорога начинается с первого шага. Но дело в том, что необходимо иметь некую критическую массу радикальных людей, которые, после неизбежной радикализации общества после начавшихся изменений могли повести страну дальше. Весь вопрос - куда. Об этом необходимо думать уже сегодня.
Александр Лобанов.
БОГАТЫЕ И БЕДНЫЕ.
В книге Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир" есть такой эпизод: интеллигент меньшевик пытается объяснить солдату, что Россия до социализма не доросла, что интересы государства и цивилизации требуют того то и того то, на что солдат ему отвечает -" есть всего две партии - богатые и бедные". Интеллигент снова пускается в умные рассуждения на что солдат вновь возражает, что есть две партии -богатые и бедные.
Мы, пытаясь объяснить происшедшее, докопаться до причин катастрофы говорим о геополитике, об огрехах в экономике СССР, о происках ЦРУ и "закулисы", а ведь дело простое, как мычание. Есть богатые и бедные. В 17 году победили бедные, в 91 - богатые. Мещанство победило общественную устремлённость, цинизм победил романтику, труд победил капитал.
Мне могут сказать, что раз я против богатых и богатства, значит я противник прогресса, сторонник равенства в нищете. Но давайте разберёмся, что такое богатство.
Кто богаче - кулак конца двадцатых годов или квалифицированный рабочий начала 80х?
У первого дом, 5-6 лошадей, сельхозинтвентарь, может конная жатка, веялка, молотилка. У второго -кооперативная квартира, садовый участок с загородным домиком, автомобиль "жигули" с прицепом, у сына мопед, в квартире- стандартный набор бытовой техники.. Обычная рабочая лошадь в начале 80х стоила где то в пределах 600-800 рублей, всё остальное ещё дешевле, так что если всё пересчитать по ценам 80х, то наверняка имущество рядового советского труженика того времени стоит больше чем имущество кулака. Но в том то и весь фокус, что имущество пролетария, даже высокооплачиваемого, богатством не является. И не только потому, что благосостояние даже самого высокооплачиваемого пролетария или специалиста не намного выбивалось за рамки окружающей его среды, а в том, что своё имущество он не мог превратить в частную собственность. Это не богатство, это достаток. А вот лошади, на которых батраки пахали пашню, -это богатство, частная собственность, с помощью которой можно присваивать чужой труд.
Но вот откуда в Советском Союзе, после 70 слишком лет советской власти взялись эти самые богатые, которые оказались заинтересованы в контрреволюции?
Эта самая пресловутая номенклатура? Но служебные квартиры, госдачи, персональные автомобили принадлежали не им, а государству. Уходя на пенсию они сплошь и рядом всего этого лишались, а уж в любом случае передать по наследству не могли. Официально их заработок не превышал заработка высококвалифицировнного рабочего, и высокий уровень жизни им обеспечивало не богатство, а привилегии. Чисто теоретически они были объективно заинтересованы в реставрации капитализма, ибо ещё Троцкий говорил, что только так можно передать потомкам свой уровень жизни независимо от перипетий карьеры. Но объективная заинтересованность ещё не всегда означает заинтересованности субъективной.
Номенклатура находилась на вершине пирамиды, обладала властью и более всего была заинтересована в стабильности режима. А о своих отпрысках она заботилась, создавая им наиболее благоприятные стартовые позиции, определяя на учёбу в престижные ВУЗы и на перспективные должности. Ломать всю систему не имея никаких гарантий было слишком опасно.
Ведь в чём отличие советской системы от раннефеодальной, несмотря на внешнее сходство? В отличие от привилегий феодалов привилегии номенклатуры не являлись частной собственностью, поскольку не приносили дохода, не являлись способом присвоения прибавочной стоимости. Привилегия номенклатуры - это как раз часть прибавочного продукты, и частной собственностью, которая позволяла присваивать этот продукт, было право государства распоряжаться трудом работника. Полного права на такое распоряжение не было ни у какого управленца, какое бы высокое положение он не занимал.
Да и тот же Троцкий говорил что суть реставрации капитализма в СССР будет заключаться в превращении в частную собственность средств производства, находящихся в управлении.
Но номенклатура, партийный и государственный аппарат непосредственно средствами производства не управляли, и поэтому присвоить их не могли. Они управляли людьми, которые были заняты руководством производственным процессом.
Так что же мы нашли богатых людей, заинтересованных в реставрации капитализма?
В отличие от номенклатуры дача у директора была обычно своя, и машина собственная, и он был непосредственным руководителем предприятия.
Но, как я уже говорил, объективная заинтересованность не всегда переходит в субъективную, а из субъективной отнюдь не всегда вытекает решимость переходить к действиям, способным изменить ситуацию
Директора предприятий, особенно крупных, слишком были заняты делом, делом важным и ответственным, у них было достаточно поводов для самоуважения, и размениваться на политиканство им резона не было. Да и богатство директоров было относительным. Мне один партработник говорил, что некоторые слесаря лекальщики высшей квалификации получали на уровне директора завода, а я был знаком с бульдозеристом, который привёз с Айхала 300 тысяч полновесных советских рублей.
По другому обстояли дела в сфере ширпотреба. Наша система была, как это не парадоксально, не плановой, а командной и не давала руководителям возможности в полной мере применить свои инженерные и организаторские способности и не реализованные способности находили выход в криминальной сфере. Возникли так называемые цеховики, которые часть находящейся у них в управлении государственной или общественной собственности стали использовать в качестве собственности частной. Присваиваемая ими прибыль в разы превосходила их официальный доход и стала уже настоящим богатством. То есть средства, оказавшиеся у них в распоряжении, значительно превысили максимально возможный уровень потребления, уровень достатка и этот излишек средств был богатством в полном смысле этого слова, то есть накопленными средствами, которые могут стать частной собственностью, могут стать средством присвоения чужого труда.
Но поскольку в советской системе эти деньги не могли реализовываться в средства производства непосредственно, расширение нелегального производства могло происходить только путём привлечения соучастников из среды номенклатуры, которая распределяла фонды и средства, а также надзирала за правильностью их распределения и использования.
То есть богатство, нажитое цеховиками стало перераспределяться между ними и номенклатурой, и способом такого перераспределения стала взятка.
Вторым каналом перераспределения средств стала спекуляция.
Конечно же, Брежнев и ли Громыко спекуляцией не занимались, но вот дочь Брежнева и подруга жены Громыко, жена дипломата Шевченко были отъявленными спекулянтками.
Питательной средой спекуляции был, конечно же, дефицит. Господа демократы ставят победу над дефицитом чуть ли не своей главной заслугой. Ну, заслуга невелика. Вывести из числа покупателей чуть ли не двадцать миллионов, а оставшихся разделить на разряды по степени дохода -дело простое. Как вывели двадцать миллионов? Считайте- по официальным данным средняя скорость депопуляции в новой России -800тысяч в год, итого при демократах количество потенциальных покупателей уменьшилось на 14 миллионов 400 тысяч. Кроме того прибавьте 4 миллиона бомжей, да ещё какое то количество миллионов живущих далеко ниже черты бедности, которые также не входят число покупателей.
Но даже и при таких обстоятельствах дефицит существует. Что такое дефицит - это нехватка товаров и услуг на всех потребителей. То, что внешне дефицит отсутствует достигается тем, что высококачественные товары достаются богатым, а бедным -фальсифицированные продукты, туфли- однодневки,
В Советское время общество победило нищету, но избавиться от бедности ещё не могло и стремилось, чтобы бедность как можно меньше мешала людям жить, максимально сократить разрыв между богатством и бедностью, а главное, в максимальной мере уравнять стартовые возможности детей богатых и бедных. Государство искусственно занижало цены на хлеб, молоко и другие продукты первой необходимости, на детские товары, книги и в такой же мере завышало цены на ковры, хрусталь, автомобили. Разумеется, это вызывало необходимость в дотации производств, производящих товары "для бедных", что потом давало лишний повод демократам упрекать советскую экономику в неэффективности. Но и казалось бы сверхвыгодные товары для богатых производились в недостаточной мере, что бы удовлетворить спрос. В первую очередь производились не легковые автомобили, а грузовики, которые могли возить зерно и гравий, а в случае необходимости - и снаряды, а из легковушек приоритетом пользовались не "жигули", а "уазики", которые в случае войны могли таскать лёгкие пушки.
В 50-60 е годы такое положение устраивало всех. Основная масса бедноты наконец то наелась досыта, причём достаточно доброкачественной, вкусной и здоровой пищей и оделась в добротную советскую одежду, а небольшой процент богатых мог удовлетворять свои потребности в "москвичах" и покупать икру, крабов и копчёную колбасу.
Но с конца шестидесятых годов в Советском Союзе появился довольно многочисленный средний класс со всё возраставшими потребностями, всё более ориентировавшийся в своих вкусах на советскую элиту и заграничный средний класс. Характер советского дефицита изменился коренным образом. Если до шестидесятых годов не хватало товаров первой необходимости, был дефицит для бедноты, то с шестидесятых годов возник дефицит для среднего класса. Причём дефицит то был условный. Была нехватка не еды вообще, а еды деликатесной, не одежды, а одежды модной. А тут ещё явление, которое было описано ещё Ильфом и Петровым в "12 стульях" - соревнование инженерши с Вандербильдихой. Одна моя знакомая, чиновная дама, в начале 90 х жаловалась мне, что вот при коммунистах (как будто она не была чиновницей довольно высокого уровня и членом КПСС) ей приходилось унижаться чтобы достать банку растворимого кофе. Мы, в то же самое время, мололи арабику на ручной кофемолки и никаких неудобств по поводу отсутствия растворимого кофе не испытывали.
Но раз возник спрос, который не удовлетворялся по официальным каналам, возникли каналы неофициальные, по которым дефицит распространялся и по принципу бартерного обмена - дефицит на дефицит, и по принципу прямой спекуляции. Масштабы были самые разные - от продавщицы сельмага, которая "заныкала" шубку и перепродала её на сторону с доплатой, до "бриллиантовой" мафии. А достаточно развитая сеть спекулянтов также не могла обходитьс я без чиновного покровительства и вдело опять шла взятка. В результате происходило перераспределение дохода, который изымался у средних, пролетарских слоёв советского общества и уходил наверх, к людям "сидевшим на дефиците" или их прикрывавшим. Здесь тоже возникало богатство, которое требовало выхода, требовало "свободы", свободы частной собственности. Но людям как то неловко сознаваться, в том числе и самим себе, что они хотят наживаться за чужой счёт, им надо обставить своё недовольство современностью и свои устремления как то "покрасивше". И соответствующее идеологическое оформление претензиям цеховиков и спекулянтов было создано советской интеллигенцией.
Я уже говорил о феномене "шестидесятников", интеллигентных выходцев из советской элиты. Помимо того, что они отражали интересы и настроения элиты как таковой, у них были и свои специфические интересы. Прежде всего их уже не устраивали роли референтов и помощников, им хотелось самостоятельного выхода на политическую арену, что было возможно только в условиях буржуазной демократии. Ну ,и разумеется, им позарез требовалась свобода, в первую очередь - от государственной цензуры, что ими воспринималось как полная свобода творчества, полная бесконтрольность.
Это в 90х они поймут, что отсутствие государственной цензуры не означает свободы, что зависимость от заказчика, от денег, а ещё больше - от бездежья, что ещё более тягостно, чем зависимость от государства.
Но что ещё определяло настроения шестидесятников - это влияние верхушки интеллигенции, обладавшей настоящим богатством. Тот же Юлиан Семёнов, обласканный КГБ, или диссидент Ростропович - все они были людьми по настоящему богатыми, и эти деньги "жгли ляжку", вызывали соблазн жить так, как жили люди с такими деньгами за границей.
Эти люди были вхожи и в среду "энергичных людей", и в кабинеты номенклатуры и, конечно же, в среду богемы, являясь связующим звеном между ними и перенося настроения каждой из этих групп в другие группы.
В Советском Союзе не было социализма. Был переходный строй, в котором в сфере распределения господствовали социалистические отношения, а сфере производства продолжал существовать наёмный труд, то есть капиталистические отношения. То, что работодателем является не частник -капиталист, а государство, сути дела не меняло. Эта жизнь на "раскоряку" не могла продолжаться вечно. Либо рынок, капитализм, либо то, о чём говорил ещё Ленин - рабочий контроль за производством и распределением продукта, то есть внедрение социалистических принципов и в сферу производства. Но это затрагивало интересы очень и очень многих, от цеховиков, до высшего руководства. Ведь почему Косыгин отказался внедрять автоматическую систему управления, а внедрил элементы рынка, так называемые экономические рычаги. Автоматическая система управления резко ограничивает возможности партийного руководства "руководить и направлять" а делает основными людьми программистов, системщиков, информационщиков, то есть - пролетариев. Пусть и с высшим образованием, высококвалифицированных, но всё ж таки пролетариев, а не "ответственных работников".
Отрыв элиты от пролетарской массы достиг уже такого уровня, что "верхи" и представить себе не могли что "кухарка может +управлять государством". Для большей части партийных верхов главным стало сохранение "стабильности", статус кво. Уже перестали вспоминать о наркомах из слесарей, больше стали говорить о "династиях". Как здорово - "династия" слесарей -дед, сын, внук - слесарят на одном заводе. Ну а раз династия слесарей - то пусть будет и династия министров. Надо же куда то деток пристраивать.
Но чем дальше, тем более становилось ясно, что дальнейшее сохранение стабильности невозможно. Нужны перемены. Вопрос - какие. Существовало два варианта, при которых можно было сохранить преемственность структур режима и целостность Советского Союза. Первый - это реформирование социально экономических отношений при сохранении в неприкосновенности политической системы, второй - это коренное изменение политической системы при сохранении социально-экономических отношений. Пример первого типа реформ - это внедрение нэпа в Советской России и реформы Дэн Сяо Пина в Китае. Рыночные отношения под контролем коммунистической идеологии мера действенная в смысле оживления экономики, придания ей динамичности и за счёт усиления предпринимательской активности, и за счёт привлечения иностранных инвестиций, но временная. После преодоления застоя либо коммунистическая идеология раздавит буржуазные проявления и модернизация будет проводиться уже целиком на социалистических рельсах, как это произошло в Советской России либо, идеология будет принесена в жертву реалиям экономики и начнётся реставрация капитализма под прикрытием красного флага. Но в любом случае само проведение реформ будет проходить в стабильной обстановке без возникновения реальной угрозы основам режима и целостности государства. То, что сейчас в Китае реставрация капитализма приводит к росту социальной и межэтнической напряжённости и чем это закончится - неизвестно - вопрос другой, но во всяком случае реформы дали КНР почти 30 лет стабильности и невиданный экономический рост. Но вряд ли для Советского Союза повторение опыта 21 года было возможно. В одну реку два раза не войдёшь. Элита уже сама не верила коммунистической идеологии. Но и Китайский вариант вряд ли годился. Китай задавил весь мир дешевизной своих товаров, а китайский народ -народ дисциплины и традиций. Да и если для китайцев начале 80х главное было просто досыта наесться, то советское общество больше всего раздражало лицемерие власти, поэтому без изменений в политико-идеологической сфере было не обойтись. Да и дешевизны товаров у нас никак не получится. Есть два фактора, которые ревнители свободного рынка не учитывают - это континентальность республик СССР и зимнее удорожание.
Видимо самое рациональное для нашей страны - это изменение политического строя, возврат на новом уровне к советскому режиму 17 года без изменения отношений собственности.
Этот путь предлагал Троцкий и хотел, в конце жизни, осуществить Сталин. В этом же направлении пытался направить развитие и Берия, за что поплатился жизнью.
Понятное дело, что партийное руководство пойти на ограничение собственной власти не могло, и Андропов постарался сделать и то и другое, но помаленьку. То есть немного реформировать политический строй и немного - экономический.
Судя по воспоминаниям Рыжкова и практическим мерам Горбачёва первоначальным планом было создание общества, напоминающего шведский "социализм" - социально ориентированную рыночную экономику с парламентской демократией. Предполагалось, что в этом обществе 50-60 процентов собственности останется в руках государства, а остальные 40-50 % составят кооперативная, частно-долевая, то есть акционерная собственность, а в сфере услуг - индивидуальная частная собственность. Но в России помаленьку никогда не получается. Реформы, раз уж начавшись, должны идти до конца, а если они начались в обоих сферах сразу, то они разрушили всю структуру, поскольку если всё пришло в движение, то нет опоры для стабилизации.
С чего всё началось - помните? Первым этапом и для Андропова и для Горбачёва было наведение элементарного порядка. Андроповские облавы в банях и кинотеатрах, Гобачёвская борьба с пьянством и госприёмка, процессы против расхитителей соцсобственности и взяточников - всё это должно было показать обывателю, что власть стоит на страже интересов "простого народа" и запугать возможных недовольных среди управленцев. Ведь любого прораба или начальника отряда, проработавшего несколько месяцев, можно было со спокойной душой привлекать за приписки, а руководителей предприятий - и за взяткодательство, потому что "подарки" ревизорам, к примеру, стали практически нормой. Да что там руководители предприятий! Когда ко мне в отряд приехал инспектор горного надзора, то уезжая он сказал, что это был первый отряд, где его не напоили. Ну, моей заслуги в этом особой не было. Ну, дал он предписание мне остановить работы до исправления его замечаний, и что? На комплект ручного бурения пломбу не повесишь, и за должность я не держался, а для многих других должность значила очень много -и куда деваться - поили, а то и натурой давали. Скажем, кедровыми орешками, лосятиной а то и просто тушёнкой. То есть взятки борзыми щенками.
Второе - это демагогия о реформировании социализма, о гуманизации общества. Вспомните лозунг - больше демократии, больше социализма. Только вот о сущности демократии и сущности социализма не говорилось ничего. Следом заговорили о гласности и плюрализме мнений. А раз гласность, то на обывателя обрушился вал разоблачений. И в первую очередь - политических репрессиях 30х годов. Причём о причинах и корнях репрессий не говорилось ничего. Главное было - запугать обывателя, ошарашить- во чё творилось! Основными проводниками "гласности", основными разоблачителями стали либералы, сгруппировавшиеся вокруг "Огонька", "Литературной газеты", "Комсомольской правды", чуть позже в этот ряд встало большинство СМИ. В противовес этому выступили "почвенники" из журналов "Наш современник", "Москва", "Молодая гвардия". Эти выступили "в защиту" Сталина, говоря что жертвы репрессий 37 года сами были палачами, сами повинны в голоде 33 и жертвах раскулачивания. Интеллигенция визжала от восторга - как же, свобода слова, гласность-, не понимая, что перед ней разыгрывается антикоммунистический спектакль, что с разных сторон, но так называемые оппоненты тянут груз в одну сторону и разрушают одно здание. Уже поставлено было под сомнение всё, что делалось в 30 -коллективизация и индустриализация. Стоило ли это таких жертв? Тем более, что жертвы эти бессовестно преувеличивались как в количественном, так и в качественном отношении, заговорили о пресловутом уничтожении генофонда. Официальная пропаганда в это время заговорила о перестройке. Что такое перестройка, что создать в результате перестройки предстоит, пока не говорилось, но началась и в официальных СМИ критика "командно-административной системы"-фактически это была завуалированная критика плановой системы, поскольку о вариантах плановости, о каких то альтернативах не говорилось ничего - только критиковалось. Но ведь сам термин "перестройка" в завуалированном виде уже нёс зародыш программы. Что такое перестройка? Это когда ранее построенное не удовлетворяет, надо уже сделанное в той или иной мер разобрать и всё переделывать по новому. Разбирать и переделывать предполагалось социализм. Но ведь социализма, как такового, в стране не было, все её беды и недостатки были как раз от наличия элементов капитализма. Не перестраивать надо было социализм, а достраивать, возобновлять замороженную стройку. Но это в планы наших прорабов совсем не входило. В 86 году, когда вовсю кричали о социализме, в местечке Змеиные Горы под Ленинградом прошло секретное совещание молодых экономистов, в первую очередь - "чикагских мальчиков" молодых специалистов, прошедших стажировку в Американских ВУЗАх.
О чём они там говорили, что постановили - мне неизвестно, но дальнейшие дела говорят сами за себя. В 87 году Верховный совет отштамповал три закона: О кооперативах, о предприятиях и о коммерческих банках. Была разрушена основа советской экономики - изолированное существование безналичных, плановых, и наличных, рыночных денег. Руководители предприятий получили возможность через кооперативы обналичивать средства и прокручивать их в коммерческих банках. Фактически руководители кооперативов стали действовать как буржуи, а там появились и так называемые "малые предприятия", где частная собственность уже не прикрывалась кооперативной ширмой.
В то же самое время идеологическая дымовая завеса поднималась всё выше.
Либералы "согласились" с "почвенниками" -да, Сталин м его деятели проводили бесчеловечную политику коллективизации и индустриализации, но Сталин проводил в жизнь программу врага России Троцкого, а вот был такой "белый и пушистый" Бухарин, который проводил в жизнь программу рыночного социализма, и если бы мы не свернули с рельсов НЭПА всё у нас было бы распрекрасно. Наконец то, слово было произнесено - рынок. Сначала говорили о рыночном социализме, потом - что совершенно неважно как называть, лишь бы колбаса была.
В конце концов особой разницы между либералами и почвенниками не стало. Ну, то, что для одних идеалом была мартовская республика 17 года, а для других Русь православная и самодержавная, в конце 80х значения не имело. Главное, что они объединились в едином антикоммунистическом порыве. Пока что это была пропаганда неофициальная, но горбачёвщина уже заговорила о рыночном социализме, а горбачёвские подпевалы стали вторить о том, что нам необходим "один безработный".
В то же самое время парткомы и комитеты комсомола получают разрешение заниматься коммерческой деятельностью. И началось + Деятельность комсомолят была на виду - видеосалоны характерный пример, но и парткомы в стороне не остались. В результате партноменклатура, до того являвшаяся единой консервативной силой раскололась. Партийные работники получили гарантии своего благополучия и в случае крушения режима. Подавляющее большинство вчерашних "профессиональных революционеров" без колебаний перешло на сторону контрреволюции. Верными идее остались единицы.
В 1989 году произошёл надлом. КПСС потеряла авторитет в глазах всего общества и устранения партноменклатуры от власти желали все, но по совершенно разным причинам и с совершенно различными надеждами. А тут ещё первые "свободные" выборы. Вроде бы осуществилась задуманная ещё Сталиным идея выборов на альтернативной основе, когда кандидатов в кандидаты выдвигают не только парткомы, но и общественные организации, да и самовыдвижение не возбраняется. Словом , сталинско-брежневская конституция заработала. И выяснилось, что это не конституция советской власти, а конституция буржуазного парламентаризма, при котором народ может только выбирать хомут, а не дорогу, политиков, но не политику страны. Парламент раскололся на две части -консервативное большинство, которое хотело "чуть -чуть подправить", "действовать размеренно и постепенно" и межрегиональную депутатскую группу, которая хотела " всего и сразу", правда, не все в этой группе понимали чего они собственно хотят.
В то же самое время разворачивался совсем другой процесс. Ещё во времена Брежнева началось "злобинское" движение за бригадный подряд. Пролетариям надоело быть пролетариями, надоело быть бессловесной рабочей скотинкой, они желали стать "ответственными" работниками, то есть действительно отвечать за будущее, за свою страну и, прежде всего - за своё дело. Во времена перестройки это движение, в той или иной мере, охватило всю страну и достигло своего апогея в 1989 году, во время шахтёрских забастовок.
Большинство нынешней коммунистически - консервативной оппозиции рассматривает это движение в общем ряду антисоциалистических выступлений горбачёвского времени, в то время как это был единственный шанс спасения социализма. Появилась возможность наладить отношения между работником и руководством на паритетной основе, ликвидировать не на словах, а на деле отчуждение работника от средств производства. Шахтёры, да и вообще все пролетарии ждали от Горбачёва и компартии, что они будут поддержаны в своих устремлениях. Не дождались.
Рабочее движение само по себе не способно захватить власть. Необходимо идеологическое и программное оформление движения, необходима партия, необходимо участие интеллигенции. Этого не было, но в компартии назревало сопротивление Горбачёву, и ему было необходимо рабочее движение как можно быстрее нейтрализовать, оторвать его от социализма. В ход пошли два козыря. Первый - это разговоры о расширении демократии, признаком чего, якобы, являются выборы директоров, а второй козырь - это антикоммунизм, который теперь уже выплеснулся с газетных и журнальных страниц на телеэкраны. Но для того, чтобы пропаганда была более действенна в ход пошли Чумак с Кашпировским, чьи сеансы намного повысили внушаемость населения.
Но самое главное не это. Не дождавшись поддержки ни от Горбачёва, ни от противодействующих Горбачёву партийных, консервативных по сути, сил, рабочее движение откликнулось на ельцинские призывы к сотрудничеству, тем более, что он обещал выполнить основное требование рабочих -обеспечить их участие в управлении производством. Сейчас находиться много желающих упрекнуть шахтёров в этом. Припоминают и то, что среди шахтёров было много детей и внуков репрессированных, власовцев, бендеровцев, казаков вермахта и т.д.
А кто виноват в том, что шахтёры не дождались ни от кого ни поддержки, ни руководства? А Ельцин до осени 90 года ни словом не обмолвился о своём антикоммунизме, да и потом на это особо не напирал, а шахтёрам он пообещал, что сделает их собственниками шахт. Правда, без политической власти пролетариата эта пресловутая собственность немного стоит. В 90 пролетарии, в большинстве лишились акций, либо будучи вынуждены их продатьиз-за нищеты, либо их у них изъяли задарма организуя фиктивные банкротства. Но даже там, где рабочие сохранили акции, контрольный пакет оказался вовсе не в руках трудовых коллективов. Но это всё потом, в 91 году многие голосовали за Ельцина уверенные, что защищают обновлённый социализм от зажравшихся партократов.
Дальше уже говорить не интересно. В 90м социалистическая альтернатива развитий исчезла. Оставалась ещё возможность повернуть события на какой то вариант китайского пути, но и она была упущена.
А теперь немного поговорим в сослагательном наклонении.
Что можно было сделать для сохранения и развития социализма?
Прежде всего, необходимо решить, а что собственно необходимо сделать?
Андропов и его товарищи решили создать социально-ориентированную рыночную экономику и демократизировать политическую систему. Почему они так решили? Ну, разумеется, это соответствовало социально-классовым интересам значительных слоёв общества, но этому способствовало и общее убеждение, что в стране построен социализм. Раз социалистический строй пробуксовывает, необходимо что то иное, взять лучшее от обоих систем.
Я же утверждаю, что необходимо было констатировать, что в СССР построены только основы социализма, что в реалии наблюдается переходный строй, и необходимо "достроить" социализм.
Для этого требуется изменение системы планирования и организации производства с предоставлением работнику реальной возможности участвовать в управлении производством и потреблением произведённого продукта. Через тот же подряд, советы трудовых коллективов и т. п. Экономическая власть пролетариата потребует и его политической власти, которую можно осуществить не иначе, как путём возрождения, но новом уровне, системы советов, существовавшей в 17-18 годах и чуть позже. Разумеется, это потребует изменения роли партии, которая должна будет учиться управлять не путём приказа, не путём угрозы со стороны политической полиции, а через фракции в советах различного уровня.
Но это затронет интересы такого количества людей, прежде всего - людей "сверху", что сделает любое поползновение в эту сторону проблематичным. Но противников у реформ Андропова -Горбачёва на первых порах было предостаточно. С чего они начали? С террора. В 1983 году я от одного начальника услышал-"один андроп - единица измерения страха". И Горбачёв, вопреки распространённому мнению о нём как о либерале, реперссий вовсе не чурался. Да, он выпускал таких людей, как Сахаров, но в то же время беспощадно расправлялся с теми, кто был с ним не согласен. Эти репрессии особо не афишировались (кроме узбекского дела, начатого, по моему, ещё при Андропове), но те, для кого это предназначалось, о репрессиях знали. В первую очередь это касалось директорского корпуса и в меньшей мере номенклатуры. Обставлялось всё это как борьба с коррупцией, но дело в том, что при Брежневской системе все, в той или иной мере, от начальника отряда и прораба до министра и секретаря обкома были замараны если не получением взяток, так взяткодательством, если не взяточничеством, то приписками и нарушениями финансовой дисциплины. Любого, подписавшего с десяток нарядов можно было подвести под статью.
И здесь надо было провести кампанию репрессий против возможных противников реформ .
Следующий этап - идеологическая подготовка. Если Горбачёвцы провели последовательную дискредитацию коммунистов и социалистической идеи начав со Сталина и закончив Марксом и самими основами марксизма, то здесь надо так же последовательно реабилитировать Сталина, Троцкого, Бухарина и других деятелей Ленинского окружения.
Необходимо было провести демифологизацию и деактуализацию истории.
Подвести, наконец, черту. Наша история такая, какая она есть, и герои революции, гражданской войны и социалистического строительства и в самом деле герои, а отнюдь не ангелы, и невежество и ненависть, против которых они боролись, не раз охватывали и их, что приносило немало бед, но общий их итог - это спасение страны. Затем уж - проведение самих реформ, начинать которые необходимо было как раз с изменения положения пролетариата, создания социальной силы для реформации, а уж потом переходить на изменения в политической сфере.
Но, как говорится, поезд ушёл. Что же теперь?
Вот мне иногда говорят, почему ты поддерживаешь Зюганова, ведь проект его реформ - это то же социальное рыночное государство, андроповский провалившийся проект и его реформы отнюдь не выходят за рамки буржуазного строя.
Совершенно верно. Но если в начале 80х социальное рыночное государство было для нас шагом назад, то теперь это будет гигантский шаг вперёд. Главное - изменить вектор развития. Если в конце 80х при некоем уровне развития рынка буржуазия чувствовала себя победителями, а консервативная часть КПСС ощущала уходящую из под ног почву, что давало моральное превосходство сторонникам реформ. Теперь тот же самый уровень, то же соотношение между частной и государственной собственностью, будет восприниматься как поражение сторонников капитализма и победа коммунистов. Большая дорога начинается с первого шага. Но дело в том, что необходимо иметь некую критическую массу радикальных людей, которые, после неизбежной радикализации общества после начавшихся изменений могли повести страну дальше. Весь вопрос - куда. Об этом необходимо думать уже сегодня.
Александр Лобанов.