МОИ ОБКУСАННЫЕ ЛОКТИ
Украинский левый дает переоценку своей деятельности. Текст напрямую перекликается с нашими спорами-разговорами.
Рекомендую всем в обязательном порядке.
Перевод с украинского.
Андрей Мовчан
Надо максимально критически оценить весь предыдущий опыт.Подумать, что мы делали не так, где прогадали, когда ошиблись.
Украинские левые катастрофически слабые. Сейчас они не имеют никаких возможностей влиять на политические процессы, что является неоспоримым фактом. Мне досадно это признавать, возможно, даже больше других. Иногда я просто кусаю локти.
Не все зависело от нас. Фактом является и то, что основная причина неудач - глубокая реакция и установления в обществе едва ли не повсеместной право-консервативной гегемонии.Такая ситуация сложилась не вчера, к этому все шло. На правый консенсус работали все без исключения общественные институты - школа, университеты, реакционная интеллигенция, мейнстримные медиа, спорт, церковь, корпоративная и государственная пропаганда ... Козыри сами шли к похотливым ручкам мракобесов всех мастей. И прежде всего к националистам. Речь идет об объективном историческом процессе, где социалистическим видениям ни находилось места чуть больше, чем вообще.
Были у левых шансы? Могли мы развернуть процесс в кардинально противоположное русло? Следует признать, нет.
Однако, если быть честным перед собой, нам следует признать и собственные ошибки. Я нахожусь в левом лагере восемь лет - фактически с того времени, когда здесь начали проявляться первые признаки жизни. Начиная все даже не с нуля, а с невидимой величины, я был свидетелем и непосредственным участником, как леворадикальная среда делало первые шаги. Добивалось первых, пусть и скромных, успехов.
Сейчас, я думаю, настал момент, когда нам надо максимально критически оценить весь предыдущий опыт. Подумать, что мы делали не так, где прогадали, когда ошиблись.
Речь пойдет и о моих собственных недостатках. Ведь за целый ряд политических ошибок я несу непосредственную персональную ответственность.
Вещь, которая никому не помогла
В последние годы из-за левые организации прошли сотни людей. Где они сейчас? Потеряны. Про**ани. Поэтому самой большой своей ошибкой я считаю последовательную отказ от теоретической работы с кадрами. Отрицание пропедевтики.
Когда к левым впервые за два десятка лет начался массовый приток новичков, мы кайфовали. Имея за спиной опыт закрытых и упоротых сект, мы по-фрейдистских «убивали отца», стараясь быть посильнее непохожими на своих предшественников.
«Наконец-то! - Думал я. - Вот они - обычные парни и девушки, без сектантских заморочек, они пришли к нам, потому что находят в этом свой вполне конкретный интерес. Готовы быть с левыми даже представления не имея о подробностях классового анализа ». Мне казалось, что мы схватили бога за бороду. Как я ошибался!
Я надеялся на то, что включившись в профсоюзную борьбу, неофиты сами возьмутся за книги, собственноручно подтянут свой теоретический уровень. А люди приходили и исчезали. У них не было идейного стержня, инструментария объяснения мира, понимание возможности утопии. Этого не дали им мы.
Мы цеплялись за каждого новичка. Обхаживали их, как на подростковых свиданиях. Боялись спугнуть людей «кондовыми», как тогда казалось, фразами. Марксистской терминологией. «Чувак, ты попал в правильное среду, все будет круто. Давай пять». Где здесь политика?Скорее тусовка.
Мы не читали и не советовали никому читать Ленина. Пробовали быть большими антибольшевиками, чем националисты. Стыдились. Мы не знали ленинских уроков о том, что горстка умников действеннее сотни невежд.
Поэтому я и сам призвал держаться за каждого попутчика, насколько бы дремучими ни были его реальные взгляды. Хотя, сейчас могу уверенно сказать: в определенные моменты организации нужны если не чистки, то по крайней мере сброс балласта.
Призвал избегать серьезных политических споров, хотя именно в них рождается истина. По этой причине по-настоящему ангажированное идейное меньшинство завязло в безыдейном аполитичном болоте сторонников.
Кто в то время задумывался, что без четкой коммунистической ангажированности, без идейной гегемонии мы окажемся на глубоком дне общественных процессов? Кто мог предвидеть, как тысячи «простых» студентов, побывавших на наших акциях, уже через пару лет прыгать на Майдане, пытаясь доказать, что "не москали»? За такую недальновидность мы будем расплачиваться еще не один год.
Мы толерантно относились к повсеместному невежеству и политической безграмотности. Прежде всего относительно себя. Но господствующая идеология (о, чудо!) оказалась сильнее, чем уютный активистское болото.
Иногда раздавались и критические голоса: «Невежество еще никому не помогало» , - предостерегали опытные товарищи. И в ответ мы только улыбались, отказывалися верить. Что стояло за теми критиками, кроме красного словца? А за нами были десятки энергичных активистов. Наивные.
Чего мы только не придумывали, чтобы мотивировать своих товарищей к упорной деятельности! Составляли невероятное количество методов оповещения об акциях, пытались привлечь каждого... Эти попытки заканчивались неудачей. Ведь какие бы онлайн-сервисы ты не поставил на службу левой организации, какие бы чисто технические моменты не использовал, она не будет действовать без ключевой вещи - осознанной необходимости.
Поэтому читая на привокзальных мозаиках заповедь «Учиться, учиться, учиться» , я только сейчас понимаю истинный смысл этих слов.
Вера экономизма
Как известно, капитализм - это большая и темная задница, которая состоит из многочисленных задниц меньших размеров. Борьба с каждой отдельно взятой задницей затягивает, не давая оглянуться шире, дальше. Как мы могли этого не учесть?
Мы выбрали за тактику синдикализм, и с полной самоотдачей бросились в создание профсоюзов. Я искренне уверовал в то, что профсоюзы - это панацея, волшебный эликсир синдикалистских алхимиков. Но оказалось, что без гегемонии наших идей подобные структуры будут совершенно недееспособны. Наконец, профсоюзы являются только небольшим элементом всей многогранности политики.
Руководствуясь убежденностью в собственной правоте, мы ввязывались в безнадежные экономические конфликты на местах. Переходили к изнурительной позиционной войны с чинушами средней руки. Только сейчас приходит понимание, сколько усилий потрачено зря. Какую часть этих экономических конфликтов мы имели шанс политизировать? Минимум. Где мы могли привлечь новых перспективных кадров? Обычно об этом не было и речи.
Часто политическую целесообразность закрывало ощущение наивного буржуазного гуманизма. Мы слишком редко вспоминали, что всем не поможешь, особенно не имея на то достаточно сил, ресурсов, возможностей. Поэтому интенсивную политическую борьбу все чаще заменял рутинный экономизм и ритуальные уличные акции.
Такая тактика (хотя о ее существовании вообще можно поспорить) и неверно расставлены приоритеты не только не приносила спелых плодов в виде побед, но и истощала и деморализовала товарищей. В какой-то момент у людей начал угасать огонек политической страсти - а без нее, как утверждал Гегель, не добиться ровным счетом ничего.
Революционная тактика, как учит нас Ленин, состоит в обратном. В том, чтобы находить слабые места системы. Не драться лбом об стенку, а вбивать колья в опасные трещины в колоннаде. К сожалению, мы были заняты другими делами.
«Хорошие парни» проигрывают
«Коммунисты считают позорным делом скрывать свои взгляды и намерения», - еще одна неосвоенная заповедь Карла Маркса. Получилось так, что в том числе и с моей подачи левая среда бросалась в грех лукавства и заигрывания.
Для простых молодых людей мы представлялись «профсоюзниками», для прессы - «общественными активистами», вместо того, чтобы со всей решительностью послать жеманство к черту. Вместо навязывания обществу своей повестки дня, мы подстраивались под его правила, его представления, его лексику. В классической литературе это называется словом «оппортунизм».
Мы пытались понравиться. Быть «хорошими ребятами».
За это кусать локти приходится еще сильнее. Как понравиться мелком буржуа, когда он уже изначально испытывает презрение к любым идеям равенства и общего? Коммунизм вызывает в его мыслях весь джентльменский набор низких чувств.
Годы уступок, беспринципных альянсов и филологических заигрываний сделали для левого движения больше плохого, чем уличные столкновения с ультраправыми. Когда надо было проявлять принципиальность и радикализм, мы шли на переговоры, которые ни в коем случае не могли принести нам долгосрочных успехов. Победителем из такого рода возни всегда выходит реакция.
Здесь нам есть чему поучиться у правых радикалов. Они ни на минуту не стеснялись собственной «самости», эти люди годами четко определяли свой радикализм. Без сомнения, на них играли все общественные институты, как уже говорилось выше.
Но каждый раз ультраправые проверяли общественный консенсус на прочность. Устроить террор против «коммуняк» - общество схавает. Добавить зига на стадионе - пусть общество лишь попытается что-то сказать против патриотов. «Смерть врагам» - пусть приведут аргументы, почему врагов нации следует щадить.
Я сейчас не призываю к безрассудства и худшего пошиба сектанства. Речь идет скорее о политической открытости, интеллектуальной смелости. Ведь только так можно завоевать авторитет. Получить «самость» и сместить консенсус левее центра.
В итоге победят только "плохие парни". «Хорошие» просто неинтересны.
60-х не будет
Наши идеалы также подложили нам свинью. Молодые украинские леваки едва ли не поклонялись студентам 1968. И нас можно понять. В этом мы видели «спасения» от первородного греха Великого Октября, демонизированного правой пропагандой. Инфантильно говорили о самоорганизации, либертарной педагогике, символическом насилии ...
До мировой глубинки под названием Украина глобальные тренды докатываются с опозданием на добрых 50 лет, поэтому когда мы косплеилы бунт «благословенных 60-х», весь прогрессивный мир над нами уже смеялся.
В конце жирных застойных 2000-х мне казалось, что мы всю жизнь будем вынуждены бороться с апатией и равнодушием. Это было время окончательного заката велфаер стейт, от которой уже в 2013 году камня на камне не осталось. А мы и дальше агитировали людей выходить на протесты «под социальными лозунгами».
Примеры? За прошедшие годы проведены десятки акций и кампаний против коммерциализации образования. Мы пугали студентов и их родителей кошельком, мобилизовали хлебом и маслом. Но в то же время проглядели более угрожающую тенденцию - реальную деградацию уровня образования. Первокурсник образца 2009-го и первокурсник 2014-го - кардинально разные люди. С последним трудно говорить не только о социализме, но и о банальном курсе школьной программы.
Через уличные социально-экономические акции левых прошли тысячи студентов. О том, где их сейчас можно увидеть, я уже писал. Для темного, политически безграмотного юноши «Слава Украине» прозвучало в разы убедительнее, чем аргументирована проповедь о неолиберальных реформах. «Слава Украине»
XXI века еще не наступило - мы до сих пор живем в ХХ-м. А одной ногой отступили назад в XIX. Более того, стремительно несемся в направлении нового Средневековья.
Как минимум это означает, что 60-х уже не будет никогда. Как призвать трудящихся «ломать мостовую - под ней пляж», если значительная часть украинского даже на море уже не отдыхает? Карнавала не будет.
Зато будет другое. С возвращением духа позапрошлого века к жизни возвращаются и эпоха идеологий, антиутопий и утопий. Это время классического империализма, локальных войн, настоящих диктатур, борьбы идей и радикальных политических партий.
Два года назад мы вели себя как слепые котята, не догадываясь о таких суровых перспективах. Большинство не догадывается до сих пор. «Социализм или варварство» - звучало патетически и удаленно, а теперь в прямом эфире. Если мы не учтем этой ошибки, тогда у левых не будет никаких политических перспектив.
Антистратегия
Партия - слово, которое было для большинства моих товарищей страшилкой. Прямым синонимом всего плохого, что есть в политике. А самоидентичность представлялась как на "не-партия».
«Лучше уж аффинити-группа, чем политический субъект, - считали мы. - Лучше леволиберальными НГО, чем марание рук о большую политику». Представление о том, что низовая политика только часть сложного многоуровневого политического процесса, отвергались мгновенно по обвинению в ереси.
Мы попали в ловушку вульгарной линейной логики. Мол, партия - это власть, партия бюрократизируется, партия перерождается. А значит даже мысль о ней ведет чуть ли не к тоталитаризму, или, в лайт-варианте, к социал-демократии.
Сейчас это напоминает мне подростковые страхи, связаные с сексуальностью. Когда, во-первых, существует мнение, что в интимную связь следует вступать только от большой чистой любви. И, во-вторых, секс непременно приведет к нежелательной беременности и венерическим болезням. Руководствуясь этими страхами и одновременно бредя телесной страстью, подростки занимаются мастурбацией - безопасной, эскапистские формой удовлетворения. Взрослое отношение к сексу является иным.
Таким же образом мы грезили низовой самоорганизацией как универсальным ответом на все вопросы сразу - простым ответом на сложные вопросы. Поэтому политически левые жили от одних протестов к другим. Каждый раз видя в социальных вспышках подтверждение собственной правоты. Когда вспышки неизбежно угасали, мы оставались у разбитого корыта и пробовали искать новые протесты для новых подтверждений и новых разочарований.
Стратегически мы даже не задумывались над перспективами двух-трех- пяти лет. Забавно, но в среде, где постоянно говорилось о плановой экономике, до сих пор полностью отсутствует взрослое проектное мышление. Есть протесты - рисуем плакаты, нет - чешем затылок.
Красноречивым примером тому является деятельность левых на Майдане . Желание иметь хоть какую-то представленность в поле, совершенно чужом к коммунистическим идеалам. «Я хочу быть с собственным народом. И если мой народ ошибается, я буду ошибаться вместе с ним », - сказал один левак, только начались первые беспорядки. Это ли не показательно?
Может наконец перестать бояться концепта партии? Привыкать к словам «стратегия», «план», «политический риск», «партийная дисциплина», «демократический централизм».
Пусть это будет радикальная партия - с парламентским амбициями и одновременно принципиально антипарламентского - партия саботажа, партия молодежи. Она нужна.
Не влюбляться в себя
Напоследок я хотел сказать о моей персональной вине перед движением - это грех самолюбия.«Головокружение от успехов», если угодно. Стоило получить первые победы, и я начал ловить кураж.
Когда мои статьи попадали в яблочко, когда во время речи мандраж меняется на кураж, ты чувствуешь безграничную и удивительно обманчивую власть над ситуацией. Когда чиновники и капиталисты пили валидол, я переживал небывалый подъем.
Победы подкупали. Признаюсь, иногда я просто тащился от собственной крутизны. Бывало, просыпался утром с ощущением, что могу сделать абсолютно все.
Для общественности я стал публичным лицом - еще позавчера никому неизвестный, вчера я раздавал по несколько интервью в день. Меня узнавали на улицах и хлопали по плечу: «Эй, я тебя знаю. Вы делаете правильное дело». Черт, как дешево стоят эти похлпоывания.
По словам Маркса, революционер должен слышать как растет трава. А я прислушивался к банальным вопросов киевских журналистов. Да что там я, все мы не воспитали в себе классических афинских добродетелей, необходимых для политиков и революционеров.
Медные трубы не позволяют слышать намного более глубоких процессов, что пришлось в итоге дорого платить. Я искренне верил, что все делается правильно. Когда начались первые кризисы и неудачи, мне казалось, будто надо лишь больше настойчивости, и тогда все будет получаться снова. Набирай на лопату побольше и бросай подальше.
Как мог я забыть крылатую установку Жижека: «Не влюбляйтесь в себя»? В наших кругах модно было говорить о критическом мышлении, впрочем, самым тяжелым оказалось критически отнестись к своим же собственным действиям.
Наверстывать время
И все, кто будут приходить в движение, должны помнить все эти опасности.
Сейчас же нам нужно переосмыслить собственные ошибки и не бояться взять за них ответственность.
Впереди еще долгое время господства реакции. Настоящие прогрессивные перемены начнутся нескоро. Но уже сейчас вместо невротической реакции на какие-то события, нужно тщательно готовиться к следующим годам. По крупицам собирать новых людей. Шаг за шагом, понемногу отвоевывать гегемонию. Усердно работать над собой. Развивать революционную теорию. Строить партию. Наверстывать потерянное время.
Андрей Мовчан
Рекомендую всем в обязательном порядке.
Перевод с украинского.
Андрей Мовчан
Надо максимально критически оценить весь предыдущий опыт.Подумать, что мы делали не так, где прогадали, когда ошиблись.
Украинские левые катастрофически слабые. Сейчас они не имеют никаких возможностей влиять на политические процессы, что является неоспоримым фактом. Мне досадно это признавать, возможно, даже больше других. Иногда я просто кусаю локти.
Не все зависело от нас. Фактом является и то, что основная причина неудач - глубокая реакция и установления в обществе едва ли не повсеместной право-консервативной гегемонии.Такая ситуация сложилась не вчера, к этому все шло. На правый консенсус работали все без исключения общественные институты - школа, университеты, реакционная интеллигенция, мейнстримные медиа, спорт, церковь, корпоративная и государственная пропаганда ... Козыри сами шли к похотливым ручкам мракобесов всех мастей. И прежде всего к националистам. Речь идет об объективном историческом процессе, где социалистическим видениям ни находилось места чуть больше, чем вообще.
Были у левых шансы? Могли мы развернуть процесс в кардинально противоположное русло? Следует признать, нет.
Однако, если быть честным перед собой, нам следует признать и собственные ошибки. Я нахожусь в левом лагере восемь лет - фактически с того времени, когда здесь начали проявляться первые признаки жизни. Начиная все даже не с нуля, а с невидимой величины, я был свидетелем и непосредственным участником, как леворадикальная среда делало первые шаги. Добивалось первых, пусть и скромных, успехов.
Сейчас, я думаю, настал момент, когда нам надо максимально критически оценить весь предыдущий опыт. Подумать, что мы делали не так, где прогадали, когда ошиблись.
Речь пойдет и о моих собственных недостатках. Ведь за целый ряд политических ошибок я несу непосредственную персональную ответственность.
Вещь, которая никому не помогла
В последние годы из-за левые организации прошли сотни людей. Где они сейчас? Потеряны. Про**ани. Поэтому самой большой своей ошибкой я считаю последовательную отказ от теоретической работы с кадрами. Отрицание пропедевтики.
Когда к левым впервые за два десятка лет начался массовый приток новичков, мы кайфовали. Имея за спиной опыт закрытых и упоротых сект, мы по-фрейдистских «убивали отца», стараясь быть посильнее непохожими на своих предшественников.
«Наконец-то! - Думал я. - Вот они - обычные парни и девушки, без сектантских заморочек, они пришли к нам, потому что находят в этом свой вполне конкретный интерес. Готовы быть с левыми даже представления не имея о подробностях классового анализа ». Мне казалось, что мы схватили бога за бороду. Как я ошибался!
Я надеялся на то, что включившись в профсоюзную борьбу, неофиты сами возьмутся за книги, собственноручно подтянут свой теоретический уровень. А люди приходили и исчезали. У них не было идейного стержня, инструментария объяснения мира, понимание возможности утопии. Этого не дали им мы.
Мы цеплялись за каждого новичка. Обхаживали их, как на подростковых свиданиях. Боялись спугнуть людей «кондовыми», как тогда казалось, фразами. Марксистской терминологией. «Чувак, ты попал в правильное среду, все будет круто. Давай пять». Где здесь политика?Скорее тусовка.
Мы не читали и не советовали никому читать Ленина. Пробовали быть большими антибольшевиками, чем националисты. Стыдились. Мы не знали ленинских уроков о том, что горстка умников действеннее сотни невежд.
Поэтому я и сам призвал держаться за каждого попутчика, насколько бы дремучими ни были его реальные взгляды. Хотя, сейчас могу уверенно сказать: в определенные моменты организации нужны если не чистки, то по крайней мере сброс балласта.
Призвал избегать серьезных политических споров, хотя именно в них рождается истина. По этой причине по-настоящему ангажированное идейное меньшинство завязло в безыдейном аполитичном болоте сторонников.
Кто в то время задумывался, что без четкой коммунистической ангажированности, без идейной гегемонии мы окажемся на глубоком дне общественных процессов? Кто мог предвидеть, как тысячи «простых» студентов, побывавших на наших акциях, уже через пару лет прыгать на Майдане, пытаясь доказать, что "не москали»? За такую недальновидность мы будем расплачиваться еще не один год.
Мы толерантно относились к повсеместному невежеству и политической безграмотности. Прежде всего относительно себя. Но господствующая идеология (о, чудо!) оказалась сильнее, чем уютный активистское болото.
Иногда раздавались и критические голоса: «Невежество еще никому не помогало» , - предостерегали опытные товарищи. И в ответ мы только улыбались, отказывалися верить. Что стояло за теми критиками, кроме красного словца? А за нами были десятки энергичных активистов. Наивные.
Чего мы только не придумывали, чтобы мотивировать своих товарищей к упорной деятельности! Составляли невероятное количество методов оповещения об акциях, пытались привлечь каждого... Эти попытки заканчивались неудачей. Ведь какие бы онлайн-сервисы ты не поставил на службу левой организации, какие бы чисто технические моменты не использовал, она не будет действовать без ключевой вещи - осознанной необходимости.
Поэтому читая на привокзальных мозаиках заповедь «Учиться, учиться, учиться» , я только сейчас понимаю истинный смысл этих слов.
Вера экономизма
Как известно, капитализм - это большая и темная задница, которая состоит из многочисленных задниц меньших размеров. Борьба с каждой отдельно взятой задницей затягивает, не давая оглянуться шире, дальше. Как мы могли этого не учесть?
Мы выбрали за тактику синдикализм, и с полной самоотдачей бросились в создание профсоюзов. Я искренне уверовал в то, что профсоюзы - это панацея, волшебный эликсир синдикалистских алхимиков. Но оказалось, что без гегемонии наших идей подобные структуры будут совершенно недееспособны. Наконец, профсоюзы являются только небольшим элементом всей многогранности политики.
Руководствуясь убежденностью в собственной правоте, мы ввязывались в безнадежные экономические конфликты на местах. Переходили к изнурительной позиционной войны с чинушами средней руки. Только сейчас приходит понимание, сколько усилий потрачено зря. Какую часть этих экономических конфликтов мы имели шанс политизировать? Минимум. Где мы могли привлечь новых перспективных кадров? Обычно об этом не было и речи.
Часто политическую целесообразность закрывало ощущение наивного буржуазного гуманизма. Мы слишком редко вспоминали, что всем не поможешь, особенно не имея на то достаточно сил, ресурсов, возможностей. Поэтому интенсивную политическую борьбу все чаще заменял рутинный экономизм и ритуальные уличные акции.
Такая тактика (хотя о ее существовании вообще можно поспорить) и неверно расставлены приоритеты не только не приносила спелых плодов в виде побед, но и истощала и деморализовала товарищей. В какой-то момент у людей начал угасать огонек политической страсти - а без нее, как утверждал Гегель, не добиться ровным счетом ничего.
Революционная тактика, как учит нас Ленин, состоит в обратном. В том, чтобы находить слабые места системы. Не драться лбом об стенку, а вбивать колья в опасные трещины в колоннаде. К сожалению, мы были заняты другими делами.
«Хорошие парни» проигрывают
«Коммунисты считают позорным делом скрывать свои взгляды и намерения», - еще одна неосвоенная заповедь Карла Маркса. Получилось так, что в том числе и с моей подачи левая среда бросалась в грех лукавства и заигрывания.
Для простых молодых людей мы представлялись «профсоюзниками», для прессы - «общественными активистами», вместо того, чтобы со всей решительностью послать жеманство к черту. Вместо навязывания обществу своей повестки дня, мы подстраивались под его правила, его представления, его лексику. В классической литературе это называется словом «оппортунизм».
Мы пытались понравиться. Быть «хорошими ребятами».
За это кусать локти приходится еще сильнее. Как понравиться мелком буржуа, когда он уже изначально испытывает презрение к любым идеям равенства и общего? Коммунизм вызывает в его мыслях весь джентльменский набор низких чувств.
Годы уступок, беспринципных альянсов и филологических заигрываний сделали для левого движения больше плохого, чем уличные столкновения с ультраправыми. Когда надо было проявлять принципиальность и радикализм, мы шли на переговоры, которые ни в коем случае не могли принести нам долгосрочных успехов. Победителем из такого рода возни всегда выходит реакция.
Здесь нам есть чему поучиться у правых радикалов. Они ни на минуту не стеснялись собственной «самости», эти люди годами четко определяли свой радикализм. Без сомнения, на них играли все общественные институты, как уже говорилось выше.
Но каждый раз ультраправые проверяли общественный консенсус на прочность. Устроить террор против «коммуняк» - общество схавает. Добавить зига на стадионе - пусть общество лишь попытается что-то сказать против патриотов. «Смерть врагам» - пусть приведут аргументы, почему врагов нации следует щадить.
Я сейчас не призываю к безрассудства и худшего пошиба сектанства. Речь идет скорее о политической открытости, интеллектуальной смелости. Ведь только так можно завоевать авторитет. Получить «самость» и сместить консенсус левее центра.
В итоге победят только "плохие парни". «Хорошие» просто неинтересны.
60-х не будет
Наши идеалы также подложили нам свинью. Молодые украинские леваки едва ли не поклонялись студентам 1968. И нас можно понять. В этом мы видели «спасения» от первородного греха Великого Октября, демонизированного правой пропагандой. Инфантильно говорили о самоорганизации, либертарной педагогике, символическом насилии ...
До мировой глубинки под названием Украина глобальные тренды докатываются с опозданием на добрых 50 лет, поэтому когда мы косплеилы бунт «благословенных 60-х», весь прогрессивный мир над нами уже смеялся.
В конце жирных застойных 2000-х мне казалось, что мы всю жизнь будем вынуждены бороться с апатией и равнодушием. Это было время окончательного заката велфаер стейт, от которой уже в 2013 году камня на камне не осталось. А мы и дальше агитировали людей выходить на протесты «под социальными лозунгами».
Примеры? За прошедшие годы проведены десятки акций и кампаний против коммерциализации образования. Мы пугали студентов и их родителей кошельком, мобилизовали хлебом и маслом. Но в то же время проглядели более угрожающую тенденцию - реальную деградацию уровня образования. Первокурсник образца 2009-го и первокурсник 2014-го - кардинально разные люди. С последним трудно говорить не только о социализме, но и о банальном курсе школьной программы.
Через уличные социально-экономические акции левых прошли тысячи студентов. О том, где их сейчас можно увидеть, я уже писал. Для темного, политически безграмотного юноши «Слава Украине» прозвучало в разы убедительнее, чем аргументирована проповедь о неолиберальных реформах. «Слава Украине»
XXI века еще не наступило - мы до сих пор живем в ХХ-м. А одной ногой отступили назад в XIX. Более того, стремительно несемся в направлении нового Средневековья.
Как минимум это означает, что 60-х уже не будет никогда. Как призвать трудящихся «ломать мостовую - под ней пляж», если значительная часть украинского даже на море уже не отдыхает? Карнавала не будет.
Зато будет другое. С возвращением духа позапрошлого века к жизни возвращаются и эпоха идеологий, антиутопий и утопий. Это время классического империализма, локальных войн, настоящих диктатур, борьбы идей и радикальных политических партий.
Два года назад мы вели себя как слепые котята, не догадываясь о таких суровых перспективах. Большинство не догадывается до сих пор. «Социализм или варварство» - звучало патетически и удаленно, а теперь в прямом эфире. Если мы не учтем этой ошибки, тогда у левых не будет никаких политических перспектив.
Антистратегия
Партия - слово, которое было для большинства моих товарищей страшилкой. Прямым синонимом всего плохого, что есть в политике. А самоидентичность представлялась как на "не-партия».
«Лучше уж аффинити-группа, чем политический субъект, - считали мы. - Лучше леволиберальными НГО, чем марание рук о большую политику». Представление о том, что низовая политика только часть сложного многоуровневого политического процесса, отвергались мгновенно по обвинению в ереси.
Мы попали в ловушку вульгарной линейной логики. Мол, партия - это власть, партия бюрократизируется, партия перерождается. А значит даже мысль о ней ведет чуть ли не к тоталитаризму, или, в лайт-варианте, к социал-демократии.
Сейчас это напоминает мне подростковые страхи, связаные с сексуальностью. Когда, во-первых, существует мнение, что в интимную связь следует вступать только от большой чистой любви. И, во-вторых, секс непременно приведет к нежелательной беременности и венерическим болезням. Руководствуясь этими страхами и одновременно бредя телесной страстью, подростки занимаются мастурбацией - безопасной, эскапистские формой удовлетворения. Взрослое отношение к сексу является иным.
Таким же образом мы грезили низовой самоорганизацией как универсальным ответом на все вопросы сразу - простым ответом на сложные вопросы. Поэтому политически левые жили от одних протестов к другим. Каждый раз видя в социальных вспышках подтверждение собственной правоты. Когда вспышки неизбежно угасали, мы оставались у разбитого корыта и пробовали искать новые протесты для новых подтверждений и новых разочарований.
Стратегически мы даже не задумывались над перспективами двух-трех- пяти лет. Забавно, но в среде, где постоянно говорилось о плановой экономике, до сих пор полностью отсутствует взрослое проектное мышление. Есть протесты - рисуем плакаты, нет - чешем затылок.
Красноречивым примером тому является деятельность левых на Майдане . Желание иметь хоть какую-то представленность в поле, совершенно чужом к коммунистическим идеалам. «Я хочу быть с собственным народом. И если мой народ ошибается, я буду ошибаться вместе с ним », - сказал один левак, только начались первые беспорядки. Это ли не показательно?
Может наконец перестать бояться концепта партии? Привыкать к словам «стратегия», «план», «политический риск», «партийная дисциплина», «демократический централизм».
Пусть это будет радикальная партия - с парламентским амбициями и одновременно принципиально антипарламентского - партия саботажа, партия молодежи. Она нужна.
Не влюбляться в себя
Напоследок я хотел сказать о моей персональной вине перед движением - это грех самолюбия.«Головокружение от успехов», если угодно. Стоило получить первые победы, и я начал ловить кураж.
Когда мои статьи попадали в яблочко, когда во время речи мандраж меняется на кураж, ты чувствуешь безграничную и удивительно обманчивую власть над ситуацией. Когда чиновники и капиталисты пили валидол, я переживал небывалый подъем.
Победы подкупали. Признаюсь, иногда я просто тащился от собственной крутизны. Бывало, просыпался утром с ощущением, что могу сделать абсолютно все.
Для общественности я стал публичным лицом - еще позавчера никому неизвестный, вчера я раздавал по несколько интервью в день. Меня узнавали на улицах и хлопали по плечу: «Эй, я тебя знаю. Вы делаете правильное дело». Черт, как дешево стоят эти похлпоывания.
По словам Маркса, революционер должен слышать как растет трава. А я прислушивался к банальным вопросов киевских журналистов. Да что там я, все мы не воспитали в себе классических афинских добродетелей, необходимых для политиков и революционеров.
Медные трубы не позволяют слышать намного более глубоких процессов, что пришлось в итоге дорого платить. Я искренне верил, что все делается правильно. Когда начались первые кризисы и неудачи, мне казалось, будто надо лишь больше настойчивости, и тогда все будет получаться снова. Набирай на лопату побольше и бросай подальше.
Как мог я забыть крылатую установку Жижека: «Не влюбляйтесь в себя»? В наших кругах модно было говорить о критическом мышлении, впрочем, самым тяжелым оказалось критически отнестись к своим же собственным действиям.
Наверстывать время
И все, кто будут приходить в движение, должны помнить все эти опасности.
Сейчас же нам нужно переосмыслить собственные ошибки и не бояться взять за них ответственность.
Впереди еще долгое время господства реакции. Настоящие прогрессивные перемены начнутся нескоро. Но уже сейчас вместо невротической реакции на какие-то события, нужно тщательно готовиться к следующим годам. По крупицам собирать новых людей. Шаг за шагом, понемногу отвоевывать гегемонию. Усердно работать над собой. Развивать революционную теорию. Строить партию. Наверстывать потерянное время.
Андрей Мовчан