Монологи из ниоткуда
Ты будешь волноваться, но не знаю, смогу ли я когда-нибудь передать тебе весточку. У меня остались только мысли. Даже слова я потратил на другое. Глупо было что-то доказывать. Им не нужны были мои документы, только утвердительный кивок человека с другой стороны улицы. Я не знаю, кто он, и почему решил меня сдать.
Может, из-за газеты. Может... нет, об этом потом. Ругаться ведь будешь.
У меня завязаны глаза, очень сложно угадать дорогу. Кажется, мы уже выехали из города. В голове гудит. Нет, можно сказать, что меня не били. Пока, полагаю.
Я не говорил тебе. За мной следили уже несколько недель. Не спрашивай, почему я так решил.
А результат вот он, хотя очень старался оторваться, спрятаться. Думал, что удалось.
Да, мы уже не в городе. Мотоцикл подпрыгивает по неровной дороге. Мне с этого ещё хуже. Попробую поспать.
***
Кажется, уже вечер. Наверное, ты меня ищешь. Будешь узнавать на работе, но я туда так и не дошёл.
Меня швырнули в какой-то подвал. Поначалу не трогали, хоть было время отдышаться.
Я, честно, старался быть спокойным, когда они пришли; но съязвил. Ничего. Это только охрана, отвели к начальству. Приторно-ласков, предлагал с ним отобедать. Отказался - злится.
Я попытался у него узнать, с какой целью меня сюда привезли. Не ответил, ударил. И стандартная фраза в ответ: "Вопросы тут задаю я". Чувствую себя героем книги, только не радостно как-то.
Больно. Я снова сижу в том подвале. Подняться - голова очень кружится. Поесть бы, но не дали. Только воду приносили. Мутная, но другой нет.
Холодно. Тут голая земля.
Всё больше мыслей, что я отсюда никогда не выберусь.
***
Как минимум, они знают мои статьи. Нет, писать для них и про них я не буду. По приказу и теми словами, что велят, - не моё. Никогда.
Да, не буду.
Да, ни за какие блага.
Да... я понимаю, чем это грозит.
Они ещё думают, что смогут меня сломать.
Еда, сигареты, душ... Идите вы к чёрту!
Выгнали работать. Может, я и перенёс бы пару ящиков... за день. Только перед глазами уже так всё плывёт, что и очки не помогли бы. Они разбились ещё в первый день...
Сейчас какой? Не знаю, кажется, третий.
Рада, милая, ты только не огорчайся. Я ещё держусь. Правда, держусь.
Я сейчас вдруг вспомнил то лето, перед войной. Парк, колесо обозрения. Город внизу. Знаешь, не хотел бы сейчас на него смотреть. До тех пор, пока... эти не уберутся прочь. Ведь так будет? Война ведь закончится? Польша будет Польшей?
***
Время словно проходит мимо. Для меня отличаются - и то не много - сон и бодрствование. Сколько раз они сменялись, уже не могу сказать.
Было очень плохо, несколько раз терял сознание. Не удивлён.
После этого меня определили в барак. Там хоть не голая земля, я уже рад.
Стало получше, даже нашлись силы вставать.
Снова таскали к какому-то начальству, всё к тому же. Не хочу знать, кто они такие. Для меня все они, без различия чинов - враг. Увы, я не могу бороться. Только снова отказываться от сотрудничества. Знаю, стало бы лучше, но в очередной раз пойти против себя не могу, мне хватило склада. Всё равно ведь сорвался... Да, теперь скажу. Сорвался, и я не про ту истерику, что устроил однажды. Обещание нарушено, прости. Но вообще не жалею. Это большое счастье - почувствовать себя снова на своём месте.
Знаешь, сейчас почему-то вдруг увиделось, что война окончена, мы вернулись в усадьбу, и я пишу книгу о том, что увидел здесь...
... бред. Уже понятно, что мне не выбраться. Они почти не думают о статьях, решают просто, смогу ли я дальше работать, есть ли смысл меня кормить.
***
Мне лучше. Правда. Я тут, в бараке, не один. Полегче стало. Мне вызывали врача, он дал какие-то таблетки, голова не так раскалывается. У одного из... таких же как я, есть очки. Не совсем то, что нужно, но хоть немного посмотрел, что вокруг.
Сегодня солнце. Раньше я бы никогда не воспринял так по-детски радостно. Кажется, на меня смотрели как на помешанного. Впрочем, тут много таких. Я не только про солнце. Здесь становится заметным то, на что раньше внимания не обращал; важен каждый пустяк из обычной жизни.
А потом... тебе я могу это сказать сейчас. Плакал, спрятавшись в угол, когда остался в бараке один. Такая безнадёга накатывает после всего нескольких радостных минут!
Сейчас тоже один, от меня отстали. Наверное, хотят подождать, когда мне станет ещё лучше. Уж не знаю, может и станет. Ко мне ходит тот врач, на работу не гоняют, с предложениями не торопятся. Ценный я для них, однако.
***
Больно. Сам виноват. Неудачно съязвил, но промолчать не смог. Получил хорошего пинка, на ногах не удержался. Там шкаф металлический, типа большого сейфа. О него и ударился.
Как оказался в бараке, не помню. Наверное, потерял сознание. Только врача больше не вызывают, один из солдат быстро и неловко осмотрел мою голову, махнул рукой - мол, нормально будет - и ушёл.
Страшно. До истерики. Но держусь.
Спать не могу, хотя глубокая ночь. Можно, я буду просто с тобой разговаривать? О том, что в голову придёт. Вот сейчас вспомнилась та ночь, когда я чуть не разбил чашку с кофе. Тогда и подумать не мог, что мы когда-нибудь станем так близки. Я тебя почти ненавидел...
А помнишь, как мы прятались от дождя в развалинах зверинца? А потом бежали домой наперегонки...
... заснул всё-таки. Чуть светает уже.
Погоди...
За мной. Мы о многом ещё не поговорили. Прости.
Может, из-за газеты. Может... нет, об этом потом. Ругаться ведь будешь.
У меня завязаны глаза, очень сложно угадать дорогу. Кажется, мы уже выехали из города. В голове гудит. Нет, можно сказать, что меня не били. Пока, полагаю.
Я не говорил тебе. За мной следили уже несколько недель. Не спрашивай, почему я так решил.
А результат вот он, хотя очень старался оторваться, спрятаться. Думал, что удалось.
Да, мы уже не в городе. Мотоцикл подпрыгивает по неровной дороге. Мне с этого ещё хуже. Попробую поспать.
***
Кажется, уже вечер. Наверное, ты меня ищешь. Будешь узнавать на работе, но я туда так и не дошёл.
Меня швырнули в какой-то подвал. Поначалу не трогали, хоть было время отдышаться.
Я, честно, старался быть спокойным, когда они пришли; но съязвил. Ничего. Это только охрана, отвели к начальству. Приторно-ласков, предлагал с ним отобедать. Отказался - злится.
Я попытался у него узнать, с какой целью меня сюда привезли. Не ответил, ударил. И стандартная фраза в ответ: "Вопросы тут задаю я". Чувствую себя героем книги, только не радостно как-то.
Больно. Я снова сижу в том подвале. Подняться - голова очень кружится. Поесть бы, но не дали. Только воду приносили. Мутная, но другой нет.
Холодно. Тут голая земля.
Всё больше мыслей, что я отсюда никогда не выберусь.
***
Как минимум, они знают мои статьи. Нет, писать для них и про них я не буду. По приказу и теми словами, что велят, - не моё. Никогда.
Да, не буду.
Да, ни за какие блага.
Да... я понимаю, чем это грозит.
Они ещё думают, что смогут меня сломать.
Еда, сигареты, душ... Идите вы к чёрту!
Выгнали работать. Может, я и перенёс бы пару ящиков... за день. Только перед глазами уже так всё плывёт, что и очки не помогли бы. Они разбились ещё в первый день...
Сейчас какой? Не знаю, кажется, третий.
Рада, милая, ты только не огорчайся. Я ещё держусь. Правда, держусь.
Я сейчас вдруг вспомнил то лето, перед войной. Парк, колесо обозрения. Город внизу. Знаешь, не хотел бы сейчас на него смотреть. До тех пор, пока... эти не уберутся прочь. Ведь так будет? Война ведь закончится? Польша будет Польшей?
***
Время словно проходит мимо. Для меня отличаются - и то не много - сон и бодрствование. Сколько раз они сменялись, уже не могу сказать.
Было очень плохо, несколько раз терял сознание. Не удивлён.
После этого меня определили в барак. Там хоть не голая земля, я уже рад.
Стало получше, даже нашлись силы вставать.
Снова таскали к какому-то начальству, всё к тому же. Не хочу знать, кто они такие. Для меня все они, без различия чинов - враг. Увы, я не могу бороться. Только снова отказываться от сотрудничества. Знаю, стало бы лучше, но в очередной раз пойти против себя не могу, мне хватило склада. Всё равно ведь сорвался... Да, теперь скажу. Сорвался, и я не про ту истерику, что устроил однажды. Обещание нарушено, прости. Но вообще не жалею. Это большое счастье - почувствовать себя снова на своём месте.
Знаешь, сейчас почему-то вдруг увиделось, что война окончена, мы вернулись в усадьбу, и я пишу книгу о том, что увидел здесь...
... бред. Уже понятно, что мне не выбраться. Они почти не думают о статьях, решают просто, смогу ли я дальше работать, есть ли смысл меня кормить.
***
Мне лучше. Правда. Я тут, в бараке, не один. Полегче стало. Мне вызывали врача, он дал какие-то таблетки, голова не так раскалывается. У одного из... таких же как я, есть очки. Не совсем то, что нужно, но хоть немного посмотрел, что вокруг.
Сегодня солнце. Раньше я бы никогда не воспринял так по-детски радостно. Кажется, на меня смотрели как на помешанного. Впрочем, тут много таких. Я не только про солнце. Здесь становится заметным то, на что раньше внимания не обращал; важен каждый пустяк из обычной жизни.
А потом... тебе я могу это сказать сейчас. Плакал, спрятавшись в угол, когда остался в бараке один. Такая безнадёга накатывает после всего нескольких радостных минут!
Сейчас тоже один, от меня отстали. Наверное, хотят подождать, когда мне станет ещё лучше. Уж не знаю, может и станет. Ко мне ходит тот врач, на работу не гоняют, с предложениями не торопятся. Ценный я для них, однако.
***
Больно. Сам виноват. Неудачно съязвил, но промолчать не смог. Получил хорошего пинка, на ногах не удержался. Там шкаф металлический, типа большого сейфа. О него и ударился.
Как оказался в бараке, не помню. Наверное, потерял сознание. Только врача больше не вызывают, один из солдат быстро и неловко осмотрел мою голову, махнул рукой - мол, нормально будет - и ушёл.
Страшно. До истерики. Но держусь.
Спать не могу, хотя глубокая ночь. Можно, я буду просто с тобой разговаривать? О том, что в голову придёт. Вот сейчас вспомнилась та ночь, когда я чуть не разбил чашку с кофе. Тогда и подумать не мог, что мы когда-нибудь станем так близки. Я тебя почти ненавидел...
А помнишь, как мы прятались от дождя в развалинах зверинца? А потом бежали домой наперегонки...
... заснул всё-таки. Чуть светает уже.
Погоди...
За мной. Мы о многом ещё не поговорили. Прости.