ЦАРЬ ИВАН ВОРОВАЛ, ЦАРЬ ГОРОХ ВОРОВАЛ, А ПОТОМ ЗА МЕНТОВ ДОЧЕРЕЙ ВЫДАВАЛ
Это - свидетельство ленинградского партийного работника А.А.Капустина (не расстрелянного при позднем Сталине, а однофамильца), и он даже не скрывает причин, по которым в совке на производстве тырили всё, что не приколочено. А что приколочено, отдирали и опять же тырили. Цитируется по ЖЖ jlm-taurus.
... существовала негласная установка сверху: чего им повышать зарплату, они и так едят или тырят продукты на своем заводе. Так и было. Потому что работники в ответ рассуждали: мне ни фига не платят, поэтому уволоку кусок колбасы.
Я пару раз участвовал в рейдах на проходной ленинградского мясокомбината. Рабочие со смены валили потоком, охранники выборочно проверяли из них процента два-три. И почти каждый что-нибудь на себе тащил. Кто-то метрами наматывал сосиски на пояс. Колбасу привязывали бинтами к голени, вырезку - к бедрам, так что потом шли с трудом. Или прятали под шапки, в носки, в лифчики. Еще будучи студентом института, я ездил на практику в Одессу, на местный мясокомбинат. Работали с однокашником в холодильнике.
Потом он заболел - на улице 34 градуса, внутри минус 25 - я остался один. Вокруг только туши и полутуши… Вижу, в обед местные работяги отрезают с них мясо, прячут в ватники и несут в раздевалку. Вечером по окончании смены моются в душе и начинают готовиться к дому. Перед каждым лежит горка мяса. Они бинтами и целлофаном прикручивали его куски к спине, животу. Ко мне подходит один - голый волосатый армянин, спрашивает: «Ты кто?» - «Студент». - «А студенты что, есть не хотят? Ты почему мясо не берешь? Ты, наверное, засланный ментами». - «Да нет, не засланный». - «Смотри! Мы, если что, тебя на крюке повесим и - в холодильную камеру». Причем серьезно так говорит. С одесским акцентом. Свистнул кому-то, они вдвоем навязали мне 5-6 килограмм мяса - только для того, чтобы я пустым с работы не ушел и их потом не заложил. А через проходную они проходили тройками.
От каждой тройки один человек отделялся и давал вахтеру 3 рубля. То есть каждый рабочий скидывался по рублю. В бригаде 15 человек. Одну смену отработали - у охранника 150 рублей!
За проходной каждого из бригады встречали: одного «Запорожец», другого - мотоцикл с коляской. Только я один остался на остановке стоять. Ко мне сразу собаки набежали бродячие - мясо учуяли. Сел в троллейбус. Упакован так, что ни согнуться, ни сесть, даже руку не поднять - мясо начинает из рукава выползать.
В Ленинграде на мясокомбинате им. Кирова, согласно официальным отчетам, только у задержанных «несунов» (а, как я уже сказал, проверяли всего два-три процента от всех, кто выходил через проходную) ежедневно изымали до ста килограммов колбасы. А например, на ликеро-водочном заводе много не наешься, поэтому там у работников другая задача была - успеть напиться в течение 5-6 минут после окончания смены и особо не задерживаться в раздевалке - так, чтобы тебя развезло уже за пределами предприятия.
При доставке водки или вина в магазины существовал норматив боя. Две-три бутылки водитель имел право разбить без последствий. Но если он довозил товар аккуратно, то имитировал бой. Бутылку ставил над кастрюлей - туго стягивал донышко ниткой и ударял. Или обматывал медной проволокой и нагревал ее спичкой. Донышко отваливалось, водка выливалась в кастрюлю. А бутылку как брак ставил в ящик.
...воровство было повсюду: где меньше, где больше. Я зашел в Колпино к одному знакомому в туалет. Все стены в нем были облицованы черно-белыми полосками. Пригляделся: да это же клавиши от пианино! Из слоновой кости! Знакомый работал на фабрике «Партизан», где делали пианино. А облицовочной плитки в продаже не было.
Воровство было почти узаконено. На проходных особенно не шерстили. Была даже поговорка в народе: «Тащи с работы каждый гвоздь, ведь ты хозяин, а не гость». И ничего с этим было не сделать. Постепенно в обществе устанавливалась двойная мораль. С одной стороны, провозглашались высокие идеалы, которым надлежало следовать советскому человеку, с другой стороны, власть почти сквозь пальцы смотрела на массовые мелкие хищения работников. «Несунов» сажали редко, чаще депремировали, разбирали на товарищеских судах. Это раздвоение сознания народа тоже сыграет свою роль в развале СССР.
... существовала негласная установка сверху: чего им повышать зарплату, они и так едят или тырят продукты на своем заводе. Так и было. Потому что работники в ответ рассуждали: мне ни фига не платят, поэтому уволоку кусок колбасы.
Я пару раз участвовал в рейдах на проходной ленинградского мясокомбината. Рабочие со смены валили потоком, охранники выборочно проверяли из них процента два-три. И почти каждый что-нибудь на себе тащил. Кто-то метрами наматывал сосиски на пояс. Колбасу привязывали бинтами к голени, вырезку - к бедрам, так что потом шли с трудом. Или прятали под шапки, в носки, в лифчики. Еще будучи студентом института, я ездил на практику в Одессу, на местный мясокомбинат. Работали с однокашником в холодильнике.
Потом он заболел - на улице 34 градуса, внутри минус 25 - я остался один. Вокруг только туши и полутуши… Вижу, в обед местные работяги отрезают с них мясо, прячут в ватники и несут в раздевалку. Вечером по окончании смены моются в душе и начинают готовиться к дому. Перед каждым лежит горка мяса. Они бинтами и целлофаном прикручивали его куски к спине, животу. Ко мне подходит один - голый волосатый армянин, спрашивает: «Ты кто?» - «Студент». - «А студенты что, есть не хотят? Ты почему мясо не берешь? Ты, наверное, засланный ментами». - «Да нет, не засланный». - «Смотри! Мы, если что, тебя на крюке повесим и - в холодильную камеру». Причем серьезно так говорит. С одесским акцентом. Свистнул кому-то, они вдвоем навязали мне 5-6 килограмм мяса - только для того, чтобы я пустым с работы не ушел и их потом не заложил. А через проходную они проходили тройками.
От каждой тройки один человек отделялся и давал вахтеру 3 рубля. То есть каждый рабочий скидывался по рублю. В бригаде 15 человек. Одну смену отработали - у охранника 150 рублей!
За проходной каждого из бригады встречали: одного «Запорожец», другого - мотоцикл с коляской. Только я один остался на остановке стоять. Ко мне сразу собаки набежали бродячие - мясо учуяли. Сел в троллейбус. Упакован так, что ни согнуться, ни сесть, даже руку не поднять - мясо начинает из рукава выползать.
В Ленинграде на мясокомбинате им. Кирова, согласно официальным отчетам, только у задержанных «несунов» (а, как я уже сказал, проверяли всего два-три процента от всех, кто выходил через проходную) ежедневно изымали до ста килограммов колбасы. А например, на ликеро-водочном заводе много не наешься, поэтому там у работников другая задача была - успеть напиться в течение 5-6 минут после окончания смены и особо не задерживаться в раздевалке - так, чтобы тебя развезло уже за пределами предприятия.
При доставке водки или вина в магазины существовал норматив боя. Две-три бутылки водитель имел право разбить без последствий. Но если он довозил товар аккуратно, то имитировал бой. Бутылку ставил над кастрюлей - туго стягивал донышко ниткой и ударял. Или обматывал медной проволокой и нагревал ее спичкой. Донышко отваливалось, водка выливалась в кастрюлю. А бутылку как брак ставил в ящик.
...воровство было повсюду: где меньше, где больше. Я зашел в Колпино к одному знакомому в туалет. Все стены в нем были облицованы черно-белыми полосками. Пригляделся: да это же клавиши от пианино! Из слоновой кости! Знакомый работал на фабрике «Партизан», где делали пианино. А облицовочной плитки в продаже не было.
Воровство было почти узаконено. На проходных особенно не шерстили. Была даже поговорка в народе: «Тащи с работы каждый гвоздь, ведь ты хозяин, а не гость». И ничего с этим было не сделать. Постепенно в обществе устанавливалась двойная мораль. С одной стороны, провозглашались высокие идеалы, которым надлежало следовать советскому человеку, с другой стороны, власть почти сквозь пальцы смотрела на массовые мелкие хищения работников. «Несунов» сажали редко, чаще депремировали, разбирали на товарищеских судах. Это раздвоение сознания народа тоже сыграет свою роль в развале СССР.