КАКИМИ ГЛУПОСТЯМИ ЗАНИМАЛАСЬ ЦЕНЗУРА
Понятно, что помимо засекреченных сведений - начиная от точного местонахождения советских атомных подводных лодок на боевом дежурстве до числа абортов у несовершеннолетних в Калужской области с раскладкой по возрасту - цензура занималась вырезанием всякой и всяческой крамолы, перпендикулярной текущей линии КПСС.
Это было более или менее понятно всем, хотя сам факт существования цензуры был засекречен. Но, оказывается, она также боролась, если можно так выразиться, за хорошие манеры советских граждан, видимо, желая, чтобы читатели различной литературы учились у неё разговору в стиле дореволюционных институток (и дочерей камергера, до того, как они стали феями из парижского бара). При этом тот факт, что малочитающее или не читающее вовсе большинство населения страны постоянно разговаривало матом дома и на работе, как бы не принимался во внимание. История цитируется по ЖЖ jlm-taurus
Вообще, государство в совке относилось к своим гражданам любого возраста, как к малым и неразумным ребёнкам, которым надо запихивать в рот манную кашу и временами пороть. И ни в коем случае не давать никакой самостоятельности ни в деятельности, ни в понимании добра и зла. И этот случай с опой и Гашеком - просто один из примеров.
В одном доме с Реформатским жил его старый друг, профессор Пётр Григорьевич Богатырёв [ПГ]. Знаменитый фольклорист и этнограф, он был также прекрасным переводчиком; в частности, именно ему принадлежит первый перевод на русский язык романа Гашека «Бравый солдат Швейк». Однажды, когда я был у Реформатского, он предложил мне вместе зайти к Богатырёву, и я с радостью согласился.
Разумеется, разговор зашёл о «Швейке», и вот что рассказал нам ПГ. Он долго, лет 20, жил в Чехословакии, так что чешский стал ему вторым родным языком, и он прекрасно чувствовал все оттенки зачастую разухабистого гашековского текста. Поэтому, когда Госиздат заказал ему перевод, он охотно взялся за него; это происходило в середине 1920-х годов, и ПГ жил тогда в Праге. После того как перевод был готов и отправлен в Москву, ПГ неожиданно получил из Госиздата письмо: в ТАКОМ виде перевод не приемлем. В чем же дело? А вот в чём: в чешском языке одно из самых частых слов - prdel, т. е. ‘жопа’, и в казарменно-кабацкой обстановке романа оно звучит на каждом шагу. («‘Да ну его в жопу!’, - вежливо заметил трактирщик Паливец»; это, пожалуй, самая популярная цитата из «Швейка».) Советская цензура категорически возражала против жопы! «Так что же мне употреблять??», вопрошал ПГ. - «Ну, как что? Попа, попочка, зад, задик; задница, наконец!» Представляете себе сапёра Во́дичку, призывающего бить мадьяр и посылающего их всех в попочку? Начался торг. Москва угрoжала расторгнуть контракт; ПГ угрожал расторгнуть контракт; телеграммы летели из Праги в Москву и обратно. Наконец, как думал ПГ, компромисс был достигнут. ПГ достал и показал нам старинную пожелтевшую телеграмму, которую он отправил в 1928 году из Праги в Москву и где было написано: «Soglasen 50% zhopy 50% zadnicy». И что же? Разумеется, ПГ был бессовестно обманут. В изданном «Швейке» жопа была заменена повсеместно…
Это было более или менее понятно всем, хотя сам факт существования цензуры был засекречен. Но, оказывается, она также боролась, если можно так выразиться, за хорошие манеры советских граждан, видимо, желая, чтобы читатели различной литературы учились у неё разговору в стиле дореволюционных институток (и дочерей камергера, до того, как они стали феями из парижского бара). При этом тот факт, что малочитающее или не читающее вовсе большинство населения страны постоянно разговаривало матом дома и на работе, как бы не принимался во внимание. История цитируется по ЖЖ jlm-taurus
Вообще, государство в совке относилось к своим гражданам любого возраста, как к малым и неразумным ребёнкам, которым надо запихивать в рот манную кашу и временами пороть. И ни в коем случае не давать никакой самостоятельности ни в деятельности, ни в понимании добра и зла. И этот случай с опой и Гашеком - просто один из примеров.
В одном доме с Реформатским жил его старый друг, профессор Пётр Григорьевич Богатырёв [ПГ]. Знаменитый фольклорист и этнограф, он был также прекрасным переводчиком; в частности, именно ему принадлежит первый перевод на русский язык романа Гашека «Бравый солдат Швейк». Однажды, когда я был у Реформатского, он предложил мне вместе зайти к Богатырёву, и я с радостью согласился.
Разумеется, разговор зашёл о «Швейке», и вот что рассказал нам ПГ. Он долго, лет 20, жил в Чехословакии, так что чешский стал ему вторым родным языком, и он прекрасно чувствовал все оттенки зачастую разухабистого гашековского текста. Поэтому, когда Госиздат заказал ему перевод, он охотно взялся за него; это происходило в середине 1920-х годов, и ПГ жил тогда в Праге. После того как перевод был готов и отправлен в Москву, ПГ неожиданно получил из Госиздата письмо: в ТАКОМ виде перевод не приемлем. В чем же дело? А вот в чём: в чешском языке одно из самых частых слов - prdel, т. е. ‘жопа’, и в казарменно-кабацкой обстановке романа оно звучит на каждом шагу. («‘Да ну его в жопу!’, - вежливо заметил трактирщик Паливец»; это, пожалуй, самая популярная цитата из «Швейка».) Советская цензура категорически возражала против жопы! «Так что же мне употреблять??», вопрошал ПГ. - «Ну, как что? Попа, попочка, зад, задик; задница, наконец!» Представляете себе сапёра Во́дичку, призывающего бить мадьяр и посылающего их всех в попочку? Начался торг. Москва угрoжала расторгнуть контракт; ПГ угрожал расторгнуть контракт; телеграммы летели из Праги в Москву и обратно. Наконец, как думал ПГ, компромисс был достигнут. ПГ достал и показал нам старинную пожелтевшую телеграмму, которую он отправил в 1928 году из Праги в Москву и где было написано: «Soglasen 50% zhopy 50% zadnicy». И что же? Разумеется, ПГ был бессовестно обманут. В изданном «Швейке» жопа была заменена повсеместно…