Прогитлеровские настроения старорежимных недобитков, ч.1
Об этом было и у Алексея Смирнова фон Рауха в «Заговоре недорезанных». Эксцессы 1945-53 гг. связаны именно с тем, что проникшие в государственный аппарат господа подобной категории ловко сыграли на такой черте личности Сталина, как параноидальная подозрительность (параноиком в медицинском смысле он, скорее всего, не был, речь об акцентуации характера), сумев убедить его подленькими нашёптываниями о том, что-де евреи плетут против него заговор, хотя на самом деле антисталинские настроения современных евреев - это реакция на послевоенные против них репрессии по национальному признаку, примерно, как против советских поляков и латышей в 30-е гг.: в 1937 г., несмотря на то, что под раздачу попало немало начальствующих евреев, репрессии были не антисемитскими - просто многие из тех, кому прилетело, в ранние 20-е на самом деле были причастны к той или иной оппозиции, не обязательно троцкистской, а сталинисты зачищали поляну от любых политических оппонентов, особенно те, которые были коммунистами, они считались опаснее явных врагов. А Бабель и вовсе погорел на родстве его жены и жены Ежова, когда последний попал под раздачу: репрессии против родственников репрессированных были в те годы в порядке вещей.
Но поляков и латышей в 30-е вычищали вполне целенаправленно. Доходило до курьёзов: какой-то еврей в 1937 г. попал под репрессию потому, что младшему НКВД (расстрелянному при Берии за всё хорошее) приглянулась его большая комната в коммуналке. Чтобы обосновать репрессию, жулик из органов выставил его поляком: фамилия жертвы заканчивалась на «-ский», и офицер сфальсифицировал документ, согласно которому владелец вожделенной комнаты был якобы на самом деле не Яковом Самуиловичем, а Яном Сигизмундовичем, потому и польским шпионом (проверять пипиську жертвы, которая у Яна Сигизмундовича должна была бы сохранить крайнюю плоть, никто не стал: чай, не гестапо вело следствие по делу). То есть, еврейство Якова Самуиловича было явно недостаточным для того, чтобы выписать ему 10 лет без права переписки, иное дело, ежели он перекрашенный поляк. А тихий бухгалтер потребкооперации по фамилии Оксеншерна, потомок шведских графов, часть которых находилась на русской службе, записавшийся от греха подальше в 20-е годы латышом (видать, пожалел червонец на госпошлину, чтобы переписаться в Аксёнова или Аксютина и стать русским), подвёл себя тем самым под монастырь в 30-е.
До начала репрессий по национальному признаку еврейское население было настроено однозначно просоветски и просталински. Но было бы странным, если бы взгляды не изменились после черносотенного поворота 40-х.
Вот один из примеров использования черносотенными дворянскими недобитками советских органов для реализации своих планов, на примере дочери царского полковника Елены Демешкан:
Дочь полковника царской пограничной охраны, расстрелянного в Крыму красными (апропо, репрессиями руководили не Кун с Землячкой, они были партийными работниками, а чекист Атарбеков и военный командир Федько, первый - армянин, второй - украинец, отметился и русский Иван Папанин, он ещё не был на тот момент полярником - прим. steissd) она, скрыв свое дворянское происхождение, в 1934 году поступила в Московский государственный педагогический институт, где после получения диплома осталась на кафедре западной литературы, возглавлявшейся Нусиновым. В 1941 году защитила под его руководством кандидатскую диссертацию. Потом была эвакуация в Ульяновск, из которой Демешкан в 1943 году помог возвратиться обратно в МГПИ все тот же Нусинов, устроивший ее доцентом на своей кафедре. Однако, чутко уловив нагнетавшиеся сверху антисемитские настроения, молодая специалистка направила в ЦК ВКП(б) донос на своего благодетеля, уличив его в придании руководимой им кафедре «известного национального профиля». Вскоре приехала комиссия со Старой площади, и в начале 1945 года Нусинов был снят с работы. Такой результат окрылил Демешкан, которая, заявляя теперь, что ее поддерживают видные работники из ЦК, открыто стала проповедовать в институте антисемитские взгляды. В частности, она убеждала коллег в том, что в институте «орудует „еврейская лавочка“ и вообще „евреи хуже, чем фашизм“, что „еврейская нация повредила русскому народу, так как они повинны в том, что захирело производство там, где они заполонили управленческий аппарат“». Неоднократные попытки администрации и общественных организаций МГПИ как-то урезонить Демешкан только еще больше распаляли антисемитку, сетовавшую на то, что ее преследуют за правду. С каждым годом ее юдофобская агитация становилась все более вызывающей, а попытки «разоблачить антипатриотическую деятельность в институте троцкистско-бундовского охвостья» более масштабными. В мае 1948 года терпение руководства МГПИ наконец истощилось и оно, решив власть употребить, уволило Демешкан из института. И вот тогда та написала Сталину, упомянув среди прочих своих заслуг перед партией то, что ее «материал послужил основой для известной статьи Н. Тихонова в газете „Культура и жизнь“». Не надо обладать особой проницательностью, чтобы предугадать дальнейший ход событий. Как и следовало ожидать, Демешкан через какое-то время по указанию заместителя заведующего ОПиА ЦК Ф.М. Головенченко была восстановлена на работе в МГПИ.
Пик антисемитской активности Демешкан пришелся на начало 1953 года. Тогда ее доносы в ЦК КПСС, Совет министров СССР и МГБ СССР, в которых уже говорилось о наличии в стране «невидимого сионистско-бундовского центра», приобрели характер параноического бреда. В письме в правительство от 27 февраля, которое Берия сразу же переслал в ЦК Маленкову, она кликушествовала:
«Постепенно передо мной открылась страшная картина... Целый ряд командных и ответственных участков нашего просвещения и науки оказался сданным на откуп нескольким лавочникам, космополитам, буржуазным националистам во главе с Нусиновым, Старцевым, Исбахом, Мотылевой, Эйхенгольцем и др. Нусинов был непосредственно связан с мировым сионизмом через Еврейский антифашистский комитет и другие организации... В течение нескольких лет я была безработной, так как повсюду сидели приспешники Нусинова, которые занесли меня в какой-то свой черный список. Преподавательница МГПИ Е.А. Василевская как-то даже сказала мне: „Ваше имя, конечно, известно сионистам Америки. У них есть особые книги, куда они заносят имена своих врагов“».
Свой праведный гнев Демешкан обрушила и на головы власть имущих, обвинив в ротозействе и недостаточном противодействии сионистам даже таких явно не склонных к юдофилии чиновников, как министр просвещения РСФСР И.А. Каиров, бывший заместитель Г.Ф. Александрова по Агитпропу Д.А. Поликарпов (работал с июля 1951 года директором МГПИ) и секретарь Фрунзенского райкома партии Москвы Е.А. Фурцева. Однако после смерти Сталина шовинистической активности Демешкан был положен предел. В дело пришлось вмешаться первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву, по указанию которого в октябре 1953 года было составлено следующее экспертное заключение:
«Обращает на себя внимание тот факт, что приемы и направленность аргументации Демешкан имеют много общего с махровыми установками черносотенного пошиба... В своих „доказательствах“ стремлений подозреваемых ею лиц к „физическому уничтожению“ неугодных людей Демешкан приводит, так сказать, „теоретическое обоснование“, якобы содержащееся в талмуде и гласящее „лучшего из гоев (то есть не-евреев) уничтожь“. Как известно, такого рода аргументация не нова и напоминает методы обвинения, с которыми выступали в свое время погромщики-черносотенцы в ходе нашумевшего провокационного „дела Бейлиса“ (Киев, 1913, стеногр. отчет, т. 1, с. 31-33; т. 2, с. 303, 327). Считаем необходимым снять Демешкан с работы в МГПИ и предупредить ее, что если впредь она не изменит своего поведения, то будет поставлен вопрос о передаче ее дела в судебные органы».
После того как эти выводы получили одобрение Суслова, Демешкан 15 декабря была наконец уволена из МГПИ. Но уже всем надоевшая скандалистка и не думала сдаваться: через суд она восстановилась на прежней работе. И только вынесенный вскоре не в пользу Демешкан вердикт Верховного суда РСФСР поставил точку в этом деле. Заметая следы, Демешкан уехала на Дальний Восток, преподавала в педагогическом институте в Магадане, выйдя там замуж, стала Калаповой. Но не остепенилась, а спровоцировала новый скандал, о чем был опубликован фельетон в «Известиях».
//Костырченко «Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм»
Еще штрихи к портрету доцента Демешкан:
[Середина 1948 года]: .... выдвигает «теорию о русской интервенции в область западноевропейской литературы», утверждая, в частности, что «история зарубежных литератур определялась прежде всего влиянием русской литературы, что Мопассан и Голсуорси выросли из Тургенева, а Норрис и Драйзер - из Толстого».
[из письма Сталину]: ... она касается вопросов «принижения национального сознания русского народа», вредности пропаганды Дос-Пассоса и Сартра, «сионистских идеек» фанатика-националиста Л.Фейхтвангера, которые «изгоняли дух Белинского, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина, Горького». Развивая эту тему, Демешкан атакует и сам ЦК: «Нусинов растлевает сознание еврейской интеллигенции и молодежи, внушая ей мысль о том, что права евреев не гарантированы в Советском Союзе, что нужно объединяться, что в ЦК ВКП (б) и других органах сидят антисемиты». Обвиняется и Министерство просвещения, «поручающее составление программ по литературе враждебным группам».
[начало 1953 г. переписка с Маленковым, Сусловым, Игнатьевым и Берией]: ... она требует искать защитников «морганистов-вейсманистов», «представителей троцкистско-бундовского, сионистского охвостья» в высших эшелонах власти. Она требует от высших руководителей дать ответы на вопросы: «Кто за ними», «Кто покровительствует им». Она требует наказания министра Просвещения А.Каирова - «за взятки и поддержку враждебных групп в вузах Москвы».
Источник.
Продолжение следует.
Но поляков и латышей в 30-е вычищали вполне целенаправленно. Доходило до курьёзов: какой-то еврей в 1937 г. попал под репрессию потому, что младшему НКВД (расстрелянному при Берии за всё хорошее) приглянулась его большая комната в коммуналке. Чтобы обосновать репрессию, жулик из органов выставил его поляком: фамилия жертвы заканчивалась на «-ский», и офицер сфальсифицировал документ, согласно которому владелец вожделенной комнаты был якобы на самом деле не Яковом Самуиловичем, а Яном Сигизмундовичем, потому и польским шпионом (проверять пипиську жертвы, которая у Яна Сигизмундовича должна была бы сохранить крайнюю плоть, никто не стал: чай, не гестапо вело следствие по делу). То есть, еврейство Якова Самуиловича было явно недостаточным для того, чтобы выписать ему 10 лет без права переписки, иное дело, ежели он перекрашенный поляк. А тихий бухгалтер потребкооперации по фамилии Оксеншерна, потомок шведских графов, часть которых находилась на русской службе, записавшийся от греха подальше в 20-е годы латышом (видать, пожалел червонец на госпошлину, чтобы переписаться в Аксёнова или Аксютина и стать русским), подвёл себя тем самым под монастырь в 30-е.
До начала репрессий по национальному признаку еврейское население было настроено однозначно просоветски и просталински. Но было бы странным, если бы взгляды не изменились после черносотенного поворота 40-х.
Вот один из примеров использования черносотенными дворянскими недобитками советских органов для реализации своих планов, на примере дочери царского полковника Елены Демешкан:
Дочь полковника царской пограничной охраны, расстрелянного в Крыму красными (апропо, репрессиями руководили не Кун с Землячкой, они были партийными работниками, а чекист Атарбеков и военный командир Федько, первый - армянин, второй - украинец, отметился и русский Иван Папанин, он ещё не был на тот момент полярником - прим. steissd) она, скрыв свое дворянское происхождение, в 1934 году поступила в Московский государственный педагогический институт, где после получения диплома осталась на кафедре западной литературы, возглавлявшейся Нусиновым. В 1941 году защитила под его руководством кандидатскую диссертацию. Потом была эвакуация в Ульяновск, из которой Демешкан в 1943 году помог возвратиться обратно в МГПИ все тот же Нусинов, устроивший ее доцентом на своей кафедре. Однако, чутко уловив нагнетавшиеся сверху антисемитские настроения, молодая специалистка направила в ЦК ВКП(б) донос на своего благодетеля, уличив его в придании руководимой им кафедре «известного национального профиля». Вскоре приехала комиссия со Старой площади, и в начале 1945 года Нусинов был снят с работы. Такой результат окрылил Демешкан, которая, заявляя теперь, что ее поддерживают видные работники из ЦК, открыто стала проповедовать в институте антисемитские взгляды. В частности, она убеждала коллег в том, что в институте «орудует „еврейская лавочка“ и вообще „евреи хуже, чем фашизм“, что „еврейская нация повредила русскому народу, так как они повинны в том, что захирело производство там, где они заполонили управленческий аппарат“». Неоднократные попытки администрации и общественных организаций МГПИ как-то урезонить Демешкан только еще больше распаляли антисемитку, сетовавшую на то, что ее преследуют за правду. С каждым годом ее юдофобская агитация становилась все более вызывающей, а попытки «разоблачить антипатриотическую деятельность в институте троцкистско-бундовского охвостья» более масштабными. В мае 1948 года терпение руководства МГПИ наконец истощилось и оно, решив власть употребить, уволило Демешкан из института. И вот тогда та написала Сталину, упомянув среди прочих своих заслуг перед партией то, что ее «материал послужил основой для известной статьи Н. Тихонова в газете „Культура и жизнь“». Не надо обладать особой проницательностью, чтобы предугадать дальнейший ход событий. Как и следовало ожидать, Демешкан через какое-то время по указанию заместителя заведующего ОПиА ЦК Ф.М. Головенченко была восстановлена на работе в МГПИ.
Пик антисемитской активности Демешкан пришелся на начало 1953 года. Тогда ее доносы в ЦК КПСС, Совет министров СССР и МГБ СССР, в которых уже говорилось о наличии в стране «невидимого сионистско-бундовского центра», приобрели характер параноического бреда. В письме в правительство от 27 февраля, которое Берия сразу же переслал в ЦК Маленкову, она кликушествовала:
«Постепенно передо мной открылась страшная картина... Целый ряд командных и ответственных участков нашего просвещения и науки оказался сданным на откуп нескольким лавочникам, космополитам, буржуазным националистам во главе с Нусиновым, Старцевым, Исбахом, Мотылевой, Эйхенгольцем и др. Нусинов был непосредственно связан с мировым сионизмом через Еврейский антифашистский комитет и другие организации... В течение нескольких лет я была безработной, так как повсюду сидели приспешники Нусинова, которые занесли меня в какой-то свой черный список. Преподавательница МГПИ Е.А. Василевская как-то даже сказала мне: „Ваше имя, конечно, известно сионистам Америки. У них есть особые книги, куда они заносят имена своих врагов“».
Свой праведный гнев Демешкан обрушила и на головы власть имущих, обвинив в ротозействе и недостаточном противодействии сионистам даже таких явно не склонных к юдофилии чиновников, как министр просвещения РСФСР И.А. Каиров, бывший заместитель Г.Ф. Александрова по Агитпропу Д.А. Поликарпов (работал с июля 1951 года директором МГПИ) и секретарь Фрунзенского райкома партии Москвы Е.А. Фурцева. Однако после смерти Сталина шовинистической активности Демешкан был положен предел. В дело пришлось вмешаться первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву, по указанию которого в октябре 1953 года было составлено следующее экспертное заключение:
«Обращает на себя внимание тот факт, что приемы и направленность аргументации Демешкан имеют много общего с махровыми установками черносотенного пошиба... В своих „доказательствах“ стремлений подозреваемых ею лиц к „физическому уничтожению“ неугодных людей Демешкан приводит, так сказать, „теоретическое обоснование“, якобы содержащееся в талмуде и гласящее „лучшего из гоев (то есть не-евреев) уничтожь“. Как известно, такого рода аргументация не нова и напоминает методы обвинения, с которыми выступали в свое время погромщики-черносотенцы в ходе нашумевшего провокационного „дела Бейлиса“ (Киев, 1913, стеногр. отчет, т. 1, с. 31-33; т. 2, с. 303, 327). Считаем необходимым снять Демешкан с работы в МГПИ и предупредить ее, что если впредь она не изменит своего поведения, то будет поставлен вопрос о передаче ее дела в судебные органы».
После того как эти выводы получили одобрение Суслова, Демешкан 15 декабря была наконец уволена из МГПИ. Но уже всем надоевшая скандалистка и не думала сдаваться: через суд она восстановилась на прежней работе. И только вынесенный вскоре не в пользу Демешкан вердикт Верховного суда РСФСР поставил точку в этом деле. Заметая следы, Демешкан уехала на Дальний Восток, преподавала в педагогическом институте в Магадане, выйдя там замуж, стала Калаповой. Но не остепенилась, а спровоцировала новый скандал, о чем был опубликован фельетон в «Известиях».
//Костырченко «Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм»
Еще штрихи к портрету доцента Демешкан:
[Середина 1948 года]: .... выдвигает «теорию о русской интервенции в область западноевропейской литературы», утверждая, в частности, что «история зарубежных литератур определялась прежде всего влиянием русской литературы, что Мопассан и Голсуорси выросли из Тургенева, а Норрис и Драйзер - из Толстого».
[из письма Сталину]: ... она касается вопросов «принижения национального сознания русского народа», вредности пропаганды Дос-Пассоса и Сартра, «сионистских идеек» фанатика-националиста Л.Фейхтвангера, которые «изгоняли дух Белинского, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина, Горького». Развивая эту тему, Демешкан атакует и сам ЦК: «Нусинов растлевает сознание еврейской интеллигенции и молодежи, внушая ей мысль о том, что права евреев не гарантированы в Советском Союзе, что нужно объединяться, что в ЦК ВКП (б) и других органах сидят антисемиты». Обвиняется и Министерство просвещения, «поручающее составление программ по литературе враждебным группам».
[начало 1953 г. переписка с Маленковым, Сусловым, Игнатьевым и Берией]: ... она требует искать защитников «морганистов-вейсманистов», «представителей троцкистско-бундовского, сионистского охвостья» в высших эшелонах власти. Она требует от высших руководителей дать ответы на вопросы: «Кто за ними», «Кто покровительствует им». Она требует наказания министра Просвещения А.Каирова - «за взятки и поддержку враждебных групп в вузах Москвы».
Источник.
Продолжение следует.