Мастера мимикрии
Иногда нацистским военным преступникам из числа коллаборационистов удавалось надёжно лечь на дно. Ту же Тоньку-пулемётчицу разоблачили лишь через 30 с фигами лет после войны. А случалось, что они делали в СССР недурную карьеру. Впрочем, в отличие от ФРГ до эпохи Вилли Брандта, в СССР спецслужбы их не покрывали, а охотились на них вне зависимости от того, как давно закончилась война. В этом плане к советским органам не может быть претензий.
…На дворе пасмурный февраль 1983 года. 61-летний старик крепкого телосложения в ничем не примечательном сером пальто показался рано утром на пороге солидного научно-исследовательского института на окраине Новосибирска.
- Здравствуйте, Василий Иванович, - залебезил пожилой вахтер. - Как обычно, раньше всех приходите на работу. И позже всех уходите. Не бережете вы себя!
Старик не любил панибратства... Привычным движением обогнув вертушку на входе, пошел себе дальше, не обращая внимания на приветствие услужливого вахтера. Доктор геологических наук Василий Иванович Боткин считался в институте светилом. Он был женат на дочери известного советского академика. Злые языки поговаривали, что именно благодаря удачной женитьбе сумел сделать себе громкое имя - вступил в КПСС, защитил диссертацию, стал заведующим секретной лабораторией. Словом, по служебной лестнице передвигался играючи, особо не задерживаясь на ступеньках научной карьеры. То, на что его коллеги тратили десятилетия, ему удавалось гораздо быстрее.
Возможно, учитывая секретный характер его работы, с Боткиным не вели лишних разговоров: а вдруг угрюмый молчун истолкует что-то не так? Его уважало и руководство, особенно директор НИИ, который, можно сказать, души не чаял в замечательном сотруднике. Те же, кто был ниже, Боткина не интересовали. Опять-таки поговаривали, что Василий Иванович не верил в талант, а считал, что за всеми успехами «стоят большие связи и отнюдь не небесные покровители». Свой цинизм в отношении тех, кто начинал пробиваться в люди, он на научном совете подкреплял едкими замечаниями: «Бездарные выскочки!» Таким Боткин был ученым и человеком.
…И вдруг по институту, как ядовитые змеи, поползли слухи, приводящие в ужас и друзей, и недругов Василия Ивановича: «Боткин - не тот, за кого себя выдает...». Даже человеку с самой богатой фантазией не могло прийти в голову, что советский гражданин, ветеран войны, стоящий на передовых рубежах геологической мысли, - нацистский преступник. В страшную годину он будто бы дал присягу фашистам: «Я обязуюсь быть послушным верховному командующему немецкой армии Адольфу Гитлеру»…
- Позже грязные слухи о Боткине дошли до оперативных сотрудников КГБ, - рассказал «КП» Аркадий Шелудков, пресс-секретарь управления федеральной службы безопасности по Новосибирской области. - Делом Боткина вплотную занялся сотрудник УКГБ СССР по Новосибирской области Леонид Овчаренко. Чтобы обнаружить связь доктора с фашистами, оперативному работнику понадобилось больше двух лет. И по мере того, как ему открывались новые тайны, дело превращалось, если так можно сказать, в главу учебника под названием «История одного предательства». Спасая свою жизнь, Василий Иванович не брезговал ничем. И никем. О таких говорят: ничего святого. И справедливо пожизненно считают предателями Родины.
Интригу этому запутанному делу придавал также тот факт, что Василий Иванович имел допуск по форме 2, дававший право на ознакомление с секретными документами. Боткин вполне мог оказаться и шпионом…
Странный завлаб
А началось все с того, что коллеги невзначай заметили странную особенность в поведении Василия Ивановича. Завлаб почему-то патологически избегал встреч с ветеранами войны. Более того, иногда испытывал некую неловкость при общении с отдельными фронтовиками. А еще доктор стеснялся надевать медали, которые он заработал в боях против немецких оккупантов. Собственно, все эти, казалось бы, мелочи и составили основу для подозрительных шепотков о том, что, похоже, разведчику недр есть что скрывать. Только вот что это была за тайна?
- Леонид Овчаренко стал внимательно изучать личность Боткина, - продолжает Аркадий Шелудков. - Появились первые нестыковки в его биографии. Согласно автобиографии Боткина, сохранившейся в партийном архиве, мать родила его в одном из пассажирских поездов да там же и оставила. С младенчества он воспитывался в детском доме города Орла... Однако записей о детях, родившихся в интернате до 1930 года, не сохранилось. И тогда Овчаренко поехал в Орел, чтобы лично поговорить с бывшими выходцами детдома, которые наверняка должны были помнить хоть что-нибудь о Васе Боткине. Но, увы, никто о таком персонаже не слышал. Как будто Боткин там вовсе не воспитывался.
Дальше - больше. По словам Боткина, в 1931 году он поступил учиться в среднюю школу на улице Сакко и Ванцетти города Орла. И опять - архивы школы не сохранились, сгорели еще во время войны. А директор и выпускники школы твердили, что не сидел у них за партой такой ученик... И снова темный лес, и, как в сказке, «чем дальше - тем страшнее».
- Да кто же такой этот «доктор»?.. - спрашивал себя Леонид Прокопьевич Овчаренко.
«Фашисты связали меня веревками»
- Мне как отличнику учебы предоставили возможность учиться в средней школе, где я и окончил 10 классов, - читал биографию доктора чекист Овчаренко. - По окончании средней школы в 1941 году началась Великая Отечественная война, и на второй день войны я ушел добровольно на фронт. Службу проходил в 808-м ГАП (гаубично-артиллерийском полку. - Прим. ред.) в качестве вычислителя-наблюдателя, где находился по март 1944 года. По расформировании этой части меня направили в 344-й ГАП, где до демобилизации служил писарем-каптенармусом.
Чекисты перерыли архив Министерства обороны. И тут случилось самое невероятное: факт службы Боткина в 808-м артиллерийском полку не подтвердился!
- Там не было не только записи о Боткине, но и приказов о его награждении. Более того, Боткин не погибал, не содержался в плену, не пропадал без вести. Просто какой-то человек-призрак, - делился своими впечатлениями Леонид Овчаренко.
Тогда чекисты и пришли к выводу: вся военная биография Боткина - липа, выдумка ее автора. Зато выяснились весьма любопытные обстоятельства: настоящая фамилия Боткина - Роднин, место рождения - село Случевск Брянской области. Во время войны Роднин добровольно перешел на сторону немцев, служил в карательном полку «Десна», участвуя в массовых расстрелах партизан.
Сотрудник КГБ отправился в институт на прием к Роднину. Вот стенограмма первых показаний предателя:
- Отец - Роднин Иван Андреевич. Мать умерла, когда мне было три года. Меня взял на воспитание дедушка - Данилин Архип. Он жил в этой же деревне. Я окончил Случевскую начальную школу. Началась война... Меня и моего брата Данилина Ивана арестовали фашисты и привязали веревками к дереву, где мы привязанными простояли сутки. Вечером нас увезли в село Гремяч и поместили в сарае вместе с пленными красноармейцами... В начале 1945 года... я оказался в Германии и позже попал в расположение англо-американских войск. После этого я отправился на Родину, где всем представлялся как Боткин. Фамилию Боткин заимствовал у известного русского врача, о котором был много наслышан. А затем я перебрался в Новосибирск...
До последнего Боткин не признавался, что принял фашистскую присягу. Уверял, что просто колол дрова у немцев да кормил скотину. Однако ученого вывели на чистую воду два ключевых показания его брата и родного отца.
- Сослуживец и двоюродный брат Боткина, Данилин Иван, был расстрелян за карательную службу, - продолжает Аркадий Шелудков. - Согласно его показаниям, сохранившимся в архивном деле, Роднин служил в полку «Десна» с начала 1942 года по январь 1944 года. Имел на вооружении винтовку. Принял присягу на верность службе германскому командованию. Участвовал в обстреле лесов и населенных пунктов, где находились партизаны.
…Боткин машинально мотал головой:
- На Ивана давили, не стрелял я по партизанам.
Овчаренко курил... Неловкая пауза, казалось, затянулась на вечность, тишину прервал оперативник.
- Ваш отец жив, - сказал Овчаренко. - Я хочу устроить вам очную ставку…
«Доктор» не верил своим ушам. Все эти 40 лет он думал, что его отец или погиб во время войны, или умер от старости. Все эти 40 лет Боткин жил в полной уверенности, что не найдется ни одного свидетеля, запомнившего его среди фашистов.
- Этого не может быть! - вышел из себя всегда хладнокровный «доктор». - Это вы сейчас специально говорите, чтобы я дал признательные показания. Ты, серая мышь, хоть знаешь, кого ты записываешь в предатели?! Я председатель комитета партийного контроля, заместитель директора Общества советско-болгарской дружбы...
«Мой сын приходил домой с винтовкой!»
На следующий день сотрудник КГБ паковал вещи. Его ожидала поездка на родину предателя. Надо было встретиться с отцом изменника Родины - единственным свидетелем его предательства.
Из показаний 84-летнего Ивана Роднина, отца «доктора»:
- Мой сын еще в начале войны добровольно вступил в немецкое формирование, которое боролось с партизанским движением на Брянщине. В 1942 году был неофициально женат на Ульяне, дочке кузнеца. Служил у немцев. Часто приходил домой с винтовкой в нацистской форме... Мой сын - предатель...
…Клубок загадочной биографии «ученого» был распутан.
На дворе стоял май. Вся страна отмечала юбилей - 40-летие Победы над фашистской Германией. Василий Иванович Боткин, он же Роднин, сидел в своей квартире. Против него сидели все: и жена, которая только сейчас узнала о том, кто такой на самом деле ее муж, и двое детей.
- Ты хоть понимаешь, что ты наделал? - рыдала женщина. - Ты о детях подумал? Как им жить с этим пятном?
- Замолчи, - стукнул по столу «доктор». Оборотень неспешно встал и, ссутулившись, направился к выходу: - Я скрывал это только для того, чтобы вас уберечь.
«Я избрал жалкий путь»
- Товарищи, мне очень стыдно и прискорбно сообщать вам это известие, - по-партийному строго вещал директор института, когда-то боготворивший «доктора», на внеплановом собрании работников НИИ. - Мне больно, что я работал с предателем - Василием Ивановичем Боткиным, с этой фашистской собакой...
13 мая 1985 года Василий Иванович Боткин, он же Роднин, приехал на свою дачу на окраине Новосибирска. Ученый достал ручку, бумагу и начал писать:
«Родным! Прошу меня домой не завозить… Моя семья честная, чистая, трудовая. Мне стоило больших усилий скрывать от них свое прошлое. …Жить охота. Но я избрал сегодня этот жалкий путь… Жить стало тошно. Моя вина 40-летней давности мала. Мне, возможно, было бы небольшое наказание, но позор я бы не смог вынести. …Прошу в моем поступке никого не винить. От меня все отвернулись. Я умер в 7 часов вечера 13 мая».
Роднин-Боткин повесился…
- Ученый понимал, что после разоблачения ему будет очень тяжело жить, - продолжает Аркадий Шелудков. - Он решил, что это единственный выход для него. К слову сказать, никто не стал после смерти лишать его наград, никто не преследовал семью. К Боткину отнеслись более чем гуманно. Даже о том, что за ним наблюдают сотрудники КГБ, «доктор» узнал только в 85-м году, его всего два раза вызывали на допросы.
Источник.
…На дворе пасмурный февраль 1983 года. 61-летний старик крепкого телосложения в ничем не примечательном сером пальто показался рано утром на пороге солидного научно-исследовательского института на окраине Новосибирска.
- Здравствуйте, Василий Иванович, - залебезил пожилой вахтер. - Как обычно, раньше всех приходите на работу. И позже всех уходите. Не бережете вы себя!
Старик не любил панибратства... Привычным движением обогнув вертушку на входе, пошел себе дальше, не обращая внимания на приветствие услужливого вахтера. Доктор геологических наук Василий Иванович Боткин считался в институте светилом. Он был женат на дочери известного советского академика. Злые языки поговаривали, что именно благодаря удачной женитьбе сумел сделать себе громкое имя - вступил в КПСС, защитил диссертацию, стал заведующим секретной лабораторией. Словом, по служебной лестнице передвигался играючи, особо не задерживаясь на ступеньках научной карьеры. То, на что его коллеги тратили десятилетия, ему удавалось гораздо быстрее.
Возможно, учитывая секретный характер его работы, с Боткиным не вели лишних разговоров: а вдруг угрюмый молчун истолкует что-то не так? Его уважало и руководство, особенно директор НИИ, который, можно сказать, души не чаял в замечательном сотруднике. Те же, кто был ниже, Боткина не интересовали. Опять-таки поговаривали, что Василий Иванович не верил в талант, а считал, что за всеми успехами «стоят большие связи и отнюдь не небесные покровители». Свой цинизм в отношении тех, кто начинал пробиваться в люди, он на научном совете подкреплял едкими замечаниями: «Бездарные выскочки!» Таким Боткин был ученым и человеком.
…И вдруг по институту, как ядовитые змеи, поползли слухи, приводящие в ужас и друзей, и недругов Василия Ивановича: «Боткин - не тот, за кого себя выдает...». Даже человеку с самой богатой фантазией не могло прийти в голову, что советский гражданин, ветеран войны, стоящий на передовых рубежах геологической мысли, - нацистский преступник. В страшную годину он будто бы дал присягу фашистам: «Я обязуюсь быть послушным верховному командующему немецкой армии Адольфу Гитлеру»…
- Позже грязные слухи о Боткине дошли до оперативных сотрудников КГБ, - рассказал «КП» Аркадий Шелудков, пресс-секретарь управления федеральной службы безопасности по Новосибирской области. - Делом Боткина вплотную занялся сотрудник УКГБ СССР по Новосибирской области Леонид Овчаренко. Чтобы обнаружить связь доктора с фашистами, оперативному работнику понадобилось больше двух лет. И по мере того, как ему открывались новые тайны, дело превращалось, если так можно сказать, в главу учебника под названием «История одного предательства». Спасая свою жизнь, Василий Иванович не брезговал ничем. И никем. О таких говорят: ничего святого. И справедливо пожизненно считают предателями Родины.
Интригу этому запутанному делу придавал также тот факт, что Василий Иванович имел допуск по форме 2, дававший право на ознакомление с секретными документами. Боткин вполне мог оказаться и шпионом…
Странный завлаб
А началось все с того, что коллеги невзначай заметили странную особенность в поведении Василия Ивановича. Завлаб почему-то патологически избегал встреч с ветеранами войны. Более того, иногда испытывал некую неловкость при общении с отдельными фронтовиками. А еще доктор стеснялся надевать медали, которые он заработал в боях против немецких оккупантов. Собственно, все эти, казалось бы, мелочи и составили основу для подозрительных шепотков о том, что, похоже, разведчику недр есть что скрывать. Только вот что это была за тайна?
- Леонид Овчаренко стал внимательно изучать личность Боткина, - продолжает Аркадий Шелудков. - Появились первые нестыковки в его биографии. Согласно автобиографии Боткина, сохранившейся в партийном архиве, мать родила его в одном из пассажирских поездов да там же и оставила. С младенчества он воспитывался в детском доме города Орла... Однако записей о детях, родившихся в интернате до 1930 года, не сохранилось. И тогда Овчаренко поехал в Орел, чтобы лично поговорить с бывшими выходцами детдома, которые наверняка должны были помнить хоть что-нибудь о Васе Боткине. Но, увы, никто о таком персонаже не слышал. Как будто Боткин там вовсе не воспитывался.
Дальше - больше. По словам Боткина, в 1931 году он поступил учиться в среднюю школу на улице Сакко и Ванцетти города Орла. И опять - архивы школы не сохранились, сгорели еще во время войны. А директор и выпускники школы твердили, что не сидел у них за партой такой ученик... И снова темный лес, и, как в сказке, «чем дальше - тем страшнее».
- Да кто же такой этот «доктор»?.. - спрашивал себя Леонид Прокопьевич Овчаренко.
«Фашисты связали меня веревками»
- Мне как отличнику учебы предоставили возможность учиться в средней школе, где я и окончил 10 классов, - читал биографию доктора чекист Овчаренко. - По окончании средней школы в 1941 году началась Великая Отечественная война, и на второй день войны я ушел добровольно на фронт. Службу проходил в 808-м ГАП (гаубично-артиллерийском полку. - Прим. ред.) в качестве вычислителя-наблюдателя, где находился по март 1944 года. По расформировании этой части меня направили в 344-й ГАП, где до демобилизации служил писарем-каптенармусом.
Чекисты перерыли архив Министерства обороны. И тут случилось самое невероятное: факт службы Боткина в 808-м артиллерийском полку не подтвердился!
- Там не было не только записи о Боткине, но и приказов о его награждении. Более того, Боткин не погибал, не содержался в плену, не пропадал без вести. Просто какой-то человек-призрак, - делился своими впечатлениями Леонид Овчаренко.
Тогда чекисты и пришли к выводу: вся военная биография Боткина - липа, выдумка ее автора. Зато выяснились весьма любопытные обстоятельства: настоящая фамилия Боткина - Роднин, место рождения - село Случевск Брянской области. Во время войны Роднин добровольно перешел на сторону немцев, служил в карательном полку «Десна», участвуя в массовых расстрелах партизан.
Сотрудник КГБ отправился в институт на прием к Роднину. Вот стенограмма первых показаний предателя:
- Отец - Роднин Иван Андреевич. Мать умерла, когда мне было три года. Меня взял на воспитание дедушка - Данилин Архип. Он жил в этой же деревне. Я окончил Случевскую начальную школу. Началась война... Меня и моего брата Данилина Ивана арестовали фашисты и привязали веревками к дереву, где мы привязанными простояли сутки. Вечером нас увезли в село Гремяч и поместили в сарае вместе с пленными красноармейцами... В начале 1945 года... я оказался в Германии и позже попал в расположение англо-американских войск. После этого я отправился на Родину, где всем представлялся как Боткин. Фамилию Боткин заимствовал у известного русского врача, о котором был много наслышан. А затем я перебрался в Новосибирск...
До последнего Боткин не признавался, что принял фашистскую присягу. Уверял, что просто колол дрова у немцев да кормил скотину. Однако ученого вывели на чистую воду два ключевых показания его брата и родного отца.
- Сослуживец и двоюродный брат Боткина, Данилин Иван, был расстрелян за карательную службу, - продолжает Аркадий Шелудков. - Согласно его показаниям, сохранившимся в архивном деле, Роднин служил в полку «Десна» с начала 1942 года по январь 1944 года. Имел на вооружении винтовку. Принял присягу на верность службе германскому командованию. Участвовал в обстреле лесов и населенных пунктов, где находились партизаны.
…Боткин машинально мотал головой:
- На Ивана давили, не стрелял я по партизанам.
Овчаренко курил... Неловкая пауза, казалось, затянулась на вечность, тишину прервал оперативник.
- Ваш отец жив, - сказал Овчаренко. - Я хочу устроить вам очную ставку…
«Доктор» не верил своим ушам. Все эти 40 лет он думал, что его отец или погиб во время войны, или умер от старости. Все эти 40 лет Боткин жил в полной уверенности, что не найдется ни одного свидетеля, запомнившего его среди фашистов.
- Этого не может быть! - вышел из себя всегда хладнокровный «доктор». - Это вы сейчас специально говорите, чтобы я дал признательные показания. Ты, серая мышь, хоть знаешь, кого ты записываешь в предатели?! Я председатель комитета партийного контроля, заместитель директора Общества советско-болгарской дружбы...
«Мой сын приходил домой с винтовкой!»
На следующий день сотрудник КГБ паковал вещи. Его ожидала поездка на родину предателя. Надо было встретиться с отцом изменника Родины - единственным свидетелем его предательства.
Из показаний 84-летнего Ивана Роднина, отца «доктора»:
- Мой сын еще в начале войны добровольно вступил в немецкое формирование, которое боролось с партизанским движением на Брянщине. В 1942 году был неофициально женат на Ульяне, дочке кузнеца. Служил у немцев. Часто приходил домой с винтовкой в нацистской форме... Мой сын - предатель...
…Клубок загадочной биографии «ученого» был распутан.
На дворе стоял май. Вся страна отмечала юбилей - 40-летие Победы над фашистской Германией. Василий Иванович Боткин, он же Роднин, сидел в своей квартире. Против него сидели все: и жена, которая только сейчас узнала о том, кто такой на самом деле ее муж, и двое детей.
- Ты хоть понимаешь, что ты наделал? - рыдала женщина. - Ты о детях подумал? Как им жить с этим пятном?
- Замолчи, - стукнул по столу «доктор». Оборотень неспешно встал и, ссутулившись, направился к выходу: - Я скрывал это только для того, чтобы вас уберечь.
«Я избрал жалкий путь»
- Товарищи, мне очень стыдно и прискорбно сообщать вам это известие, - по-партийному строго вещал директор института, когда-то боготворивший «доктора», на внеплановом собрании работников НИИ. - Мне больно, что я работал с предателем - Василием Ивановичем Боткиным, с этой фашистской собакой...
13 мая 1985 года Василий Иванович Боткин, он же Роднин, приехал на свою дачу на окраине Новосибирска. Ученый достал ручку, бумагу и начал писать:
«Родным! Прошу меня домой не завозить… Моя семья честная, чистая, трудовая. Мне стоило больших усилий скрывать от них свое прошлое. …Жить охота. Но я избрал сегодня этот жалкий путь… Жить стало тошно. Моя вина 40-летней давности мала. Мне, возможно, было бы небольшое наказание, но позор я бы не смог вынести. …Прошу в моем поступке никого не винить. От меня все отвернулись. Я умер в 7 часов вечера 13 мая».
Роднин-Боткин повесился…
- Ученый понимал, что после разоблачения ему будет очень тяжело жить, - продолжает Аркадий Шелудков. - Он решил, что это единственный выход для него. К слову сказать, никто не стал после смерти лишать его наград, никто не преследовал семью. К Боткину отнеслись более чем гуманно. Даже о том, что за ним наблюдают сотрудники КГБ, «доктор» узнал только в 85-м году, его всего два раза вызывали на допросы.
Источник.