Неоднократно приходилось слышать о том, что рабский труд менее выгоден для работодателей, чем труд вольнонаёмных рабочих. Тем не менее, за сохранение такой «невыгодной» формы принуждения южане в США сражались не на жизнь, а на смерть, а в наши дни рабовладение время от времени даёт о себе знать рецидивами не только в Мавритании, где оно никогда не исчезало, но и вдали от Северной Африки. Более того, рабский труд используют не только дагестанские владельцы кирпичных заводов, не считающие представителей иных народов за людей, но и вполне русские
фермеры или владельцы
швейных предприятий. Простая логика подсказывает, что киздюли в качестве стимуляторов производительности дешевле оплаты труда (даже с учётом расходов на надзирателей).
Другое дело, что рабство вредно для экономики в целом: поскольку рабовладельцы не оплачивают труд работников деньгами, то это сокращает потребительский рынок, а также из-за выгодности рабского труда падает спрос на средства автоматизации производства. Но каждому конкретному рабовладельцу наличие рабов даёт огромные конкурентные преимущества над работодателем, эксплуатирующим наёмный труд. Такой вот парадокс.