Есть причины сомневаться в добросовестности
Критика учебников по математике, которые стали использоваться в советской школе в 70-е, отчасти оправдана. Действительно, в те годы (а я как раз тогда и был школьником) было решено обращаться с мелкими не по-детски и давать им строгие определения практически по всем предметам, которые приходилось изучать, вместо адаптированных под понимание мелких.
На самом деле, это затруднило усвоение материала, но не настолько, чтобы это приобрело катастрофический характер. Те, у кого не было исходного минимума математических способностей (и да, склонность к количественному и пространственному мышлению отчасти носит наследственный характер; понятно, что без целенаправленного обучения математике никак не проявят себя самые чудные в этом аспекте гены, но и попытаться обучить этой науке исходно рефрактерную к ней особь также бесполезно, тут достаточно было бы ограничиться навыками счёта), стали, как и в предыдущем десятилетии, двоечниками - только в 70-е стали рисовать им тройки и тянуть к аттестату хоть тушкой, хоть чучелком.
Ленивые, если не брались за ум, также проваливались в двоечники с рисованной тройкой. Но при самых средних способностях (например, таких, как у меня - в школе и вузе имел по предмету пятёрки, но олимпиадные задачи решать не умею, не знаю даже, с чего начинать - так что Перельманн из меня никакой) и при нормальном уровне трудолюбия справиться можно было бы.
Кстати, эта мода на строгие формулировки вместо более доступных охватила также физику и химию. Не думаю, что это было правильным, усваивать строгие определения в 14-16 лет весьма непросто, однако случаются самые разные поветрия, и это - одно из них. Но сам материал - в жанре доноса. Приплетён ни к селу, ни к городу Израиль (ага, там минпросу заняться нечем, только переводить на державную мову допотопный учебник Киселёва вместо того, чтобы просто разработать собственный, основанный на правильных дидактических принципах), а академик Колмогоров выставлен сознательным вредителем.
Естественно, расчёт на тех, кто не в курсе баталий 60-70-х годов и готовы принять сволочное враньё за чистую монету. В 60-70-е годы на Колмогорова обрушился вал доносов (другое дело, что время было выбрано неудачно, и ни к чему это не привело, Андропов - не Ежов, а Суслов - не Жданов). Но за доносами стояли цели далёкие от заявленных, типа, совершенствования преподавания математики в СССР. С академиком сводили счёты по лузинской истории 30-х годов, в которой он был на антилузинских позициях (там, собственно, история была связана не с математикой, а с тем, что мэтр Лузин касательно примыкал к катакомбной церкви, стоявшей на позициях белой эмиграции и нацистов, хотя, в отличие от Флоренского или Лосева, он никаких реакционных философских трактатов не писал - потому отделался лёгким испугом, не сидел даже 15 суток); к 50-м и более поздним годам недорезанные Менжинским, Ягодой и Ежовым катакомбники научились лучше мимикрировать и пошли в контрнаступление против лояльных к марксизму деятелей науки, пытаясь их ошельмовать и расправиться с ними руками малограмотного быдла™, пробившегося в начальники после войны.
Кроме того, Андрея Николаевича кое-кто считал штрейкбрехером: он нарушал политику бойкота евреев, шедшую от Понтрягина, Виноградова и Кострикина и брал их в аспиранты. Были и обычные шкурные сведения счётов - звание и должность в СССР приносили неплохой доход. И вот эти подковёрные драчки, без разъяснения подоплёки, были выставлены в этом посте для создания определённого эффекта. Что, конечно, подло, но для пропагондонов не существует границ допустимого...
На самом деле, это затруднило усвоение материала, но не настолько, чтобы это приобрело катастрофический характер. Те, у кого не было исходного минимума математических способностей (и да, склонность к количественному и пространственному мышлению отчасти носит наследственный характер; понятно, что без целенаправленного обучения математике никак не проявят себя самые чудные в этом аспекте гены, но и попытаться обучить этой науке исходно рефрактерную к ней особь также бесполезно, тут достаточно было бы ограничиться навыками счёта), стали, как и в предыдущем десятилетии, двоечниками - только в 70-е стали рисовать им тройки и тянуть к аттестату хоть тушкой, хоть чучелком.
Ленивые, если не брались за ум, также проваливались в двоечники с рисованной тройкой. Но при самых средних способностях (например, таких, как у меня - в школе и вузе имел по предмету пятёрки, но олимпиадные задачи решать не умею, не знаю даже, с чего начинать - так что Перельманн из меня никакой) и при нормальном уровне трудолюбия справиться можно было бы.
Кстати, эта мода на строгие формулировки вместо более доступных охватила также физику и химию. Не думаю, что это было правильным, усваивать строгие определения в 14-16 лет весьма непросто, однако случаются самые разные поветрия, и это - одно из них. Но сам материал - в жанре доноса. Приплетён ни к селу, ни к городу Израиль (ага, там минпросу заняться нечем, только переводить на державную мову допотопный учебник Киселёва вместо того, чтобы просто разработать собственный, основанный на правильных дидактических принципах), а академик Колмогоров выставлен сознательным вредителем.
Естественно, расчёт на тех, кто не в курсе баталий 60-70-х годов и готовы принять сволочное враньё за чистую монету. В 60-70-е годы на Колмогорова обрушился вал доносов (другое дело, что время было выбрано неудачно, и ни к чему это не привело, Андропов - не Ежов, а Суслов - не Жданов). Но за доносами стояли цели далёкие от заявленных, типа, совершенствования преподавания математики в СССР. С академиком сводили счёты по лузинской истории 30-х годов, в которой он был на антилузинских позициях (там, собственно, история была связана не с математикой, а с тем, что мэтр Лузин касательно примыкал к катакомбной церкви, стоявшей на позициях белой эмиграции и нацистов, хотя, в отличие от Флоренского или Лосева, он никаких реакционных философских трактатов не писал - потому отделался лёгким испугом, не сидел даже 15 суток); к 50-м и более поздним годам недорезанные Менжинским, Ягодой и Ежовым катакомбники научились лучше мимикрировать и пошли в контрнаступление против лояльных к марксизму деятелей науки, пытаясь их ошельмовать и расправиться с ними руками малограмотного быдла™, пробившегося в начальники после войны.
Кроме того, Андрея Николаевича кое-кто считал штрейкбрехером: он нарушал политику бойкота евреев, шедшую от Понтрягина, Виноградова и Кострикина и брал их в аспиранты. Были и обычные шкурные сведения счётов - звание и должность в СССР приносили неплохой доход. И вот эти подковёрные драчки, без разъяснения подоплёки, были выставлены в этом посте для создания определённого эффекта. Что, конечно, подло, но для пропагондонов не существует границ допустимого...