Судьба человека (продолжение III)
11
Маруся Янцына
1 августа 1923 г. Сиэтл, США
<...> Опять судьба перебросила нас на новое место, да еще куда, в Америку, прямо не верится до сих пор, так необычно это все для нас! Все же мы с Колей очень рады, что Бог помог нам выбраться из Шанхая, где нам было очень и очень тяжело, а здесь мы не пропадем, во всяком случае мы еще молоды, слава Богу, здоровы, и детям здесь будет хорошо.<...>
Прежде чем сесть за письмо, я снова перечитала ваше последнее письмо и снова все пережила вместе с вами, снова ясно, отчетливо и живо представила себе каждого из вас, в каждом вашем переживании, в каждом движении, дорогие мои, так захотелось в этот момент быть с вами, помочь вам в ваших трудах. Вы так устали все, измучились все, а мы полны здоровья и сил и готовы хоть часть ваших забот взять на себя... Если бы возможно было всех вас сюда перевезти! По-моему, теперь только в Америке вполне нормальная и здоровая жизнь. Все здесь, от мала до велика, работают и чувствуют себя великолепно. Я в своих детях заметила перемену, благодаря одному только климату. Тата, например, прямо-таки ожила после Шанхая, где она была вялая, плохо кушала, не шалила, смирная такая была. Чижик постарше, так он как-то скоро приноровился к здешней жизни, был уже на сборе ягод <...> вернулся в город, ходил устраиваться продавать газеты, устроился было, да папа помешал, задумал выписать нас к себе (он уезжал на лесопильный завод недалеко в другой город) и сорвал, так сказать, ему бизнес. Одним словом, жаждет «зарабатывать», пока не начались занятия в школе. Я тоже было записалась на фабрику работать и, чтобы быть свободной, устроила Тату в convent*, на полный пансион <...>. Устроить-то устроила ее, а работать вряд ли придется, потому что раз я буду целый день на работе, я не смогу управиться с домашними делами и приготовить обед к приходу с работы Коли. Поразмыслили мы с ним и решили, что больше пользы и, пожалуй, экономии будет, если я останусь дома.<...>
-------
* Женский монастырь
12
Н. Н. Янцын
24 ноября 1923 г. Абердин
<...> Очень виноват я перед вами за такое долгое молчание: всего одно письмо отправил из Америки и не ответил на ваши дорогие письма, доставившие нам столько радости. О, как бы я хотел быть в нашем родном Маргелане с вами вместе, родина - великое дело, и как бы хорошо ни было вне ее, все равно всегда тянет домой и чувствуешь себя здесь временным жильцом. <...>
Пишу вам опять из нового места, где очевидно застрянем надолго. По приезде в Сиэтл я в продолжении недели или больше искал работы, получил предложение от одного англичанина, женатого на русской (м-р Мюррей) ехать на лесопилку в г. Абердин, в 130 милях от Сиэтла. Я поехал, проработал там неделю и поехал за семьей, но по приезде в Сиэтл на меня напало раздумье, стоит ли возвращаться в Абердин и не поискать ли работы в Сиэтле. Около месяца я пытался поступить куда-нибудь, но безуспешно, в городе работу найти было трудно, надо было искать в окрестностях (ближайших городках и фермах). Один знакомый посоветовал мне купить автомобиль, чтобы не быть связанным расстоянием. В Америке страшно дорог проезд по железной дороге, для автомобиля же имеются по всей стране великолепные дороги и очень дешевый бензин. Для нашей семьи переезд из Сиэтла в Абердин по железной дороге стоил бы около 25 долларов + за багаж, на автомобиле мне это обошлось около 2½ долларов. Купив автомобиль, я по совету старожилов со знакомым отправился на сбор яблок за 200 - 300 миль от Сиэтла. Нужно было перевалить Каскадовые горы и спуститься в долину. Поездка была очень интересная, великолепные виды, горы, покрытые кедровым и еловым лесом, деревья колоссальной величины, озера, водопады; долина напомнила мне нашу Фергану, клеверные и кукурузные поля, масса садов, искусственное орошение. Часто встречали индейцев, но они в пиджаках, а женщины, очень похожие на наших киргизок, только безобразнее, - в шляпах.
Приехали мы оказывается, очень рано, настоящий сбор должен был начаться через две недели. Проработали мы два дня, заработали по 9 долларов 50 центов и решили ехать в Абердин, а по дороге заехать в Портленд - большой портовый город. Дорога до Портленда изумительно красива, все время идет по горам вдоль очень большой, совершенно голубой реки Колумбии, раза три пришлось переезжать через нее на паровом пароме вместе с автомобилем. Ночевали в лесу у костров, и если бы настроение было получше, то поездка доставила бы громадный интерес и удовольствие; проехали около 1000 миль. Приехав в Абердин, я опять был очень приветливо встречен Мюрреем, он обещал опять устроить на работу, на другой же день я поехал в Сиэтл, и, забрав оттуда семью и пожитки, благополучно приехал в Абердин. <...>
Мюррей посоветовал нам купить домик. Я имел немногу больше 100 долларов к этому времени, он пообещал достать денег и все устроить. Выбор наш остановился на маленьком домике в 4 комнаты с кухней и мебелью в высокой части города. Домик деревянный, при нем небольшой участок (14х11 сажень), ниже домика в логу лес, выше - горка, часть города очень хорошая сухая и здоровая. Условия такие: дом 3100, мебель 400, наличными надо внести за дом 500 и за мебель 400, на остальную сумму - рассрочка около 10 лет <...>. Если сюда добавить плату за электричество, налог, телефон, воду, то все составит около 50 долларов, квартира же самая удобная (две комнаты) стоит 45. Исходя из этих соображений, мы решили купить этот домик.
Под обеспечение долга заложил часть ковров, получил 800 долларов для уплаты за мебель и дом. Теперь надо суметь продать часть ковров, чтобы уплатить эти 800 д., сто я уже заплатил, продав один маленький коврик, а ежемесячный взнос в 48 долларов буду делать из заработка. Получаю я сейчас около 110 долларов, работаю на дверной фабрике простым рабочим, раньше работал плотником на постройке лесопилки, получал 5 дол в день, но работа эта скоро кончилась, после работал чернорабочим на постройке театра. Теперешняя моя работа, как обещают, постоянная, а со временем обещают дать столярную работу, которая лучше оплачивается.
Работа, вообще говоря, здесь нелегкая. Например, на первой моей плотничьей работе я делал настил пола пристани из толстых досок. Приходилось в течение 8 часов забивать 8-фунтовым молотом 4-вершковые гвозди. Загонял я их ежедневно в течение 10 - 12 дней около 200 фунтов и так отколотил себе руки, что вот уже скоро два месяца, как не могу согнуть пальцев; конечно, это со временем пройдет. <...>
13
Н. Н. Янцын
12 апреля 1924 г.
После 4-месячного перерыва продолжаю мое письмо. <...>
Как больно мне не быть сейчас с вами и хоть чем-нибудь вам помочь. Если бы была хоть маленькая возможность вернуться в Скобелев, я бы, не задумываясь, это сделал, с каждым днем все больше и больше тянет меня к вам, и я вижу, что Америка для нас только этап в наших странствиях. Слишком чужда нам эта страна, многие надежды, которые я возлагал на переезд сюда, не оправдываются, с коврами ничего пока не сделать, а заработать на прожитье очень трудно, не говоря уж о том, чтобы что-нибудь отложить. Я вот уже несколько месяцев работаю плотником и столяром, вместо обычных 8 часов - больше 10, да на езду и ходьбу уходит еще 2 часа. Уходишь из дома рано, приходишь поздно усталым настолько, что, кроме сна, ни о чем думать не можешь (это, между прочим, причина такого долгого перерыва в моем письме), и зарабатываешь около 5 долларов в день. Американцы за такую же работу получают чуть ли не в два два раза больше.
Здесь хорошо одиноким или семьям, у которых несколько членов могут работать, а с детьми трудно, с обучением детей дело обстоит тоже неважно, американской школе (средней) далеко до русской гимназии, а обучение в высших учебных заведениях стоит ужасно дорого. Программа в школах ужасно растянута, и то, что у нас проходили в три года, здесь, пожалуй, не пройдут и в пять.
Чижик сейчас в 7-м классе, в Шанхае же в русской школе он был в 3 кл., и программа там была значительно серьезнее. Единственно, что хорошо будут знать - язык. Тата довольно хорошо понимает разговорный язык, уже начинает говорить и недурно читает, Чижик быстро обамериканился, купил на заработанные деньги новый велосипед и по утрам до школы развозит газеты, составляет нам деловые письма на английском языке и вообще исполняет всякие поручения; учением их не очень донимают, занимается только пять дней в неделю и уроков почти не дают.
Как бы хорошо было, если бы тебе1 с детишками действительно приехать сюда, но только в том случае, если найдутся средства для учения и жизни в каком-нибудь большом городе, чтобы не пришлось старшим детям вместо учения поступать куда-нибудь на фабрику, правда, американские студенты лето работают и копят деньги для платы за учение, зимой тоже имеют какую-нибудь службу, вроде газетчика или почтальона, но до чего непохожи они на нашу учащуюся молодежь, все интересы их, как вообще всех американцев, сводятся к добыванию долларов; развлекаются исключительно кинематографом, где показывают ужасную ерунду. Хорошее общее образование, мне кажется, получить здесь трудно, все узко специализировано, кончают какие-нибудь специальные курсы и этим довольствуются. <...>
----------
1 Обращение к сестре, Л. Н. Ковалевской.
14
Н. Н. Янцын
28 июля 1924 г.
<...> Дорогой мой папочка, до слез тронул меня твой подарок, благодарю тебя и крепко целую, для меня это святыня вдвойне, он мне дорог, ведь это почти живое существо, и каждым ударом маятника будет напоминать о тебе и о всем хорошем. Странно и радостно после стольких лет получить знакомую вещь из родного гнезда. Как приятно видеть, что все вы, родные, так любите нас, заботитесь о нас и все прощаете. <...> Денежные наши дела обстоят плохо, сбавили заработную плату в связи с общим застоем в торговле, да еще комнаты, которые мы сдавали зимой, с Пасхи пустуют. Пришлось много затратить на ремонт автомобиля и сделать долги. Мы даже сделали объявление о продаже дома, да что-то никто на это объявление не отзывается. Квартирный вопрос за это время сильно изменился, и теперь гораздо выгоднее нанимать квартиру, чем платить за свой дом и быть им связанным.<...>
Чижик неделю тому назад уехал в скаутский лагерь, он ведь состоит в скаутах; лагерь в горах на озере в лесу. Должен пробыть там еще неделю. Он окончил свою первую школу, перешел в 8-й класс «высшей школы», но ни класс, ни название, конечно, не соответствуют нашим учебным заведениям; за лето он посещал летнюю школу с шестинедельным курсом и теперь перейдет на старшее отделение 8 класса, т.е. нагонит ½ года. Таточка тоже осенью переходит в другую школу, она была скорее в детском саду, чем в школе, там больше занимались играми, пением, деланием игрушек, правда, школа все-таки принесла ей пользу, она стала очень порядочно говорить и читать по-английски. У меня с языком до сих пор очень слабо, хотя нет-нет, да и берусь за книжку, но голова не тем занята, на работе в разговоре практики мало, рабочие большею частью финны и шведы, есть итальянцы, греки, поляки, кавказцы и меньше всего американцев. Все они говорят неправильно, каждый со своим акцентом, да и разговаривать не приходится. А в Америке язык - всё, много здесь русских специалистов по разным отраслям с большими знаниями и опытом, но без языка, и служат они простыми рабочими на работах, ничего общего с их специальностями не имеющих, а умеющий только говорить часто устраивается на службу, о которой не имеет ни малейшего понятия. Ты, Лидуся1 , мечтаешь о поездке в Америку и спрашиваешь, чем здесь занимаются женщины и можно ли здесь найти работу. Ты, я думаю, могла бы быть учительницей, для чего, вероятно, придется держать экзамен, учебных заведений масса, особенно школ грамотности, и служба эта мало кого привлекает, т.к. сравнительно плохо оплачивается. Если сможешь переводить на англ. язык, вероятно, устроишься в редакции какой-нибудь газеты. Работу на фабрике достать нетрудно (в больших городах), оплачивается она ниже, чем труд мужчины, но все-таки от 15 до 18 долларов в неделю. Труд хотя и нетяжелый, но очень однообразный и неинтересный, как и мужской труд. Здесь каждый рабочий делает что-нибудь одно, например, при сборке каких-нибудь машин завинчивает одну определенную гайку в течение месяцев, а то и лет, все делается цепью, даже пироги в кондитерских фабриках: около движущейся широкой ленты по обе стороны стоят рабочие; скажем, первый бросает на ленту кусок теста, второй его раскатывает, третий загибает, четвертый кладет начинку, пятый закрывает и т.д. Через десятки рук эта лента со сделанными и поставленными на металлические тарелочки пирогами проходит, не останавливаясь, через электрическую печь в комнату, где составляют и закупоривают эти пироги. Делается все изумительно быстро, например, на нашей фабрике работает всего 50 человек и выплывают 1200 дверей ежедневно, т.е. в час 150 штук, причем у станков стоит около 20 человек, остальные заняты выгрузкой леса из вагонов и барж, сушкой, перевозкой частей и упаковкой. Служат женщины в магазинах, библиотеках, особенно много в прачечных, стиркой, конечно, не занимаются, главнымобразом гладят и складывают белье, в общем, женщине работу найти легче, чем мужчине, всякая работа считается вполне приличной.
Ты спрашиваешь о здешней природе, климате, населении - наш штат Вашингтон в западной части покрыт вековыми, преимущественно хвойными, лесами, деревья колоссальной вышины и толщины. Лесами покрыты и Каскадовые горы, отделяющие восточную часть, равнинную. Животные приблизительно те же, что в Сибири: лоси, олени, медведи, козы. Коренное население - краснокожие индейцы, их мало. Одеваются или, вернее, раздеваются в свои национальные костюмы только в американские национальные праздники, чему они радуются, не знаю, походит это скорее на маскарад и производит жалкое впечатление. Почему называются краснокожими - тоже не могу понять, по-моему, они почти черные и напоминают киргизов, только уродливее, и цыган.
Лето здесь очень прохладное, за все время было 3 - 4 жарких (не особенно) дня, зима теплая, снег хоть иногда и выпадает, но лежит день-два, конечно, касается только нашего штата.
Дорогая Марусенька2, я говорил относительно твоих музыкальных произведений с нашим знакомым англичанином, он говорит, что можно попытаться издать или продать их в Нью-Йорке, давши предварительно для игры в концерте кому-нибудь известному пианисту, он указывал на Рахманинова, я только не понял, здесь он, что ли. Что касается русских слов и выражений, то их можно перевести здесь на английский язык, если там нет специальных русских выражений, смыс коих в переводе теряется, или просто издать с русскими словами. Конечно, громадный труд для тебя снимать копии и обидно будет, если он пропадет даром, <...> пришли для пробы хотя бы несколько вещей <...>
Приехала Маруся из Сиэтла (1 августа), с коврами ничего не вышло, сколько она ни хлопотала, американцы в произведениях искусства понимают как свиньи в апельсинах, им нужна реклама, ей только они верят, и без рекламы ничего не сделаешь. Нужно искать теперь какой-нибудь иной выход. Маруся все хочет искать какую-нибудь работу, но у нее и по дому масса дел, и я думаю, что она не в состоянии будет и служить и работать дома. Вернулся из лагеря Чижик, очень доволен поездкой, поздоровел, пополнел, научился плавать.
По газетным сведениям, в России опять начинается голод, неужели опять будет то же, что было на Волге! Не знаю, переписываетесь ли вы с Дмитрием Васильевичем Барышевым - у них остались кое-какие наши вещи <...> и, самое главное, мой образ Спасителя, альбомы, фотографии, Мишины картины и письма. Последние вещи для нас очень ценны как воспоминания, а для других ценности не представляют. Если бы представился случай как-нибудь получить их, я был бы очень рад, у нас не осталось ни одного снимка <...>.
Что пишет Миша из Москвы, удалось ли ему там устроиться? Он мог бы здесь хорошо зарабатывать, хотя бы писанием плакатов, жаль, что доступ в Америку теперь очень затруднен. На всю Россию в этом году норма допуска меньше 2 тысяч человек, а в прошлом было 28 тысяч, и то трудно было попасть. <...> Лидуся, передай мой привет твоему мужу. Если бы он знал язык, то тоже отлично мог бы зарабатывать здесь, например, радио, телеграф имеются во множестве частных домов даже в таком маленьком городке, как Абердин, установка стоит очень дешево и, сидя дома, можно слушать концерт, дающийся за сотни миль. Недавно Маруся, сидя у знакомых, слушала концерт, который давался в Сан-Франциско, 700 миль отсюда, слышно отлично, как граммофон <...>.
Взяли мы на лето из Таткиной школы пианино, думаем начать учить ребят, да с деньгами плохо; Татка сама немножко тренькает, слух у нее очень хороший, один раз только знакомый американец показал ей, как играется американский гимн, и теперь она барабанит его очень уверенно. Чижик поступил в скаутский оркестр, только уж очень отвратительную дудку ему дали - тромбон. Мне хотелось, чтобы он взял корнет, но он оказался для него толстогубым. <...>
--------
1. Обращение к сестре, Л.Н. Ковалевской.
2. Обращение к сестре, М.Н. Шебалиной.
15
Наталья Николаевна Кивекэс - родителям
28 января 1925 г.
<...> Я настойчиво советовала Николаше скорее что-нибудь предпринять и выбраться из Абердина, пока еще не совсем измотался. Беда в том, что поденная работа закабаляет и не оставляет времени похлопотать о чем-нибудь другом. Да, ужасно жалко Николашеньку, такой способный, энергичный человек, смелый, мужественный, разматывает свою жизнь на такой машинной работе, какую каждый идиот может делать, была бы физическая сила! И языку он из-за нее не научится, а знание языка - первое условие получения хорошего места - это говорят все, бывавшие там. <...>
16
Маруся Янцына
5 февраля 1925 г.
Эта Америка отнимает у нас время, волю, терпение, измотает она нас вконец, кажется. Работа так утомляет, что каждую свободную минутку так и тянет отдохнуть, мысли не вяжутся, мозги отказывают работать. Кажется, никогда ре привыкнем к этой работе, а главное, к той мысли, что неизбежно, каждое утро в известный час, должны идти на работу, хочешь ты или не хочешь, здоров или чувствуешь усталость или недомогание, и на работе все одно и то же, в одном и том же порядке, и работу-то исполняешь, и сознание, что ты ни на одну минуту не можешь отвлечься и хотя бы посидеть немного, - больше всего утомляет. Мы, русские, никогда к этому не привыкнем, хотя и работаем как волы и не отказываемся ни от какой работы. Я, например, ничем не могу заняться, кроме необходимой работы, без которой нельзя обойтись. Я не рукодельничаю, не шью (все готовое покупаю, когда необходимо), читать тоже не приходится. Вот только позволяю себе ходить петь в американскую церковь в воскресенье в среду на спевку, а остальное время уходит все на работу в чужом доме, после нее на ходьбу на рынок за провизией, приготовление обеда, уборку (поверхностную) в своем доме, мытье посуды и спать, чтобы с утра приняться за то же. У Коли точно так же. Возвращается с работы усталый, и приходится по дому что-нибудь сделать, исправить, дров наколоть, потом обед и больше уж ничего не хочется делать или идти куда-нибудь. Чижик помогает нам по хозяйству, но у него много времени отнимает школа, так же и у Таты. Их нет .дома с 8 часов утра до 4, а то и больше. Придут из школы, пообедать надо и подзаниматься, чтобы успешнее идти в школе. Душа болит за то, что нет времени ни у нас с Колей, ни у них заняться своим родным языком. Тата его почти совсем не знает, умеет читать и немного писать, и только. Чижик, боюсь, начинает забывать. <...> Огорчает меня страшно, что не в состоянии мы учить детей музыке. У Таты, да и у Чижика, есть способности к ней. <...> Тата страшно хочет учиться, все просит, но для этого надо иметь дома пианино, а его хоть и в рассрочку можно купить, но этих рассрочек и платежей у нас столько, что нечего и думать об этом. Не знаю, удастся ли когда-нибудь хоть начать учить их музыке.
Вы спрашиваете о моем хозяйстве. Здесь, правда, все не по-нашему, но я все-таки готовлю свои русские кушанья, хоть разнообразить очень не приходится, т.к. некоторые продукты дороги.<...>
17
Н. Н. Янцын
11 апреля [1925 г.]
Христос Воскресе!
Дорогие мои, поздравляю вас с светлым праздником, дай вам Бог здоровья и счастья, получить к празднику хорошие вести от всех наших. Крепко всех вас целую и обнимаю <...>. Бедные вы мои, как болит душа за всех вас, и ничем-то я не могу облегчить ваши страдания, помоги вам Господи! Когда же наступит время, чтобы можно было вернуться к вам и хоть чем-нибудь быть вам полезным. <...> Удалось ли Мише устроиться на место чертежника? По-моему, это хорошо. Здесь я бы мог иметь такую работу, она очень хорошо оплачивается, но я не знаю языка. <...>
У нас по части здоровья все обстоит благополучно, Тата немного поправилась, а я сбавил лишний жир. Работаю я теперь грузчиком, работа тяжелей прежней, но платят больше - 6 долларов 80 центов в день, жаль только, что работа не каждый день. Пока, впрочем, я работал 11 дней подряд, так что если и дальше так будет, хорошо, мечтаю, если удастся, перейти на плотничью работу.
Чижику исполнилось 16 лет, очень вырос, говорит басом, сегодня у них кончаются пасхальные каникулы.
Ты, Лидуся, писала об изобретениях твоего мужа. Пришли сюда, я попытаюсь сделать что могу, хотя поганая страна в этом отношении Америка, прежде всего заставляют брать патент на изобретение, что стоит порядочно. Это конечно пустяк, если изобретение будет куплено. Попробую действовать через знакомого американца, у него масса всяких знакомств.
Как, Лидуся, после твоего письма потянуло меня в наш родной Туркестан. Какая все-таки разница между жизнью здесь и у вас, насколько она у содержательнее, несмотря на все лишения и неудобства. Вы чувствуете себя дома, и во всем, что вы делаете, вы уверены, что так и надо, а здесь все кажется ненужным, и нет почвы под ногами,
12-е, 7 ч. утра. Сейчас иду грузить пароход, так и не дописал письма. Надеюсь на Марусю, она напишет обстоятельнее. <...>
Крепко целую и обнимаю всех вас. Всей душой ваш Коля.
Приписка Маруси Янцыной: <...> Муж соседки, сам плотник, здешний старожил, состоит в союзе плотников и, конечно, поручился бы за Колю при записывании в этот союз и вообще оказал бы содействие, потому что они славные люди и отношения между нами были хорошие. Как я уговаривала Колю в Индии английскому языку вместо меня, да если бы и вместе мы учились, и то беды бы не было, ведь ничем не были заняты абсолютно и моложе были, и то все отговаривался, что стар уж учиться, и в то же время все мечтал об Америке, вспоминал рассказы дяди Миши1 о ней. Теперь он уже жалеет о том, что сюда. Пока что он рад перемене своей работы еще и потому, что она разнообразнее прежних, каждую неделю на разном месте работать, по разным пароходам, люди, а то однообразие на фабрике и лесопилке его прямо удручало <...>. Скоро начнутся каникулы, и у нас появится новый работник в семье, Чижик, он считает дни, когда начнет. В 29-м году он кончает среднюю школу и хочет ступать в университет. <...>
Н. Н. Янцын: … Я все мечтаю о возвращении в Скобелев, только не знаю, возможно ли это, пока, конечно, невозможно по моим денежным делам, как на поездку туда с семьей нужно около 1000 долларов, да теперь, кажется, и въезд в Россию воспрещен.
<...> Ох, как бы хотелось взглянуть на всех вас!
Ну, до свидания, мои дорогие. Храни вас Бог.
Крепко целую. Ваш Коля.
--------
1. Михаил Иванович Янцын - дядя Н. Н. Янцына.
18
Н. Н. Кивекэс (Финляндия) - сестре Л. Н. Ковалевской (Киргизия» г. Фрувзе
18 мая 1960 г.
<...>Два года назад - позапрошлое лето - прилетали сюда Коля с Марусеи. <...> Сколько было волнения в ожидании их приезда, ведь более 50 лет длилась разлука, казалось, что совсем окажемся чужими друг другу и, может быть, даже не узнаем. Но нет, узнали очень хорошо, и перемен в них обоих оказалось меньше, чем во мне самой. Коля все такой же прямой, высокий, статный. Разумеется, седой, морщин не очень много, но все-таки лицо старое. Он видит только одним глазом, ходит всегда в очках. При этом плохо слышит, но не хочет ни за что употреблять слуховую трубку, что, разумеется, утомительно для окружающих. Когда в хорошем настроении, то может быть очаровательным, массу рассказывает из своей многообразной жизни, часто такой трудной, и разные, анекдоты, с большим юмором. Маруся сильно располнела, но в общем осталась той же. Оба они страшно набожны, не пропускают церковных служб, Маруся даже здесь пела на обеднях и всенощных. У них в Сиэтле свой домик, оба они получают пенсию, Коля массу имеет заказов на иконы в их церкви. Эта церковь сплошь украшена его произведениями, иконами, написанными масляными красками, и, главное, киотами, столами, аналоями резной по дереву работы. Их сын, Чижик, скоро должен выйти на пенсию, он живет с женой и двумя дочками в Абердине. Старшая дочка скоро выходит замуж. Колина дочь Наташа несколько лет тому назад развелась с мужем, очень горевала, но еще через несколько лет вышла замуж за американского инженера, с которым она очень счастлива. У нее трое детей от первого брака.<...>
19
Маруся Янцына - Л. Н. Ковалевской
26 сентября 1960 г.
<...> Коле предстояла операция глаза, которая и была совершена сегодня утром. <...> Наш Коля будет видеть, и как же он будет счастлив!!! Он уже не надеялся, был несчастным таким. Ведь он и писал масляными красками, и рисунки составлял для своих работ по дереву. Лет двадцать назад он решил «попробовать кисть», как он говорил, и начал копировать с открыток, и если бы ты видела, как хороши его картины. У нас все комнаты увешаны ими. Он и лошадей писал, и свою Циндереллу написал по фотографии и по памяти. За последние 2 - 3 года каких только художественных работ по дереву он не делал и лампы, и столики, и мебель в виде стульев, кроватей, письменных столов, комодов, гардеробов и нам, и детям и их семьям, и на заказ. Он смеется над собой, что на склоне лет, можно сказать, обнаружил свои таланты, и все делает с таким художественным вкусом, но из скромности никогда не называет себя художником и говорит, что далеко-далеко ему до Мишеньки нашего дорогого, ушедшего от нас.
<...> Мы с Колей часто вспоминаем, как именно ты познакомила нас друг с другом и первая благословила нас, и вот уже полвека мы вместе прожили счастливо, хоть и всякое бывало, но за все благодарны, оглядываясь назад. Детьми мы нагграждены Богом хорошими и внуками тоже. Внучки все хорошенькие, отличаются хорошим воспитанием и выделяются среди другой молодежи. Талантами особыми |не отличаются, но учатся очень хорошо. <...>
20
Маруся Янцына - Л. Н. Ковалевской
15 ноября 1960 г.
<...> Колины глаза приходят в порядок, но очков еще не дали, получит только через два месяца после операции. Он измучился от безделья: ни читать, ни рисовать... В остальном Коля выглядит хорошо, со своим прежним румянцем, немного потерял в весе, но ему полезно.
Чижик наш вышел в отставку, но не унывает, получает пенсию<...>. Мария, его старшая дочь, готовит нас в прародители. Ей почему-то хотелось, чтобы ребенок родился в день рождения ее отца, Чижика, в марте... Ах, сколько воды утекло с того памятного дня... Мы довольно редко видимся с ними, они не здесь живут, но вот как раз в пятницу они все приедут - это всегда для нас с Колей радость.<...>
21
Маруся Янцына - Л. Н. Ковалевской
5 апреля 1962 г.
<...>Вот уже неделя прошла, как ушел от нас мой дорогой Коля. Сейчас я только что помолилась о нем перед образами в его комнате и сажусь писать... Коля умер во сне... без страдания и спокойно он отдал душу Господу. Если бы вы видели, какой красивый Коля лежал в гробу, успокоившийся и такой, каким был до болезни. И я сразу успокоилась, что он уже не страдает. В понедельник его похоронили так торжественно; так умилительно было видеть столько народа, пришедшего отдать ему последний долг: и друзья, и знакомые, и малознакомые. Масса цветов, хотя мы говорили, чтобы подписывались вместо цветов, чтобы потом послать деньги на вечное поминовение его души в Иерусалим и нуждающимся. Весь наш приход присутствовал и другой тоже. Вашу телеграмму я положила Коле в кармашек его пиджака. Спасибо вам за молитвы за него, и меня так поддержали в моем горе. <...> За неделю до смерти он исповедовался и причастился дома, а в Воскресенье он пожелал поехать в церковь, чтобы приложиться ко всем иконам, как он выразился. И, действительно, Бог дал ему силы на это: с палочкой обошел весь храм. Тата была с ним, а я наблюдала его сверху на хорах. Потом отстоял до конца службы в церковном доме <...> он собственно давно уже отошел от мира сего, был погружен в свои мысли, не делился со мной. <...> Похоронен он на Русском кладбище, созданном ветеранами I войны. Гроб был покрыт при выносе русским флагом. <...>
* * *