Мишель Фейбер. "Багровый лепесток и белый"
Дочитала в отпуске, так что напишу.
Первое и самое главное: почему-то в издании не указан источник заглавия. Это широко известное в англофонном мире стихотворение Альфреда Теннисона Now sleeps the crimson petal, now the white.
Второе: этот роман сравнивают с "Любовницей французского лейтенанта". Сравнение естественное, мне тоже приходил на ум Фаулз. И на протяжении первых 75% книги я восклицала: "Это штука посильнее "Любовницы французского лейтенанта""! Потому что 19-й век, который конструирует Фаулз, он такой попсовый, школярский. Фаулз апеллирует к представлениям о 19-м веке среднестатистической молодёжи 1970-х. И это сильно не в моём вкусе. А Фейбер эпоху по-настоящему знает и любит. Причём, возможно, знает и любит больше, чем современность (в "Книге странных новых вещей" именно изображение современной - ну, окей, немного футурологической - Земли мне показалось самым слабым и неубедительным). И герои у него убедительны до тактильности. И эротические сцены органичны (особенно по контрасту с омерзительной пошлятиной на автомобильном сиденье из "Книги странных новых вещей").
Разумеется, все, кто хоть чуть-чуть знаком с литературой 19-го века, могут заценить игру с отсылкой к "Джейн Эйр" (сумасшедшая жена и роман мужа с гувернанткой).
Что особенно замечательно - роман длинен, там много рефлексии и самокопания героев, но при этом читается взахлёб. И автор постоянно оказывается умнее, чем кажется на первый взгляд. Только вы приготовились разозлиться на рукопись Конфетки и задаться вопросом - автор что, обсмотрелся "Основного инстинкта"? - как героиня сама перечитывает своё сочинение и начинает плеваться.
Однако последняя четверть романа разочаровала довольно сильно. Такое впечатление, что, накалив страсти, Фейбер просто не знал, как всё это должно разрешиться, и раскидал сюжетные линии и героев как попало. Конфетка проявляет несвойственную ей романтическую глупость с подстроенным побегом Агнессы, и с этого момента всё идёт враскос и зависает в воздухе. Начинается череда немотивированных поступков героев и бесследных исчезновений (исчезают в основном женские персонажи). Что для романа, где на протяжении большей части текста все происшествия объяснялись и все сюжетные линии сходились, выглядит нечестным.
И вот только не надо мне, филологу, рассказывать про "открытый финал". Есть разница между открытым финалом и недописанным текстом. Фаулз умел писать открытые финалы, Фейбер - не умеет. В "Любовнице французского лейтенанта" Фаулз предлагает на выбор три версии финала, выбор которых зависит от того, кем мы хотим считать Сару и как интерпретировать её отношения с главным героем - они бросают совершенно новые отсветы на предыдущий текст. В "Волхве" он бросает героев в самый напряжённый момент, когда они понимают, что выбор они должны сделать сами, не завися от внешних подсказок - и ясно, почему роман закончен именно на этом месте: герои пришли к осознанию своей свободы. У Фейбера же всё обрывается и провисает: "а потом Агнесса исчезла, а потом нашли труп то ли её, то ли не её, а потом Конфетка тоже исчезла вместе с Софи, а потом Чарльз ходит по улицам и размышляет, какой он несчастный и какие сволочи эти бабы". Ну и что? Он и без того на протяжении всего романа об этом размышлял.
Так что по одному пункту Фаулз всё-таки побивает Фейбера - но по весьма существенному.
ЗЫ: а ещё по русскому переводу романа горько плачет редактор. За "французские окна" надо пороть мокрым полотенцем по попе. Плюс куча мелочей, когда переводчик не смотрит на контекст и ставит первое пришедшее в голову значение слова (например, переводит reform как "реформа" там, где по смысле нужно "перевоспитание"). Был бы перевод плохой - я бы умолчала про это. Но досадно, что перевод с литературной точки зрения хороший.
Первое и самое главное: почему-то в издании не указан источник заглавия. Это широко известное в англофонном мире стихотворение Альфреда Теннисона Now sleeps the crimson petal, now the white.
Второе: этот роман сравнивают с "Любовницей французского лейтенанта". Сравнение естественное, мне тоже приходил на ум Фаулз. И на протяжении первых 75% книги я восклицала: "Это штука посильнее "Любовницы французского лейтенанта""! Потому что 19-й век, который конструирует Фаулз, он такой попсовый, школярский. Фаулз апеллирует к представлениям о 19-м веке среднестатистической молодёжи 1970-х. И это сильно не в моём вкусе. А Фейбер эпоху по-настоящему знает и любит. Причём, возможно, знает и любит больше, чем современность (в "Книге странных новых вещей" именно изображение современной - ну, окей, немного футурологической - Земли мне показалось самым слабым и неубедительным). И герои у него убедительны до тактильности. И эротические сцены органичны (особенно по контрасту с омерзительной пошлятиной на автомобильном сиденье из "Книги странных новых вещей").
Разумеется, все, кто хоть чуть-чуть знаком с литературой 19-го века, могут заценить игру с отсылкой к "Джейн Эйр" (сумасшедшая жена и роман мужа с гувернанткой).
Что особенно замечательно - роман длинен, там много рефлексии и самокопания героев, но при этом читается взахлёб. И автор постоянно оказывается умнее, чем кажется на первый взгляд. Только вы приготовились разозлиться на рукопись Конфетки и задаться вопросом - автор что, обсмотрелся "Основного инстинкта"? - как героиня сама перечитывает своё сочинение и начинает плеваться.
Однако последняя четверть романа разочаровала довольно сильно. Такое впечатление, что, накалив страсти, Фейбер просто не знал, как всё это должно разрешиться, и раскидал сюжетные линии и героев как попало. Конфетка проявляет несвойственную ей романтическую глупость с подстроенным побегом Агнессы, и с этого момента всё идёт враскос и зависает в воздухе. Начинается череда немотивированных поступков героев и бесследных исчезновений (исчезают в основном женские персонажи). Что для романа, где на протяжении большей части текста все происшествия объяснялись и все сюжетные линии сходились, выглядит нечестным.
И вот только не надо мне, филологу, рассказывать про "открытый финал". Есть разница между открытым финалом и недописанным текстом. Фаулз умел писать открытые финалы, Фейбер - не умеет. В "Любовнице французского лейтенанта" Фаулз предлагает на выбор три версии финала, выбор которых зависит от того, кем мы хотим считать Сару и как интерпретировать её отношения с главным героем - они бросают совершенно новые отсветы на предыдущий текст. В "Волхве" он бросает героев в самый напряжённый момент, когда они понимают, что выбор они должны сделать сами, не завися от внешних подсказок - и ясно, почему роман закончен именно на этом месте: герои пришли к осознанию своей свободы. У Фейбера же всё обрывается и провисает: "а потом Агнесса исчезла, а потом нашли труп то ли её, то ли не её, а потом Конфетка тоже исчезла вместе с Софи, а потом Чарльз ходит по улицам и размышляет, какой он несчастный и какие сволочи эти бабы". Ну и что? Он и без того на протяжении всего романа об этом размышлял.
Так что по одному пункту Фаулз всё-таки побивает Фейбера - но по весьма существенному.
ЗЫ: а ещё по русскому переводу романа горько плачет редактор. За "французские окна" надо пороть мокрым полотенцем по попе. Плюс куча мелочей, когда переводчик не смотрит на контекст и ставит первое пришедшее в голову значение слова (например, переводит reform как "реформа" там, где по смысле нужно "перевоспитание"). Был бы перевод плохой - я бы умолчала про это. Но досадно, что перевод с литературной точки зрения хороший.