Шекспир-охальник
151-й сонет в переводе Маршака:
Не знает юность совести упреков,
Как и любовь, хоть совесть - дочь любви.
И ты не обличай моих пороков
Или себя к ответу призови.
Тобою предан, я себя всецело
Страстям простым и грубым предаю.
Мой дух лукаво соблазняет тело,
И плоть победу празднует свою.
При имени твоем она стремится
На цель своих желаний указать,
Встает, как раб перед своей царицей,
Чтобы упасть у ног ее опять.
Кто знал в любви паденья и подъемы,
Тому глубины совести знакомы.
В СССР, как известно, секса не было, но Маршаку не удалось устранить смысл сонета полностью - слово "встаёт" всё-таки прозвучало. А что в оригинале?
Love is too young to know what conscience is;
Yet who knows not, conscience is born of love?
Then, gentle cheater, urge not my amiss,
Lest guilty of my faults thy sweet self prove.
For thou betraying me, I do betray
My nobler part to my gross body's treason;
My soul doth tell my body that he may
Triumph in love; flesh stays no farther reason,
But rising at thy name, doth point out thee
As his triumphant prize. Proud of this pride,
He is contented thy poor drudge to be,
To stand in thy affairs, fall by thy side.
No want of conscience hold it that I call
Her 'love,' for whose dear love I rise and fall.
Мы видим, что никакого обличения пороков в оригинале нет (нужна очень буйная фантазия, чтобы у слова urge найти значение "обличать"). Маршак на пару с комментатором Аникстом представили дело так, будто речь идёт о семейной сцене: пара влюблённых взаимно упрекают друг друга в изменах. На самом деле героиня виновна в том, что не держит отведённой ей роли платонической возлюбленной. Героине сонетов полагается издали махать перчаткой, а она сразу: "окей, приходи на сеновал".
Над последними же двумя строчками Маршак явно попотел, чтобы сделать их понравственнее. Так, что от текста Шекспира вообще ничего не осталось.
Плюс такие мелочи, как какой-то отдельный персонаж "юность", коего нет у Шекспира, куртуазный "раб у ног царицы" вместо циничной метафоры "подёнщика" и т.д.
Эх, была не была! Попробую:
Амур - дитя, ему неведом срам,
А всё-таки стыдливость - дочь Амура.
И ты не потакай моим грехам,
Иль станешь в них повинною де-юре.*
Тобою предан, дух свой предаю
Я мерзкой плоти: дух нашепчет уду,**
Что может тот снискать любовь твою -
И тот находит доводы повсюду:
Восстанет вмиг, гордынею палим,
При имени твоём; превыше чести
Он рад служить подёнщиком твоим -
Встать за тебя и пасть с тобою вместе.
И я ничуть не оскорблю стыденья,***
Назвав любовью взлёты и паденья.
*Да, я знаю, что в этом сонете юридических метафор нет, но их до кучи в других сонетах Шекспира.
** Слово flesh у Шекспира замещается местоимением he, поэтому очевидно, что имеется в виду.
*** Как все заметили, я избавилась от слова "совесть", поскольку в русском языке оно нагружено совершенно не теми ассоциациями (социально-политическими).
Не знает юность совести упреков,
Как и любовь, хоть совесть - дочь любви.
И ты не обличай моих пороков
Или себя к ответу призови.
Тобою предан, я себя всецело
Страстям простым и грубым предаю.
Мой дух лукаво соблазняет тело,
И плоть победу празднует свою.
При имени твоем она стремится
На цель своих желаний указать,
Встает, как раб перед своей царицей,
Чтобы упасть у ног ее опять.
Кто знал в любви паденья и подъемы,
Тому глубины совести знакомы.
В СССР, как известно, секса не было, но Маршаку не удалось устранить смысл сонета полностью - слово "встаёт" всё-таки прозвучало. А что в оригинале?
Love is too young to know what conscience is;
Yet who knows not, conscience is born of love?
Then, gentle cheater, urge not my amiss,
Lest guilty of my faults thy sweet self prove.
For thou betraying me, I do betray
My nobler part to my gross body's treason;
My soul doth tell my body that he may
Triumph in love; flesh stays no farther reason,
But rising at thy name, doth point out thee
As his triumphant prize. Proud of this pride,
He is contented thy poor drudge to be,
To stand in thy affairs, fall by thy side.
No want of conscience hold it that I call
Her 'love,' for whose dear love I rise and fall.
Мы видим, что никакого обличения пороков в оригинале нет (нужна очень буйная фантазия, чтобы у слова urge найти значение "обличать"). Маршак на пару с комментатором Аникстом представили дело так, будто речь идёт о семейной сцене: пара влюблённых взаимно упрекают друг друга в изменах. На самом деле героиня виновна в том, что не держит отведённой ей роли платонической возлюбленной. Героине сонетов полагается издали махать перчаткой, а она сразу: "окей, приходи на сеновал".
Над последними же двумя строчками Маршак явно попотел, чтобы сделать их понравственнее. Так, что от текста Шекспира вообще ничего не осталось.
Плюс такие мелочи, как какой-то отдельный персонаж "юность", коего нет у Шекспира, куртуазный "раб у ног царицы" вместо циничной метафоры "подёнщика" и т.д.
Эх, была не была! Попробую:
Амур - дитя, ему неведом срам,
А всё-таки стыдливость - дочь Амура.
И ты не потакай моим грехам,
Иль станешь в них повинною де-юре.*
Тобою предан, дух свой предаю
Я мерзкой плоти: дух нашепчет уду,**
Что может тот снискать любовь твою -
И тот находит доводы повсюду:
Восстанет вмиг, гордынею палим,
При имени твоём; превыше чести
Он рад служить подёнщиком твоим -
Встать за тебя и пасть с тобою вместе.
И я ничуть не оскорблю стыденья,***
Назвав любовью взлёты и паденья.
*Да, я знаю, что в этом сонете юридических метафор нет, но их до кучи в других сонетах Шекспира.
** Слово flesh у Шекспира замещается местоимением he, поэтому очевидно, что имеется в виду.
*** Как все заметили, я избавилась от слова "совесть", поскольку в русском языке оно нагружено совершенно не теми ассоциациями (социально-политическими).