Е. Пчелов, "Рюрик" (ЖЗЛ)
Всё-таки добралась до этой книги. Дла начала текстологическая справка: первое издание вышло в 2010 г., второе (с которым я имею дело) - в 2012, а в 2013 г. отдельный фрагмент книги был почему-то перепечатан в качестве научной статьи в "Древнейших государствах Восточной Европы".
На первый взгляд книга производит обстоятельное впечатление. Обсуждается солидный массив данных, стилистика даже, пожалуй, чересчур академичная для ЖЗЛ. Но по мере чтения всё больше складывается впечатление, что Рюрика, как в старом анекдоте, ищут не там, где он потерялся, а там, где светло.
А именно, Пчелов стремится любой ценой совместить несовместимые данные и осуществить одновременно три операции:
а) спасти тождество Рюрика из Начальной летописи с Рёриком Фрисландским (даже несмотря на то, что у последнего неизвестны братья с именами, хотя бы отдалённо похожими на "Синеус" и "Трувор");
б) отстоять достоверность рассказа Начальной летописи, вплоть до признания Синеуса и Трувора реальными историческими лицами (несмотря на полное отсутствие преданий о них до 16-го в. и на то, что существование административного центра на Белоозере не подтверждается археологически);
в) отстоять фантастическую хронологию рождений князей до Владимира (правда, признавая явную невозможность рождения Святослава престарелой Ольгой после десятилетий бездетного брака, Пчелов готов допустить, что Ольга была не первой женой Игоря).
Маленькая иллюстрация. Как известно, основной вопрос по поводу Синеуса и Трувора - странность их имён, которые в то же время летописец явно не мог сочинить сам. Пчелов повторяет рассуждения Шрамма, притянувшего эти имена к именами Signjótr и Þórvarðr. Но каким образом имя Рюрика осталось неискажённым, а остальные два имени приобрели неузнаваемый вид? Нужно же лингвистическое объяснение, как из одного получилось другое. Для того, чтобы получить из "Сигньота" "Синеуса", приходится предполагать как промежуточное звено латинскую форму Signiatus (кроме шуток! у Пчелова на с. 225). Как же из Торварда получился Трувор, и вовсе неясно - требуется объяснение столь странной для русского языка метатезы (более естественной была бы форма *Туръворъ). Пчелов такого объяснения не даёт. Его попытался дать Шрамм, но оно звучит совершенно дико - Шрамм что-то невнятно бормочет про полногласие (!!!) - из чего очевидно, что Шрамм вообще не в курсе, что такое полногласие и как оно функционирует.
Между тем И.Н. Данилевский в одной из видеолекций на "Постнауке" ничтоже сумняшеся объявляет и самого Рюрика полностью мифическим лицом. Что должен думать по этому поводу обыватель? Что "у этих историков вообще ничего не понятно" и что поэтому в области истории каждый вправе фантазировать, как ему захочется.
Потому что обыватель хоть и не специалист по теме, но не дурак. И он видит, что в его присутствии пытаются натянуть сову на глобус. И резонно делает вывод, что ему морочат голову. А следующий вывод - "Я могу лучше придумать". Таким образом, мы сами открываем ворота всяческому фричеству нараспашку (при этом отчаянно кудахтая на входе: "Не ходи сюда, бяка, бяка!"). Потому что, если учебники не будем переписывать мы, их перепишут фрики. (Что уже и происходит).
На первый взгляд книга производит обстоятельное впечатление. Обсуждается солидный массив данных, стилистика даже, пожалуй, чересчур академичная для ЖЗЛ. Но по мере чтения всё больше складывается впечатление, что Рюрика, как в старом анекдоте, ищут не там, где он потерялся, а там, где светло.
А именно, Пчелов стремится любой ценой совместить несовместимые данные и осуществить одновременно три операции:
а) спасти тождество Рюрика из Начальной летописи с Рёриком Фрисландским (даже несмотря на то, что у последнего неизвестны братья с именами, хотя бы отдалённо похожими на "Синеус" и "Трувор");
б) отстоять достоверность рассказа Начальной летописи, вплоть до признания Синеуса и Трувора реальными историческими лицами (несмотря на полное отсутствие преданий о них до 16-го в. и на то, что существование административного центра на Белоозере не подтверждается археологически);
в) отстоять фантастическую хронологию рождений князей до Владимира (правда, признавая явную невозможность рождения Святослава престарелой Ольгой после десятилетий бездетного брака, Пчелов готов допустить, что Ольга была не первой женой Игоря).
Маленькая иллюстрация. Как известно, основной вопрос по поводу Синеуса и Трувора - странность их имён, которые в то же время летописец явно не мог сочинить сам. Пчелов повторяет рассуждения Шрамма, притянувшего эти имена к именами Signjótr и Þórvarðr. Но каким образом имя Рюрика осталось неискажённым, а остальные два имени приобрели неузнаваемый вид? Нужно же лингвистическое объяснение, как из одного получилось другое. Для того, чтобы получить из "Сигньота" "Синеуса", приходится предполагать как промежуточное звено латинскую форму Signiatus (кроме шуток! у Пчелова на с. 225). Как же из Торварда получился Трувор, и вовсе неясно - требуется объяснение столь странной для русского языка метатезы (более естественной была бы форма *Туръворъ). Пчелов такого объяснения не даёт. Его попытался дать Шрамм, но оно звучит совершенно дико - Шрамм что-то невнятно бормочет про полногласие (!!!) - из чего очевидно, что Шрамм вообще не в курсе, что такое полногласие и как оно функционирует.
Между тем И.Н. Данилевский в одной из видеолекций на "Постнауке" ничтоже сумняшеся объявляет и самого Рюрика полностью мифическим лицом. Что должен думать по этому поводу обыватель? Что "у этих историков вообще ничего не понятно" и что поэтому в области истории каждый вправе фантазировать, как ему захочется.
Потому что обыватель хоть и не специалист по теме, но не дурак. И он видит, что в его присутствии пытаются натянуть сову на глобус. И резонно делает вывод, что ему морочат голову. А следующий вывод - "Я могу лучше придумать". Таким образом, мы сами открываем ворота всяческому фричеству нараспашку (при этом отчаянно кудахтая на входе: "Не ходи сюда, бяка, бяка!"). Потому что, если учебники не будем переписывать мы, их перепишут фрики. (Что уже и происходит).