Согласный и несогласный. Сценка
Несогласный. Ух, какой я несогласный! Ух, не подходи! Держите меня восемь человек! Просто жуть! Несогласный до мозга костей! И в несогласии я страшен! Ну только попадись мне согласный! Занесогласю в порошок!
Робко и тихо входит Согласный.
Согласный. А я согласный. Со всем. Совсем-совсем!
Несогласный. А я несогласный со всем. Совсем!
Согласный внимательно оглядывает Несогласного.
Н (яростно). Политическая проститутка! Соглашатель! Конформист! Молчалин! Обыватель! Страус! Трус! Жополиз! Быдло! Холоп! Подхалим! Отрыжка благополучия! Раб!
С (подумав, равнодушно). Пидор.
Н (опешил, задумывается). Хорошо, не проститутка.
С. Тогда не пидор.
Н (с пафосом). Но все остальное - правда. (Продолжает так же яростно.) Подстилка! Коврик для ног! Славянский шкаф с тумбочкой! Четыре стула и стол.
С. А правда, что у вас, Несогласных, нет слова «табуретка»?
Н. Нет, правда! Тубаретка!
С. Еще.
Н. Ковбаса. Парасолька. ЛупА. КИшка.
С. Еще.
Н. Вовк.
С. Вовк - волк? Вовк - вовка... Значит, по имени отчеству, волк - вовк вовкович? А-а-а... (показывает пальцем на портрет на стене. Несогласный зажимает Согласному рот).
Н (продолжает). Ни рыба ни мясо! Вареная креветка! Каша-размазня! Студень-холодец!
Согласный молчит.
Н (бегая). Ну что молчишь? Возражай!
С (устало, спокойно). Да я согласен. Согласен. Ты же слышал - я согласен со всем. И с тобой тоже.
Н. Как? Как согласен? А я несогласен! И с тем, что сказал тебе, тоже не согласен! Категорически! Ты - лучше!
С. Я - хуже. Еще хуже...
Н. Ты - лучше!
С. Хуже!
Н. Лучше!
С. Нет!
Н. Да!
С. Нет!
Н. Ой, я кажется сказал "да"?
С. Сказал.
Н. Я никогда не говорю «да»! Никогда! Я - против! Всегда! Я - несогласный! Спроси меня что-нибудь, спроси...
Согласный думает.
Н. Давай уже, рожай!
С. Земля вертится?
Н. Нет, вертится! Нет, но вертится! НЕТ!
С. Родина - да?
Н. Президент - нет!
С. А Родина?
Н. Нет, люблю! Через "нет", через "не хочу", но люблю!
С. А вы все такие - поперечные?
Н. У нас в роду все несогласные были. Деды - диссиденты, шестидесятники. Поколение оттепели. Битломаны. Солженицын под копирку на одну ночь. «Голос Америки» по вечерам сквозь глушилки. Правда-матка - на кухне. Нетелефонные разговоры по телефону. Принцип неучастия. Жизнь не по лжи. Отцы - фаны БГ и «Алисы». Выросшие в очередях за колбасой. И готовые за абонемент на внеконкурсный показ Московского кинофестиваля отдать всю стипендию или ползарплаты.
С. Ну да, а прапрадед стрелял в Александра II…
Н. У моего прапрадеда с прабабкой было три сына: два несогласных и один согласный - в семье не без урода. И чтобы найти себе невесту, они вышли на околицу и выстрелили из лука куда глаза глядят. И представляешь, двоим несогласным достались жены-красавицы, принцессы-королевишны, а этот уродина на лягушке женился! Нет, ты прикинь! На жабе уродливой! Понимаешь?
С. А ты продолжение-то знаешь?
Н. Да какое там продолжение! Мне и так все понятно. Жена - лягушка, куда уж дальше! Про головастиков что ли слушать?
С. А в наших краях было интереснее. Мы все с детства в согласии воспитывались. Главное - чтобы согласными росли. Да... Главная государственная должность была - «Отниматель игрушек». Огромные оклады люди получали. Их задачей было ходить по дворам и детским площадкам и у детей игрушки отнимать. А дети должны были молчать и не плакать... А еще была должность - «Обижатель родителей». Они при детях должны были их родителей обижать: оскорблять, папам на лысины плевать, мамам всякие скабрезности говорить... А дети должны были помалкивать, слезы и сопли утирать. Чтобы, значит, согласными расти... А если кто-то начинал возмущаться сильно и никак не утихомиривался, то ему зашивали рот, а предварительно отрезали язык. Помню, заходишь в класс на урок, а там несколько новых маленьких язычков к доске позора пришпилено - «Позор несогласным»...
А в четырнадцать лет всех детей собирали на стадионы и посвящали в согласные. Сначала выходили ветераны в орденах до пят, потом привязывали галстуки, значки дарили. И затем детей оставляли без воды и пищи на три дня. Кто выдерживал испытание - поступали в институты, шли на курсы госчиновников...
Н. Да ладно тебе... Правда, что ли?
С. Про язычки и зашитые рты - шучу. Остальное - правда.
Н. А, ну да. Я еще подумал: зачем языки отрезать, если рты зашивать. Нелогично. (Записывает что-то в блокнот.) Надо будет в наших школах это ввести.
А все-таки у нас интересней было. Самый кайф был, когда мы маленькими были. Ползаешь по квартире, а кругом спецрозетки - чтобы, значит, детские пальчики пролезали. Сунешь пальчик - тебя так шандорахнет - сразу несогласным становишься. И спички кругом. Не знаю как у вас, а у нас "Спички - детям лучшая игрушка". Ух, как мы все поджигали. Вечером все города полыхали. Красиво как после бомбежки...
С. А днем не полыхали?
Н. Днем тоже. Но вечером - красивЕе.
С. КрасИвее.
Н. КрасивЕе. И звОнит, звОнит, звОнит!!! Скоро наш несогласный вариант нормой станет!
Согласный зажимает уши.
Н. И оценок у нас было две - «три» и «два». Отличники учились на «три», а все остальные - на «два».
С. А как же хорошисты?
Н. Хорошистов не было. Хорошисты - это хорошо. А чего хорошего, когда все плохо?
А книги? Вы чего, книг не читали, что ли? Там же все про несогласных. Например, "Три мушкетера". Атос, Портос, Арамис. Они жутко несогласные были. Как они этих гвардейцев кардинала рубили, за подвесками гоняли.
С. А д^Артаньян?
Н. А, этот согласный? Так его же в первой главе убивают. Атос, по-моему... А в «Анне Карениной»? Жуткая вещь! Все под поезд бросаются! И Каренин, и Вронский, и Левин, и Бетси, Кити, Долли. А потом уже и сама Анна Аркадьевна с сыном! Вот она - несогласная классика!
С. Ты не прав! Вся классика - согласная. Ты что, «Преступление и наказание» не читал? Там Раскольников приходит убивать старушку-процентщицу, а потом дарит ей топор и уходит в монастырь! Сила! И у Чехова никто никого не убивает! Дядя Ваня гонялся за, как его, Серебренниковым, гонялся, стрелял в него, стрелял - и мимо! А потом говорит: «Согласен я на все! Все будет по-старому». Что, скажешь, не так?
Н. Не знаю, мы эту пьесу не проходили. А вот в «Чайке» Треплев стреляется, а в «Трех сестрах» - дуэль!
С. У нас этих пьес в программе не было. А в «Вишневом саде» все живы остаются!
Н. А Фирс? Его забыли - он умер!
С. Никто его не забывал - он сам остался! И умер сам - жить устал. От старости, естественным путем.
Н. Нет, он назло остался. И умирал - с вызовом, как несогласный, прокляв буржуазию и насрав на всех этих будущих дачников!
Несогласный смотрит на часы.
Н. Заболтался… Мне пора на Марш. (Медлит.) Я ухожу. (Не уходит.) Пока. (Стоит на месте.) Пошел. (Поворачивается, чтобы уйти.)
С. Обожди. Я не хотел говорить. Ты же понимаешь... Это же очевидные вещи...
Н. Хочешь мне сказать про негодяев, подлецов и маразматиков?
С. Да... да... Молодым нужен адреналин, политикам - пиар, старикам - хоть какое-то внимание, пусть даже ОМОНа. А вы все - пушечное мясо. Хворост. Наполнитель для кошачьего лотка.
Н. Понял. Как говорил мой дядя, покойник, лучше быть женихом на собственной свадьбе, чем невестой на чужой. Но пойду. И плевать. (Опять поворачивается, чтобы уйти.)
С. Дьявола, вырастившего вас, несогласных, вскормили и воспитали мы, согласные.
Н. Ха-ха, дьявола… Бредишь…
С. Мы росли в согласии. И, знаешь, были почти всем довольны. Но этот день всегда наступал. Официально он назывался День чести и совести. Но проводился секретно. Тебя, всегда неожиданно, не привлекая внимание посторонних, хватали на улице и увозили в Дом. Там, в одном из кабинетов, тебя раздевали догола и тщательно обыскивали. И дотошно осматривали: приходилось демонстрировать и (показывает рукой в пах) и ягодицы раздвигать, чтобы они убедились что в заднем проходе ты ничего не спрятал... Процедура была долгой... Всех, кто вел себя спокойно, не краснел, улыбался и шутил, а прямую кишку чуть ли не наизнанку выворачивал тут же принимали в орден Чести и достоинства. Остальных отпускали.
Как видишь - ничего особенного, никакого позора. Считай - просто медосмотр. Никто из посторонних ни о чем не догадывался. Все оставалось в тайне... Но, как выяснилось, у некоторых возникало какое-то чувство, названия которому не было в наших словарях. Нам его потом с японского перевели - "у-ни-же-ни-е". Отсюда все и началось...
Н. Ха, вы, старичье, совершенно не врубаетесь в нынешнюю ситуацию. С нами - несогласными - совершенно все не так. (Достает из сумки металлическую банку то ли с пивом, то ли с квасом). Смотри. Банка - это я (показывает в зал), ты, он, мы... (Открывает, выпивает, потом бросает банку на землю и ударяет по ней каблуком. Потом поднимает банку и пытается придать ей исходную форму - получается довольно плохо.) А потом они хотят сюда еще и нассать, аккуратно закрыть и сделать вид, что мы такими были всегда. Понял?
С. Не совсем...
Н. Извини, опаздываю.
С. Хоть бы и так - но зачем идти-то? Зачем?
Н. А мы хотим им эти банки показать. (Достает палку и насаживает на нее банку. Несет как знамя). Просто показать... Чтобы... (Не договаривает, машет рукой и уходит.)
Затемнение
Робко и тихо входит Согласный.
Согласный. А я согласный. Со всем. Совсем-совсем!
Несогласный. А я несогласный со всем. Совсем!
Согласный внимательно оглядывает Несогласного.
Н (яростно). Политическая проститутка! Соглашатель! Конформист! Молчалин! Обыватель! Страус! Трус! Жополиз! Быдло! Холоп! Подхалим! Отрыжка благополучия! Раб!
С (подумав, равнодушно). Пидор.
Н (опешил, задумывается). Хорошо, не проститутка.
С. Тогда не пидор.
Н (с пафосом). Но все остальное - правда. (Продолжает так же яростно.) Подстилка! Коврик для ног! Славянский шкаф с тумбочкой! Четыре стула и стол.
С. А правда, что у вас, Несогласных, нет слова «табуретка»?
Н. Нет, правда! Тубаретка!
С. Еще.
Н. Ковбаса. Парасолька. ЛупА. КИшка.
С. Еще.
Н. Вовк.
С. Вовк - волк? Вовк - вовка... Значит, по имени отчеству, волк - вовк вовкович? А-а-а... (показывает пальцем на портрет на стене. Несогласный зажимает Согласному рот).
Н (продолжает). Ни рыба ни мясо! Вареная креветка! Каша-размазня! Студень-холодец!
Согласный молчит.
Н (бегая). Ну что молчишь? Возражай!
С (устало, спокойно). Да я согласен. Согласен. Ты же слышал - я согласен со всем. И с тобой тоже.
Н. Как? Как согласен? А я несогласен! И с тем, что сказал тебе, тоже не согласен! Категорически! Ты - лучше!
С. Я - хуже. Еще хуже...
Н. Ты - лучше!
С. Хуже!
Н. Лучше!
С. Нет!
Н. Да!
С. Нет!
Н. Ой, я кажется сказал "да"?
С. Сказал.
Н. Я никогда не говорю «да»! Никогда! Я - против! Всегда! Я - несогласный! Спроси меня что-нибудь, спроси...
Согласный думает.
Н. Давай уже, рожай!
С. Земля вертится?
Н. Нет, вертится! Нет, но вертится! НЕТ!
С. Родина - да?
Н. Президент - нет!
С. А Родина?
Н. Нет, люблю! Через "нет", через "не хочу", но люблю!
С. А вы все такие - поперечные?
Н. У нас в роду все несогласные были. Деды - диссиденты, шестидесятники. Поколение оттепели. Битломаны. Солженицын под копирку на одну ночь. «Голос Америки» по вечерам сквозь глушилки. Правда-матка - на кухне. Нетелефонные разговоры по телефону. Принцип неучастия. Жизнь не по лжи. Отцы - фаны БГ и «Алисы». Выросшие в очередях за колбасой. И готовые за абонемент на внеконкурсный показ Московского кинофестиваля отдать всю стипендию или ползарплаты.
С. Ну да, а прапрадед стрелял в Александра II…
Н. У моего прапрадеда с прабабкой было три сына: два несогласных и один согласный - в семье не без урода. И чтобы найти себе невесту, они вышли на околицу и выстрелили из лука куда глаза глядят. И представляешь, двоим несогласным достались жены-красавицы, принцессы-королевишны, а этот уродина на лягушке женился! Нет, ты прикинь! На жабе уродливой! Понимаешь?
С. А ты продолжение-то знаешь?
Н. Да какое там продолжение! Мне и так все понятно. Жена - лягушка, куда уж дальше! Про головастиков что ли слушать?
С. А в наших краях было интереснее. Мы все с детства в согласии воспитывались. Главное - чтобы согласными росли. Да... Главная государственная должность была - «Отниматель игрушек». Огромные оклады люди получали. Их задачей было ходить по дворам и детским площадкам и у детей игрушки отнимать. А дети должны были молчать и не плакать... А еще была должность - «Обижатель родителей». Они при детях должны были их родителей обижать: оскорблять, папам на лысины плевать, мамам всякие скабрезности говорить... А дети должны были помалкивать, слезы и сопли утирать. Чтобы, значит, согласными расти... А если кто-то начинал возмущаться сильно и никак не утихомиривался, то ему зашивали рот, а предварительно отрезали язык. Помню, заходишь в класс на урок, а там несколько новых маленьких язычков к доске позора пришпилено - «Позор несогласным»...
А в четырнадцать лет всех детей собирали на стадионы и посвящали в согласные. Сначала выходили ветераны в орденах до пят, потом привязывали галстуки, значки дарили. И затем детей оставляли без воды и пищи на три дня. Кто выдерживал испытание - поступали в институты, шли на курсы госчиновников...
Н. Да ладно тебе... Правда, что ли?
С. Про язычки и зашитые рты - шучу. Остальное - правда.
Н. А, ну да. Я еще подумал: зачем языки отрезать, если рты зашивать. Нелогично. (Записывает что-то в блокнот.) Надо будет в наших школах это ввести.
А все-таки у нас интересней было. Самый кайф был, когда мы маленькими были. Ползаешь по квартире, а кругом спецрозетки - чтобы, значит, детские пальчики пролезали. Сунешь пальчик - тебя так шандорахнет - сразу несогласным становишься. И спички кругом. Не знаю как у вас, а у нас "Спички - детям лучшая игрушка". Ух, как мы все поджигали. Вечером все города полыхали. Красиво как после бомбежки...
С. А днем не полыхали?
Н. Днем тоже. Но вечером - красивЕе.
С. КрасИвее.
Н. КрасивЕе. И звОнит, звОнит, звОнит!!! Скоро наш несогласный вариант нормой станет!
Согласный зажимает уши.
Н. И оценок у нас было две - «три» и «два». Отличники учились на «три», а все остальные - на «два».
С. А как же хорошисты?
Н. Хорошистов не было. Хорошисты - это хорошо. А чего хорошего, когда все плохо?
А книги? Вы чего, книг не читали, что ли? Там же все про несогласных. Например, "Три мушкетера". Атос, Портос, Арамис. Они жутко несогласные были. Как они этих гвардейцев кардинала рубили, за подвесками гоняли.
С. А д^Артаньян?
Н. А, этот согласный? Так его же в первой главе убивают. Атос, по-моему... А в «Анне Карениной»? Жуткая вещь! Все под поезд бросаются! И Каренин, и Вронский, и Левин, и Бетси, Кити, Долли. А потом уже и сама Анна Аркадьевна с сыном! Вот она - несогласная классика!
С. Ты не прав! Вся классика - согласная. Ты что, «Преступление и наказание» не читал? Там Раскольников приходит убивать старушку-процентщицу, а потом дарит ей топор и уходит в монастырь! Сила! И у Чехова никто никого не убивает! Дядя Ваня гонялся за, как его, Серебренниковым, гонялся, стрелял в него, стрелял - и мимо! А потом говорит: «Согласен я на все! Все будет по-старому». Что, скажешь, не так?
Н. Не знаю, мы эту пьесу не проходили. А вот в «Чайке» Треплев стреляется, а в «Трех сестрах» - дуэль!
С. У нас этих пьес в программе не было. А в «Вишневом саде» все живы остаются!
Н. А Фирс? Его забыли - он умер!
С. Никто его не забывал - он сам остался! И умер сам - жить устал. От старости, естественным путем.
Н. Нет, он назло остался. И умирал - с вызовом, как несогласный, прокляв буржуазию и насрав на всех этих будущих дачников!
Несогласный смотрит на часы.
Н. Заболтался… Мне пора на Марш. (Медлит.) Я ухожу. (Не уходит.) Пока. (Стоит на месте.) Пошел. (Поворачивается, чтобы уйти.)
С. Обожди. Я не хотел говорить. Ты же понимаешь... Это же очевидные вещи...
Н. Хочешь мне сказать про негодяев, подлецов и маразматиков?
С. Да... да... Молодым нужен адреналин, политикам - пиар, старикам - хоть какое-то внимание, пусть даже ОМОНа. А вы все - пушечное мясо. Хворост. Наполнитель для кошачьего лотка.
Н. Понял. Как говорил мой дядя, покойник, лучше быть женихом на собственной свадьбе, чем невестой на чужой. Но пойду. И плевать. (Опять поворачивается, чтобы уйти.)
С. Дьявола, вырастившего вас, несогласных, вскормили и воспитали мы, согласные.
Н. Ха-ха, дьявола… Бредишь…
С. Мы росли в согласии. И, знаешь, были почти всем довольны. Но этот день всегда наступал. Официально он назывался День чести и совести. Но проводился секретно. Тебя, всегда неожиданно, не привлекая внимание посторонних, хватали на улице и увозили в Дом. Там, в одном из кабинетов, тебя раздевали догола и тщательно обыскивали. И дотошно осматривали: приходилось демонстрировать и (показывает рукой в пах) и ягодицы раздвигать, чтобы они убедились что в заднем проходе ты ничего не спрятал... Процедура была долгой... Всех, кто вел себя спокойно, не краснел, улыбался и шутил, а прямую кишку чуть ли не наизнанку выворачивал тут же принимали в орден Чести и достоинства. Остальных отпускали.
Как видишь - ничего особенного, никакого позора. Считай - просто медосмотр. Никто из посторонних ни о чем не догадывался. Все оставалось в тайне... Но, как выяснилось, у некоторых возникало какое-то чувство, названия которому не было в наших словарях. Нам его потом с японского перевели - "у-ни-же-ни-е". Отсюда все и началось...
Н. Ха, вы, старичье, совершенно не врубаетесь в нынешнюю ситуацию. С нами - несогласными - совершенно все не так. (Достает из сумки металлическую банку то ли с пивом, то ли с квасом). Смотри. Банка - это я (показывает в зал), ты, он, мы... (Открывает, выпивает, потом бросает банку на землю и ударяет по ней каблуком. Потом поднимает банку и пытается придать ей исходную форму - получается довольно плохо.) А потом они хотят сюда еще и нассать, аккуратно закрыть и сделать вид, что мы такими были всегда. Понял?
С. Не совсем...
Н. Извини, опаздываю.
С. Хоть бы и так - но зачем идти-то? Зачем?
Н. А мы хотим им эти банки показать. (Достает палку и насаживает на нее банку. Несет как знамя). Просто показать... Чтобы... (Не договаривает, машет рукой и уходит.)
Затемнение