"Коляда-театр" получил 3 золотые маски
А между тем сегодня вручение масок. Золотых. И среди номинантов - Николай Коляда со своим «Коляда-театром» за «Трамвай "Желание"» Теннесси Уильямса (спектакль малой формы и работа режиссера - сам Коляда, за женскую роль - Ирина Ермолова).
При этом Коляда три дня назад в своем блоге kolyadanik очень обиделся на двух критикесс: «Знаете, как мне после этого всего ужасно хочется сделать следующее: кинуть всё НА ХЕР, НА ХЕР, НА ХЕР, НА ХЕР, всё-всё-всё, забрать кошек, сесть в машину и уехать в Логиново. Затопить там печку, сидеть у окна и смотреть в окно на огород, на весну и - провалитесь вы все пропадом. И живите вы все - в Ебурге, в Москве, как хотите, делайте, что хотите, назначайте себе гениев, перекрашивайте вы собак в енотов и пусть вам будет хорошо. Я ужасно устал - и в этом городе особенно - в этом городе я устал от зависти, кривотолков, сплетен, злобы, ненависти».
Но если с Ольгой Егошиной я не могу согласиться, то с Мариной Давыдовой - вполне. Вот отрывки из ее рецензии «Хижина дядюшки Сэма»:
«О чем, собственно, ставил Коляда все свои спектакли (а заодно и писал свои пьесы)? Он ставил и писал - о новых российских варварах с их варварскими представлениями о прекрасном и варварскими нравственными установками... В … желании харизматичного екатеринбуржца поместить всю классическую литературу в эдакий неонеолит, в каменный век, который на одной шестой части суши то ли наступил вслед за золотым веком, то ли вообще никогда не заканчивался, был свой театральный резон. Ибо каждый раз у нас на глазах происходило чудо преображения. Люди-дикари с их и пугающими нравами, и очень примитивными вкусами (если уж не кольцо в нос, то коврик с лебедями на стену - это как пить дать) в его спектаклях с неизбежностью обнаруживали живую израненную душу. Пусть не все, но некоторые. А иногда и многие...
Коляда пытался распознать в диковинном роде-племени, до боли похожем на значительную часть наших соотечественников, боль настоящую, неподдельную. Доказать, что все эти размалеванные, глушащие алкоголь гранеными стаканами, поющие, пляшущие и не закусывающие оборванцы на самом деле чувствовать и страдать умеют…
…Мир, в котором оказалась в его спектакле Бланш Дюбуа, на первый взгляд выполнен по фирменным лекалам "Коляда-театра", то есть являет собой эдакий страшноватый и грязноватый лубок».
Вот с лубка и начнем. Генезис «Коляда-театра» очевиден - простонародный площадной балаган скоморохов со всем традиционным фольклорно-этнографическим набором - лубок, обрядовые игрища, святочные гуляния (колядки!), шутейные трагифарсы - пропущенным через современное бомжатско-паханское-провинциальное сознание русской глубинки. «Коляда-театр» - это раскулаченные петрушки, которые после Бабьего Яра и ЛТП играют русскую и зарубежную классику.
Маленькое отступление. Приезжаешь в Мюнхен, идешь на Октоберфест - пивной фестиваль кто не знает. И на кого прежде всего обращаешь там внимание? На молоденьких баварок в дурацких белых с рюшками платьях до щиколоток и рукавчиками с воланами, и баварцев в глупейших кожаных штанишках и шляпах с фазаньим пером, которые распевают старинные немецкие песни. И этих людей - сотни. Там, в огромном городе, сохранилась немецкая народная культура. А у нас - нет. Потому что никто никогда уже не выйдет у нас в центр Воронежа или Рязани в красной косоворотке, суконной поддевке, картузе набекрень и смазных сапогах. Ну не станет никто - когда солнце светит и душа поет - заводить «Сударушку» и плясать «Барыню». Проехали. Потому что русский народ - умер. Его - нет. Он - утонул. Его - убили. Все что осталось от русского народа - ансамбль «Березка» и хор Пятницкого. А в Германии народ есть.
И все что осталось в России от русской национальной культуры - коврики с лебедями. Искал Коляда долго, истоптал семь пар башмаков, а ничего хорошо, окромя этих ковриков не нашел. Вот и появился перед полным крушением русской цивилизации такой театр, знамя которого - коврик с лебедями. Но если «Березка» - поезд с пляшущими мертвецами, то театр Коляды - это материализованное отчаяние жертв кораблекрушения, когда все идет в работу, когда до кучи сгребается весь значимый сор, который так или иначе характеризует ушедший в небытие народ и забытое горько-счастливое время.
И вокруг этих ковриков построил Коляда свой театр. Вокруг последних теней и отголосков русской народной культуры. Еще раз скажу: не за этим гонялись, но другого просто вокруг не нашлось. И не у Коляды плохо со вкусом, а у народа. Да-да, у народа - плохо со вкусом.
Лучшее что осталось - коврики с лебедями. А еще - цветные репродукции из «Огонька». Вот и перечислил я вам все достижения нынешней народной культуры в России.
И поэтому все спектакли Коляды говорят только об одном: боль все сильнее, жизнь все страшнее, смерть все ближе. Это Шекспир и Уильямс, поставленные силами бомжей, продавцов фаст-фуда и завсегдатаями кабаков-гадюшников.
Для Коляды любой классический текст - это шесть соток неудобья в болоте. И подходят к этому неудобью режиссер и его актеры - в чистых сорочках - и начинают эту землю копать- разгребать - голыми руками. И докапываются до персонажей - до гамлетов и королей лиров. Они их немного чистят и моют - и на сцену. Чтобы все увидели, что у них вместо души и сердца - слежавшаяся шелуха от семечек. Чтобы все увидели, что и у нас всех, включая Егошину и Давыдову, вместо души - слежавшаяся шелуха от семечек. Но жить надо. И в заключение колядинцы быстро засыпают рвы, сажают цветочки и вешают коврики. Спектакль готов.
Все больше чертей вокруг, все трагичнее мир, все гуще трупный запах в спектаклях Коляды, но узнавать себя и свою страну никто здесь решительно не хочет. «Здесь бьют беременных по животу, а рожениц волокут в больницу за ногу», - пишет Ольга Егошина. Блин! Это вас, вас, вас, Ольга, бьют по животу - а вы не замечаете, это вас, Ольга, волокут в больницу за ногу - а вы и не чувствуете… Жаль.
А мы сами - Россия, я, ты - мы, думаете, не коврики с лебедями? Мы, думаете, лучше? Мы, думаете, не проспали сами себя? Гламур и глянец - разве не коврики? Шилов, Церетели, Глазунов и Михалков, которыми забита Москва - разве не хуже во сто крат ковриков? И разве эти коврики с точностью до 33-го знака после запятой не описывают наши вкусы и чувства? Не надо думать о себе лучше, чем мы есть на самом деле. Лично я именно эту мысль всегда вычитываю из спектаклей Коляды. И еще одну: мы не то что бы хуже, подлее, пошлее тех, кто был раньше, но мы точно мельче, безвольнее, слабее, малосольнее и малахольнее. Ведь та же грязь «Ревизора» в постановке Коляды - это грязь не внешняя, а внутренняя, это замусоренность души, заплеванность сознания, заблеванность чувств.
Коляда сам давно превратился в кошку. В том смысле, что его интересуют только голые люди на голой земле, пытающиеся выжить. Свести концы с концами, добыть корм, заслужить ласку, получить любовь. Это люди бедные, даже нищие, но гуляющие сами по себе, а значит - независимые. До поры до времени.
«Мысль, вкус, тщательность отделки никогда не были сильной стороной этого режиссера и этого театра», - все еще пишет Ольга Егошина. Да не этим занимается Коляда! Да не в этом его сила, суть его работы. «Образы героев Уильямса в постановке Коляды-театра кажутся нарисованными шваброй», - по-прежнему пишет Егошина. Да, Коляда действительно работает шваброй. Но это не безвкусие - а прием, способ высказывания. Способ донести чувство боли в момент, когда пуля входит в висок. Работа в ситуации, которую обычно описывают так: «хоть святых выноси». И этот момент «выноса святых», изъятия сакрального мистического компонента, одного из главных составляющих русской народной культуры, вполне адекватно и передает Коляда своей эстетикой ковриков, вещевого/блошиного рынка-барахолки и забегаловки.
Так, как работает Коляда, в такой эстетике не работает ни один театр на постсоветском пространстве. «Живое дерево народных театральных ремесел» благополучно доцветает на улице Тургенева в Екатеринбурге. Другого такого никогда больше не будет. Это надо видеть и ценить. Это надо награждать.
Поэтому прямо сейчас я вручаю Николаю Коляде три золотые маски. А сколько вручит жюри - узнаем через четыре часа.
Фото с сайта "Коляда-театра". Теннесси Уильямс "Трамвай Желание"