Поездка в аэропорт. Глобалистская трагедия в одном действии
Раннее утро. Улица. Степан останавливает машину.
Степан. В Шереметьево. Только быстро, горю!
Водитель. Кар турам вуа ля?
Степан. В Шер! Аэропорт!
Водитель. Мир кар турам нихт парле?
Степан. Блядь! Русским же языком говорю: а-э-ро-порт Ше-ре-меть-е-во! По Ленинградке! Туда (показывает рукой).
Водитель. Тирукт. Турам бар парле нихт.
Степан в сердцах захлопывает дверцу, пинает машину ногой. Тут же рядом тормозит другая машина.
Степан. Шереметьево! Аэ-ро-порт! (машет руками, изображая птицу).
Водитель. Кетч ин ноу тур меркаверт!
Степан. Еб… тв… м… Шереметьево!
Водитель. Тирукт? Хабен николяф! (уезжает)
Останавливается очередная машина.
Степан. Э-э… Э-э… Тирам э-э… турукт э-э… Шеримети.
Водитель. Сорияк.
Степан. Э-э… Кутмунду йес!
Степан садится в машину, машина уезжает. По дороге Степан с ужасающим акцентом и большими паузами, подбирая слова, говорит с водителем. Сразу чувствуется, что и тот и другой говорят не на родном языке.
Вдалеке показывается очень красивый пригорок с березками и вербами. Степан и водитель переглядываются. Машина останавливается. Оба бросаются к деревцам.
Степан гладит и целует березки, нежно прикасается и нюхает ромашки, колокольчики, васильки, а водитель стоит на коленях и плачет перед вербой, каштаном, калиной, барвинками, рутой, мальвой, любистками.
Оба вновь садятся в машину и, вытирая слезы, с трудом начинают говорить на иностранном языке. И уже в аэропорту, выходя, Степан, понизив голос, еле слышно спрашивает у водителя…
Степан. А вы, случайно, не…
Водитель. Да! Да!
Степан направляется к залу прилетов аэропорта. Над зданием гигантская вывеска -
TUΏRUΪCT SHҖEIΪREΫIMETζI