Как ливийцы нас уму-разуму учили
Приезжаю я, значит, в аэропорт одного большого-пребольшого западноевропейского города. Лететь собираюсь домой, в Тель-Авив. Мороз, время новогоднее. В аэропорту творится балаган, хоть с поправкой на Европу, а всё же "юн бордель тоталь".
Какие-то рейсы отменяются, какие-то задерживаются. Наш рейс, натурально, тоже ни тпру ни ну. Регистрацию давно прошли... по дюти-фрям походили... вдруг сообщают, что наша посадка будет у другой стойки, в соседнем зале.
Чешем в другой зал, к стойке номер такой-то. А над стойкой - два табло. На одном данные нашего рейса, а на второй - ага: рейс на Триполи, Ливия.
Вот тебе и здрасьте! никогда не приходилось заниматься авиаперелетами вот так, вот о бок с заклятыми друзьями. Однако - "в зале ни смешочков, ни вою" © , всем надо просто поскорее улететь отсюда согласно купленных билетов... все достаточно смирно продолжают жить в предлагаемых обстоятельствах.
Торопиться некуда: посадка пока не объявлена ни нам, ни им. Я сажусь на скамейку как раз между двумя группами и наблюдаю.... сравниваю.
Израильтяне выглядят... обычно-привычно. Одеты более затрапезно и небрежно, чем ливийцы. Вразнобой одеты. Переговариваются между собой мало и тихо, почти шепотом. Mужчины и женщины роятся вперемежку. Ливийские пассажиры одеты более солидно, парадно как-то... есть даже кожаные пальто... а может, это кожзаменитель, а не приглядываюсь. Главное - структура роя резко отличается: стоят и переговариваются между собой (довольно громко) одни мужики. Женщины и дети сидят отдельно... и молчат, как в рот воды набрали. Среди них - лишь один мужик, в инвалидном кресле, явно ненормальный. Одна из женщин время от времени вытирает ему слюни.
Судя по тем обрывкам арабской речи, которые я улавливаю с "ливийской" стороны, они ждут посадки уже давно. И очень расстроены, естественно. Отчетливо различаю арабские бранные слова и слово "халас", что означает "хорош, хватит". Кстати, они произносят его с ударением на втором слоге. А не на первом, как принято в ивритском уличном слэнге (состоящем примерно наполовину из арабских разговорных оборотов речи).
Но в целом, если не очень присматриваться, со стороны глядя - между двумя "публиками" разницы особой нет. Да и с чего бы ей быть.
Спустя какое-то время объявляют посадку на наш рейс. Мы начинаем образозывать живую очередь к турникету.
И вдруг ливийцы преображаются. После очень быстрого и эмоционального обмена непонятными фразами между собой, несколько ливийских мужиков оттесняют израильтян от турникета и стоящих за ним аэропортовских регистраторов и начинают энергично объясняться с последними на местном наречии. Израильтяне не оказывают ни малейшего сопротивления и стоят молча, ну чисто овцы. Ливийцы же говорят громко и с сильным арабским акцентом, так что я прекрасно понимаю, о чем они толкуют.
Суть в том, что по расписанию их рейс должен быть отправлен на 15 мнут раньше, чем наш. И по этой причине - так полагают ливийцы - их рейс должен отправиться раньше нашего, хотя расписание давным-давно осталось в прошлом.
Аэродронмые мусью и мадмазели пытаются объяснить ливийским камрадам, что погода в Триполи и в Тель-Авиве разная... самолеты разные... летчики разные... даже заправщики - и те разные. И вообще, что такова аэродромная се ля ви. И что их, таких родных и дорогих, тоже вот-вот отправят по назначению.
Ни хрена не помогает, естественно. Мужики в кожаных польтах продолжают плотно блокировать турникет. Но как они преобразились! Лица превратились в морды, рты - в орущие глотки, глаза налились кровью. Один из ливийцев, самый высокий и кожаный, гнёт свою линию: мы первые по очереди, и нас должны отправить первыми. Не оборачиваясь, он дает отмашку рукой и сам начинает орать-скандировать:
- ТРИ-ПО-ЛИ! ТРИ-ПО-ЛИ! ТРИ-ПО-ЛИ!
Мгновенно (именно мгновенно!) вся остальная толпа пассажиров (мужиков) подхватывает боевой клич. Самый кожаный чуток поворачивает голову назад, делает легкое такое движение плечом, и г голосам мужиков немедленно присоединяются сидящие дамы. Вотуже все ливийцы, включая детей и смотрящего в пол инвалида, кричат нереально слаженно:
- ТРИ-ПО-ЛИ! ТРИ-ПО-ЛИ! ТРИ-ПО-ЛИ!
Израильтяне по-прежнему не оказывают ни малейшего сопротивления и стоят молча, многие разинули рты. Две-три израильские девицы вперились ...э... пардон за графоманский оборот... влажными взлядами в "самого кожаного".
Аэродромщики разговаривают с кем-то по мобильной связи... наконец, делают какие-то умиротворяющие жесты руками - мол, ладно-ладно. Скандирование резко прекращается, только инвалид в кресле, упершись взглядом в пол, продолжает сипеть "ТРИ-ПО-ЛИ"... к нему подскакивает пожилая ливийка, берет его за руку, он умолкает.
К турникету с нашей стороны бодрым шагом привлижается некий Старший Аэродромщик, импозантный господин а-ля Шон Коннери с седыми висками. Бесцеремонно раздвигая плечом по-прежнему молчащих израильтян, он приближается к Самому Кожаному Ливийцу, энергично жмет ему руку и даже слегка приобнимает. Продолжая приобнимать его, он говорит ему нечто быстро-быстро и - уводит его 9и всю толпу ливийцев) куда-то в другой конец зала. Израильтяне подходят, наконец, к турникету, тихонько переговариваясь между собой не иврите. Две-три девицы провожают Самого Кожаного долгим взглядом.
Подтягиваюсь к живой очереди и я, бормоча себе под нос:
- И пошли они, солнцем палимы, повторяя "Суди его Бог"...
Стоящая впереди меня дама примерно моих лет оборачивается и спрашивает: "Зэ Пушкин, нахон?" ("Это Пушкин, верно?")
Я отвечаю "Ло бидьюк. Зэ Нэкрасов..." ("Не совсем. Это Некрасов...")