Реформа сербского языка Вука С. Караджича и её политические последствия (продолжение)
Начало статьи: http://statin.livejournal.com/76629.html
ЯЗЫКОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ВУКА КАРАДЖИЧА
Все сказанное выше говорит в пользу того, что оргинальность реформы Караджича на самом деле - обычный миф. Как подметил автор работы „Восстание Вука Караджича“, „когда мы говорим о нашем народноя зыке, почти всегда отталкиваемся от неверного факта, от мифа о том, что языковую реформу начал и первым сформулировал Вук Караджич (реформа Караджича проводилась в период 1814 - 1847гг.). Однако ее осуществили другие до него, более или менее последовательно и решительно, так как Вук Караджич не упал с небес, а пришел после многих (несмотря на то, что их успехи были частичные и ничего не значащие), взяв идею, которая существовала, придав ей неожиданный размах и общественно-политическое значение, он превратил ее в определяющую мысль и реальную силу эпохи, в зависимости от интенсивности роста сил и исторической роли народа“.[31] На самом деле Вук Караджич главные идеи перенял у Савы Мркаля, которого также поддерживал Ерней Копитар. Мркаль свою мысль не закончил, и в конце, по причине давления представителей Сербской православной церкви из Австро-Венгрии, отказался от своей работы и серьезно заболел. Он умер в больничном отделении невропсихиатрии.
(Вук Караджич)
Караджич был психологически сильным и непримиримым „революционером“, который не обращал внимания на научно обоснованные аргументы. Таким образом, его объяснения, т.е. аргументы отказа от славянского языка, носили больше политический, нежели научный характер. Для Караджича славянский язык „искусственно сглажен, так как завершен; сжат, так как выделен; канонизирован, так как используется меньшинством, высшим классом“, как будто это меньшинство (или элита) не является частью народа. Однако работая над переводом Новог Завета на сербский язык, Караджич сам отступал от своей реформы по причине того, что в народном языке не находил большого количества понятий, выражающих дух Священного Писания. Он сам признался, что внес 49 славянских слов, 47 - старославянских и 84 слова, которые сам „выковал“. Неиспорченный народный язык беден, и язык перевода Нового Завета Вука Караджича не есть наш народный язык.[32] Именно в переводе Нового Завета Караджич отступил от идеи простонародного языка, применив средний вариант, то есть „средний слог“ или „средний стиль“, который отвергал во всех общественных спорах, и который ему предложил самый авторитетный словянский филолог Добровский, будучи судьей в споре с Видаковичем.
Караджич быстро работал и навязывал свои позиции. Всего за четыре года с момента издания первого сборника народных песен Вук Караджич почти полностью завершил подготовку к своему главному удару: он издал второй, дополненный, сборник народных песен; напечатал первую грамматику; вступил в открытую острую полемику с самым популярным в то время романистом, писавшем на славяносербском языке, Милованом Видаковичем; быстро решил все оставшиеся вопросы азбуки, чтобы затем в сотрудничестве с Копитаром, которого обоснованно можно назвать соавтором, завершил Сербский словарь (Српски рjечник). Интересным остается факт, что так и не была услышана просьба Лукияна Мушицкого хотя бы в названии работы поместить „србски“, чтобы сохранился этимологический след исконного названия нации, которой принадлежит Словарь.[33] Затем, в 1827 году, был опубликован и „Первый сербский букварь“ Вука Караджича, хотя, как потом намного позже выяснится, это все-таки был не первый букварь у сербов.[34]
Но по праву можно сказать, что в Словаре 1818-го года издания „сформулирована языковая и орфографическая революция Вука Караджича“. Кроме первой цели - разрушения царящего в литературе порядка - это обозначало и разрыв с языковой и литературной традицией сербского народа. Копитар многое из этой области сделал для Караджича и с помощью Караджича. Так, он, прежде всего, навязал последователям Вука Караджича, а через них и народу, мнение о том, что Караджич придумал так называемое „золотое правило“ „пиши как говоришь“. Данная формула принадлежит Аделунгу (Johann Christoph Adelung), но ее великий немецкий филолог не применил в своем знаменитом словаре, так же, как ни в одном из языков великих культур фонетический принцип не смог заменить этимологический.[35]
Принцип „пиши как говоришь“ предусматривает, кроме прочего, в целом и тот факт, что не все носители слышат свой язык одинаково. Среди многочисленных примеров, показывающих другую сторону этого совершенного правила, в данном случае остановимся на одном и то - вкратце.Речь идет о больших сложностях, вызванных заменой буквы „ять“ (Ѣ). Кроме фатального «раскола в языке», на котором пишут сербы, так как графически также разделяются на «экавцев» и «ийекавцев», дословная замена «ять», согласно диалектным особенностям, помешала возможному процессу постепенного объединения наречий и людей, говорящих на одном языке одного и того же народа.[36]
ВУК КАРАДЖИЧ И СЕРБСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ
Традиционно с началом „сербской революции“ связывают два события первых лет, т.е. десятилетий XIX века: вооруженное восстание против османского правления, известное как восстание Карагеоргия, и борьба за новый литературный язык и орфографию, или так называемое восстание Караджича, т.е. „восстание Вука“.[37]
Сегодня нельзя быть строго ориентированным „за“ или „против“ Вука Караджича: можно быть одновременно и „за“ и „против“ него. Быть „за“ Караджича означало бы поддерживать переводчика народного духа и народных стремлений, защитника выразительных сил и волшебной красоты живого народного языка, человека окончательно реализовавшего замысел Савы Мркаля и многих других, выступавших за упрощение сербской орфографии, неустанного собирателя устного народного творчества и авторитетного свидетеля жизни и обычаев нашего народа „трех вероисповеданий“. С другой стороны, быть „против“ Караджича означает быть противником представителя романтизма и крайнего народовольца, считающего народом только „сербов в деревнях“, безопеляционного сторонника одного единственного наречия в качестве возможного сербского литературного языка, против того, кто не может в полной мере ощутить целостность народа и его языка, кто недостаточно образован и не обладает в достаточной степени скромностью и трезвостью в спорах не только о целостности сербской литературы и научного развития своего времени, но и всей величественной средневековой литературы и сербской литературы и культуры нового времени, существовавшей до него, т. е. против того, у кого нет чувства восприятия традиции, исторического продолжения и культурного своеобразия своего народа, адаптатора чужих мыслей и идей, недостаточно прозорливого и критичного.[38]
В случае, если наследие Караджича принимать за полное церковное и языковое наследие нашего народа, мы не можем его принять. Действительно, наследие Вука Караджича огромно и имеет исключительное значение в истории нашей литературы и культуры в целом, но следует строго различать, что это не церковное наследие. Также отметим, что наследие Караджича не тождественно с языковым наследием сербского народа: оно является частью или этапом второго из упомянутых понятий. Века отделяют эпоху Караджича от Св\того Саввы, отца сербской литературы, от эпохи святых Кирилла и Мефодия, отцов общеславянской, в том числе и сербской, письменности и культуры; вот уже и нас почти два века отделяют от эпохи Вука Караджича. Он не начинатель, а продолжатель, бесспорно гениальный, но только продолжатель.[39]
В. Караджич ни во что не ставил ценность в то время литературного „славяносербского“ языка, несмотря на то, что по объективным причинам этот язык не был ни мертвым и ни в полной мере искусственным, нежели стандартным языком образованных слоев сербского общества в Австро-Венгрии - „гражданским языком“, который был „чище самого церковного языка (Теодор Янкович Мириевски). Даже, если предположить, что язык, на котором „говорят сербы по селам“ является народным, то и язык, который также во время Караджича использовался „всеми просвещенными и духовными лицами в своем общении“, особенно в городах, тоже представляет собой народный язык.[40] Но Вук Караджич, будучи с одной стороны последовательным противником эволюции, а с другой - приверженцем и знаменоносцем или „командующим“ революции, идет намного дальше: он отвергает не только древний церковный славянский язык, который уже был в значительной степени ассимилирован с живым, разговорным сербским языком в форме „славяносербского“, но отвергает и сербский язык, пропитанный или обогащенный древним церковнославянским наследием. Другими словами, он не отвергает только митрополита Стратимировича, Доситея Обрадовича, Милована Видаковича, но и Гаврила Стефановича Венцловича, Лукияна Мушицкого, и даже частично самого Негоша, язык которого в Горном венце, не говоря уже о Луче микрокосма, никак нельзя принять за „чистый простонародный“ язык.
Ириней Булович открыто поддчеркивает то, что было известно, но никто не хотел говорить об этом: „Я думаю, что Вука Караджича, несмотря на его величие и вклад в нашу культуру, нельзя назвать продолжателем миссии Сербской православной церкви.“[41]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Принимая во внимание все сказанное выше, можно сделать заключение, что, несмотря на все бесчисленные положительные моменты, остается открытым вопрос, не остановила ли в определенном смысле реформа Вука Караджича и не повернула ли в другую сторону сербскую литературную мысль, напрочь отказавшись от языка и стиля „славянских писателей“. В их слоге, кажется, было больше условий для глубины, таинственности и чувственности, нежели это мог вобрать в себя рациональный язык В. Караджича.
Сербы все еще не превзошли реформу В.Караджича, и она продолжает разрушения так же, как и тогда, когда ее создали. Эта двойственность реформы Караджича: „за простой народ“ и против православия и России - все еще действует и сеет ядовитые плоды. Однако язык, не характерный для Караджича, сохранился в Сербской православной церкви, и, можно сказать, что именно церковь, защищая язык и письменность, стояла на линии обороны традиций и защиты своего народа. Она отстояла святой богослужебный язык Божьих книг, и, таким образом, а также с помощью других мер, предпринятых в будущем, сохранила таинство религии, таинство познания Бога.
Появление Вука Караджича не было случайно, а явилось продуктом деятельности австрийской тайной политики и дипломатии с расчетом на то, что Караджич будет тем человеком, которому удастся в языковом плане отдалить сербов от русских, и таким образом присоединить сербов к австрийским славянам, чтобы потом они отвернулись от русских, вероятно, по причине принятия унии или римо-католицизма, отвергнув тем самым свои многовековые православные корни и традиции. Поэтому не удивительно, что подобные или аналогичные намерения и сегодня, практически совсем открыто проявляются в политике некоторых западных стран по отношению к Сербии и ее европейской (или даже евро-атлантической) интеграции.
С другой стороны, появление Евразийского союза и желание народов освободиться от оков евро-атлантических объединений вновь открывают и вопрос языка и культуры. К сожалению, в Москве этого не понимают, и не наблюдается адекватной реакции на языковую и культурную политику на территории бывшей Югославии в целом.
Во времена, когда сербы опасались потерять свою идентичность, особенно религиозную и национальную, они сближались с Россией. Когда же Россия была слаба, а влияние западных центров сил в Европе росло, сербам навязывались реформы, цель которых изначально заключалась в отдаление Сербии от России. Согласно научным исследованиям, реформа сербского языка, которую провел Вук Караджич при поддержке Австро-Венгрии в лице Ернея Копитара с целью, можно уверенно сказать, переориентации сербской идентичности и формирования у сербов австрославянской идеологии, а также условий для их обращения в католицизм, стала причиной как для последовавшей деструкции сербского языка с точки зрения невозможности развития языковой культуры более высокого уровня, так и для языковой дезинтеграции с немалыми последствиями и на политическом поприще.
Зоран Милошевич / Александрa Мирович
Институт политических исследований
Белград, Сербия
[1] Подробнее об изменении названия сербского языка и идеалогизации филологии как способе трансформации идентификации см.: Милосављевић П. Идентитет и преименовања српског језика // Србија: Политички и институционални изазови (Сборник статей под ред. Суботић М., Ђурић Ж.) Београд: Институт за политичке студије, 2008; Суботић М. Политичка мисо србистике. Београд: Институт за политичке студије 2010; Суботић М. Однос филологије и идеологије код Срба // Политичка ревија. № 1(8), 2009. С. 67-88.
[2] Селимовић М. За и против Вука. Исследование. Подгорица: Октоих, 2007. С. 5.
[3] Там же. С. 86.
[4] Кулаковски П. Вук Караџић његов рад и значај. Београд: Просвета, 1987. С. 10.
[5] Стојановић Љ. Живот и рад Вука Стефаовића Караџића.Београд: БИГЗ, 1987. С. 723.
[6] См.: Maринкoвић М. Српски jeзик у Oсмaнскoм цaрству : примeр чeтвoрojeзичнoг уџбeникa зa учeњe стрaних jeзикa из библиoтeкe султaнaMaхмудaI"// Слaвистикa, т. XIV. Бeoгрaд, 2010. С. 280 - 298.
[7] Согласно Павлу Йосипу Шафарику, который, разумеется, не был сербом, и его исследованию Словенски народопис, в 40-ые гг. XVIII в. Хорватов было всего 810.000, сербов - 5.240.000, из них - 1.864.000 римско-католического вероисповедания и 550.000 исламского. Подробнее: Милошевић З. Црква и политика. Београд: Институт за политичке студије, 2002. С. 94. Сам Ерней Копитар только носителей «чаковского» диалекта относил к хорватам (810.000 человек). См: Rajhman J. Kopitarjev avstroslavizam v luči njegovega katolicizma., Maribor: Znamenje, 1977.
[8] Gross М. Počeci moderne Hrvatske. Zagreb, 1985. С. 383.
[9] Ведущие боснийские лингвисты и филологи отрицают то, что сербский, хорватский и боснийский - различные языки. Однако политика их мнение не принимает во внимание. См: Riđanović М . Riđanović o jeziku i još nekim stvarima iz Tamnog Vilajeta. Sarajevo, 2013. С. 16.
[10] Стојановић Љ. Живот и рад Вука Стефановића Караџића. Београд: БИГЗ, 1987. С. 723.
[11] Младеновић А. Славеносрпски јези // Студије и чланци. Нови Сад: Књижевна заједница Новог Сада/Дечје новине, 1989. С. 9.
[12] Бојић М. Вукова језичка реформа и Црква // Језик цркве, Пети симпосион дипломираних теолога (поводом 200-годишњице Вуковог рођења). Београд: Богословски факултет, 1987. С. 69-70.
[13] Следует отметить, что Копитар негативно оценивал призывы к объединению сербскохорватского языка, которое проповедывал Людевит Гай. Он считал, что все словянские племена должны развивать литературу на своих языках и наречиях. Тем самым он ясно дал понять, что выступает против их политического единения, так как хорваты - римо-католики, а сербы - православные. См.: Кулаковски П. Вук Караџић и његов рад и значај. С. 49.
[14] Бојић М. Вукова језичка реформа и Црква“. С. 71.
[15] Поповић М. Вук Стеф. Караџић 1787-1864.Београд: Нолит, 1987. С. 278.
[16] Копитар давно уговаривал упомянутых журналистов начать издавать журнал „на чисто сербском языке“ и саветовал приступить к составлению сербской граматики. Но ни Давидович, ни Фушич не знали этот язык; народный язык они называли „языком пасхухов и свинопасов“ и свой журнал издавали на славяносербском языке, который в то время был языком сербской литературы. См.: Кулаковски П. Вук Караџић и његов рад и значај. С. 46.
[17] Цит. по: Стојковић Ж. Караџићев устанак // Језик цркве. Пети симпосион дипломираних теолога (поводом 200-годишњице Вуковог рођења). Београд: Богословски факултет, 1987. С. 57.
[18] О влиянии и причинах принятия так называемых идей Штросмайера-Ягича, австро-хорватских идей о югославской общности в среде сербской интеллигенции и вообще сербской общественной и политической элиты во время Первой мировой войны и последующего монархического межвоенного периода мы писали в другой работе. Подробнее об этом см.: Мировић А., Милошевић З. // Склоност Срба ка прихватању супра и транснационалних идентитетских категорија: Југословенство и 'евроунијство' // Српско питање на Балкану (Зборник радова са истоименог научног скупа са међународним учешћем) под ред. Суботић М. Београд: Институт за политичке студије, 2013. С. 389-418.
[19] Миодраг Поповић, Вук Стеф. Караџић 1787-1864, op. cit., стр. 179.
[20] Там же. С. 279-280.
[21] Бојић М. Вукова језичка реформа и Црква, С. 73. На следующей странице цитируемого исследования автор ведет речь о том, что Вук Караджич стал членом многих научных обществ и академий благодаря Ернею Копитару и масонам, включая и русских, которые ему помогли в получении различных почетных званий, а все для того, чтобы он „достиг равновесия со своими противниками“, образованными, в отличии от него, людьми.
[22] Скерлић Ј. Историја нове српске књижевности. Београд: Просвета, 1967. С. 244.
[23] Селимовић М. За и против Вука. С. 16.
[24] Бојић М. Вукова језичка реформа и Црква. С. 66.
[25] Меша Селимовић, За и против Вука, стр. 16.
[26] Там же. С. 58.
[27] См.: там же. С. 53.
[28] См.: там же. С. 62.
[29] Цит. по: Селимовић М. За и против Вука. С. 64.
[30] См.:Таж же. С. 70.
[31] Стојковић Ж. Караџићев устана. С. 7.
[32] Меша Селимовић, За и против Вука, стр. 92.
[33] Стојковић Ж. Караџићев устанак. С. 47.
[34] Первый сербский букварь, напечатанный еще в 1597 г. в Венеции, в своем первом издании занял только две страницы (время, когда реализация такого языкового средства представляла собой свидетельство исключительного прогресса, даже принимая во внимание возможности намного более развитых европейских стран) и отражал фонетических принцип орфографии (первый в Европе), а составителем данного букваря был один из монахов монастыря Дечани - инок Сава Дечанский. Однако почти до XIX в. об этой книге вообще ничего не было известно. Более подробно см.: Тодоровић Т. Скида се вео тајне са 'Првог српског буквара' // Политика, 31.05.2011 http://www.politika.rs/rubrike/Drustvo/Skida-se-veo-tajne-sa-Prvog-srpskog-bukvara.lt.html (09.06.2014).
[35] Стојковић Ж. Караџићев устанак. С. 50.
[36] См.: Там же. С. 51.
[37] Там же. С. 45.
[38] См.: там же. С. 57.
[39] Буловић И. Вук и Црква // Језик цркве. Пети симпосион дипломираних теолога (поводом 200-годишњице Вуковог рођења). Београд: Богословски факултет, 1987. С. 53.
[40] См.: там же. С. 54.
[41] Там же. С. 56.
Источник: https://zapadrus.su/slavm/ispubsm/1120-reforma-serbskogo-yazyka-vuka-s-karadzhicha-i-ejo-politicheskie-posledstviya.html
ЯЗЫКОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ВУКА КАРАДЖИЧА
Все сказанное выше говорит в пользу того, что оргинальность реформы Караджича на самом деле - обычный миф. Как подметил автор работы „Восстание Вука Караджича“, „когда мы говорим о нашем народноя зыке, почти всегда отталкиваемся от неверного факта, от мифа о том, что языковую реформу начал и первым сформулировал Вук Караджич (реформа Караджича проводилась в период 1814 - 1847гг.). Однако ее осуществили другие до него, более или менее последовательно и решительно, так как Вук Караджич не упал с небес, а пришел после многих (несмотря на то, что их успехи были частичные и ничего не значащие), взяв идею, которая существовала, придав ей неожиданный размах и общественно-политическое значение, он превратил ее в определяющую мысль и реальную силу эпохи, в зависимости от интенсивности роста сил и исторической роли народа“.[31] На самом деле Вук Караджич главные идеи перенял у Савы Мркаля, которого также поддерживал Ерней Копитар. Мркаль свою мысль не закончил, и в конце, по причине давления представителей Сербской православной церкви из Австро-Венгрии, отказался от своей работы и серьезно заболел. Он умер в больничном отделении невропсихиатрии.
(Вук Караджич)
Караджич был психологически сильным и непримиримым „революционером“, который не обращал внимания на научно обоснованные аргументы. Таким образом, его объяснения, т.е. аргументы отказа от славянского языка, носили больше политический, нежели научный характер. Для Караджича славянский язык „искусственно сглажен, так как завершен; сжат, так как выделен; канонизирован, так как используется меньшинством, высшим классом“, как будто это меньшинство (или элита) не является частью народа. Однако работая над переводом Новог Завета на сербский язык, Караджич сам отступал от своей реформы по причине того, что в народном языке не находил большого количества понятий, выражающих дух Священного Писания. Он сам признался, что внес 49 славянских слов, 47 - старославянских и 84 слова, которые сам „выковал“. Неиспорченный народный язык беден, и язык перевода Нового Завета Вука Караджича не есть наш народный язык.[32] Именно в переводе Нового Завета Караджич отступил от идеи простонародного языка, применив средний вариант, то есть „средний слог“ или „средний стиль“, который отвергал во всех общественных спорах, и который ему предложил самый авторитетный словянский филолог Добровский, будучи судьей в споре с Видаковичем.
Караджич быстро работал и навязывал свои позиции. Всего за четыре года с момента издания первого сборника народных песен Вук Караджич почти полностью завершил подготовку к своему главному удару: он издал второй, дополненный, сборник народных песен; напечатал первую грамматику; вступил в открытую острую полемику с самым популярным в то время романистом, писавшем на славяносербском языке, Милованом Видаковичем; быстро решил все оставшиеся вопросы азбуки, чтобы затем в сотрудничестве с Копитаром, которого обоснованно можно назвать соавтором, завершил Сербский словарь (Српски рjечник). Интересным остается факт, что так и не была услышана просьба Лукияна Мушицкого хотя бы в названии работы поместить „србски“, чтобы сохранился этимологический след исконного названия нации, которой принадлежит Словарь.[33] Затем, в 1827 году, был опубликован и „Первый сербский букварь“ Вука Караджича, хотя, как потом намного позже выяснится, это все-таки был не первый букварь у сербов.[34]
Но по праву можно сказать, что в Словаре 1818-го года издания „сформулирована языковая и орфографическая революция Вука Караджича“. Кроме первой цели - разрушения царящего в литературе порядка - это обозначало и разрыв с языковой и литературной традицией сербского народа. Копитар многое из этой области сделал для Караджича и с помощью Караджича. Так, он, прежде всего, навязал последователям Вука Караджича, а через них и народу, мнение о том, что Караджич придумал так называемое „золотое правило“ „пиши как говоришь“. Данная формула принадлежит Аделунгу (Johann Christoph Adelung), но ее великий немецкий филолог не применил в своем знаменитом словаре, так же, как ни в одном из языков великих культур фонетический принцип не смог заменить этимологический.[35]
Принцип „пиши как говоришь“ предусматривает, кроме прочего, в целом и тот факт, что не все носители слышат свой язык одинаково. Среди многочисленных примеров, показывающих другую сторону этого совершенного правила, в данном случае остановимся на одном и то - вкратце.Речь идет о больших сложностях, вызванных заменой буквы „ять“ (Ѣ). Кроме фатального «раскола в языке», на котором пишут сербы, так как графически также разделяются на «экавцев» и «ийекавцев», дословная замена «ять», согласно диалектным особенностям, помешала возможному процессу постепенного объединения наречий и людей, говорящих на одном языке одного и того же народа.[36]
ВУК КАРАДЖИЧ И СЕРБСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ
Традиционно с началом „сербской революции“ связывают два события первых лет, т.е. десятилетий XIX века: вооруженное восстание против османского правления, известное как восстание Карагеоргия, и борьба за новый литературный язык и орфографию, или так называемое восстание Караджича, т.е. „восстание Вука“.[37]
Сегодня нельзя быть строго ориентированным „за“ или „против“ Вука Караджича: можно быть одновременно и „за“ и „против“ него. Быть „за“ Караджича означало бы поддерживать переводчика народного духа и народных стремлений, защитника выразительных сил и волшебной красоты живого народного языка, человека окончательно реализовавшего замысел Савы Мркаля и многих других, выступавших за упрощение сербской орфографии, неустанного собирателя устного народного творчества и авторитетного свидетеля жизни и обычаев нашего народа „трех вероисповеданий“. С другой стороны, быть „против“ Караджича означает быть противником представителя романтизма и крайнего народовольца, считающего народом только „сербов в деревнях“, безопеляционного сторонника одного единственного наречия в качестве возможного сербского литературного языка, против того, кто не может в полной мере ощутить целостность народа и его языка, кто недостаточно образован и не обладает в достаточной степени скромностью и трезвостью в спорах не только о целостности сербской литературы и научного развития своего времени, но и всей величественной средневековой литературы и сербской литературы и культуры нового времени, существовавшей до него, т. е. против того, у кого нет чувства восприятия традиции, исторического продолжения и культурного своеобразия своего народа, адаптатора чужих мыслей и идей, недостаточно прозорливого и критичного.[38]
В случае, если наследие Караджича принимать за полное церковное и языковое наследие нашего народа, мы не можем его принять. Действительно, наследие Вука Караджича огромно и имеет исключительное значение в истории нашей литературы и культуры в целом, но следует строго различать, что это не церковное наследие. Также отметим, что наследие Караджича не тождественно с языковым наследием сербского народа: оно является частью или этапом второго из упомянутых понятий. Века отделяют эпоху Караджича от Св\того Саввы, отца сербской литературы, от эпохи святых Кирилла и Мефодия, отцов общеславянской, в том числе и сербской, письменности и культуры; вот уже и нас почти два века отделяют от эпохи Вука Караджича. Он не начинатель, а продолжатель, бесспорно гениальный, но только продолжатель.[39]
В. Караджич ни во что не ставил ценность в то время литературного „славяносербского“ языка, несмотря на то, что по объективным причинам этот язык не был ни мертвым и ни в полной мере искусственным, нежели стандартным языком образованных слоев сербского общества в Австро-Венгрии - „гражданским языком“, который был „чище самого церковного языка (Теодор Янкович Мириевски). Даже, если предположить, что язык, на котором „говорят сербы по селам“ является народным, то и язык, который также во время Караджича использовался „всеми просвещенными и духовными лицами в своем общении“, особенно в городах, тоже представляет собой народный язык.[40] Но Вук Караджич, будучи с одной стороны последовательным противником эволюции, а с другой - приверженцем и знаменоносцем или „командующим“ революции, идет намного дальше: он отвергает не только древний церковный славянский язык, который уже был в значительной степени ассимилирован с живым, разговорным сербским языком в форме „славяносербского“, но отвергает и сербский язык, пропитанный или обогащенный древним церковнославянским наследием. Другими словами, он не отвергает только митрополита Стратимировича, Доситея Обрадовича, Милована Видаковича, но и Гаврила Стефановича Венцловича, Лукияна Мушицкого, и даже частично самого Негоша, язык которого в Горном венце, не говоря уже о Луче микрокосма, никак нельзя принять за „чистый простонародный“ язык.
Ириней Булович открыто поддчеркивает то, что было известно, но никто не хотел говорить об этом: „Я думаю, что Вука Караджича, несмотря на его величие и вклад в нашу культуру, нельзя назвать продолжателем миссии Сербской православной церкви.“[41]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Принимая во внимание все сказанное выше, можно сделать заключение, что, несмотря на все бесчисленные положительные моменты, остается открытым вопрос, не остановила ли в определенном смысле реформа Вука Караджича и не повернула ли в другую сторону сербскую литературную мысль, напрочь отказавшись от языка и стиля „славянских писателей“. В их слоге, кажется, было больше условий для глубины, таинственности и чувственности, нежели это мог вобрать в себя рациональный язык В. Караджича.
Сербы все еще не превзошли реформу В.Караджича, и она продолжает разрушения так же, как и тогда, когда ее создали. Эта двойственность реформы Караджича: „за простой народ“ и против православия и России - все еще действует и сеет ядовитые плоды. Однако язык, не характерный для Караджича, сохранился в Сербской православной церкви, и, можно сказать, что именно церковь, защищая язык и письменность, стояла на линии обороны традиций и защиты своего народа. Она отстояла святой богослужебный язык Божьих книг, и, таким образом, а также с помощью других мер, предпринятых в будущем, сохранила таинство религии, таинство познания Бога.
Появление Вука Караджича не было случайно, а явилось продуктом деятельности австрийской тайной политики и дипломатии с расчетом на то, что Караджич будет тем человеком, которому удастся в языковом плане отдалить сербов от русских, и таким образом присоединить сербов к австрийским славянам, чтобы потом они отвернулись от русских, вероятно, по причине принятия унии или римо-католицизма, отвергнув тем самым свои многовековые православные корни и традиции. Поэтому не удивительно, что подобные или аналогичные намерения и сегодня, практически совсем открыто проявляются в политике некоторых западных стран по отношению к Сербии и ее европейской (или даже евро-атлантической) интеграции.
С другой стороны, появление Евразийского союза и желание народов освободиться от оков евро-атлантических объединений вновь открывают и вопрос языка и культуры. К сожалению, в Москве этого не понимают, и не наблюдается адекватной реакции на языковую и культурную политику на территории бывшей Югославии в целом.
Во времена, когда сербы опасались потерять свою идентичность, особенно религиозную и национальную, они сближались с Россией. Когда же Россия была слаба, а влияние западных центров сил в Европе росло, сербам навязывались реформы, цель которых изначально заключалась в отдаление Сербии от России. Согласно научным исследованиям, реформа сербского языка, которую провел Вук Караджич при поддержке Австро-Венгрии в лице Ернея Копитара с целью, можно уверенно сказать, переориентации сербской идентичности и формирования у сербов австрославянской идеологии, а также условий для их обращения в католицизм, стала причиной как для последовавшей деструкции сербского языка с точки зрения невозможности развития языковой культуры более высокого уровня, так и для языковой дезинтеграции с немалыми последствиями и на политическом поприще.
Зоран Милошевич / Александрa Мирович
Институт политических исследований
Белград, Сербия
[1] Подробнее об изменении названия сербского языка и идеалогизации филологии как способе трансформации идентификации см.: Милосављевић П. Идентитет и преименовања српског језика // Србија: Политички и институционални изазови (Сборник статей под ред. Суботић М., Ђурић Ж.) Београд: Институт за политичке студије, 2008; Суботић М. Политичка мисо србистике. Београд: Институт за политичке студије 2010; Суботић М. Однос филологије и идеологије код Срба // Политичка ревија. № 1(8), 2009. С. 67-88.
[2] Селимовић М. За и против Вука. Исследование. Подгорица: Октоих, 2007. С. 5.
[3] Там же. С. 86.
[4] Кулаковски П. Вук Караџић његов рад и значај. Београд: Просвета, 1987. С. 10.
[5] Стојановић Љ. Живот и рад Вука Стефаовића Караџића.Београд: БИГЗ, 1987. С. 723.
[6] См.: Maринкoвић М. Српски jeзик у Oсмaнскoм цaрству : примeр чeтвoрojeзичнoг уџбeникa зa учeњe стрaних jeзикa из библиoтeкe султaнaMaхмудaI"// Слaвистикa, т. XIV. Бeoгрaд, 2010. С. 280 - 298.
[7] Согласно Павлу Йосипу Шафарику, который, разумеется, не был сербом, и его исследованию Словенски народопис, в 40-ые гг. XVIII в. Хорватов было всего 810.000, сербов - 5.240.000, из них - 1.864.000 римско-католического вероисповедания и 550.000 исламского. Подробнее: Милошевић З. Црква и политика. Београд: Институт за политичке студије, 2002. С. 94. Сам Ерней Копитар только носителей «чаковского» диалекта относил к хорватам (810.000 человек). См: Rajhman J. Kopitarjev avstroslavizam v luči njegovega katolicizma., Maribor: Znamenje, 1977.
[8] Gross М. Počeci moderne Hrvatske. Zagreb, 1985. С. 383.
[9] Ведущие боснийские лингвисты и филологи отрицают то, что сербский, хорватский и боснийский - различные языки. Однако политика их мнение не принимает во внимание. См: Riđanović М . Riđanović o jeziku i još nekim stvarima iz Tamnog Vilajeta. Sarajevo, 2013. С. 16.
[10] Стојановић Љ. Живот и рад Вука Стефановића Караџића. Београд: БИГЗ, 1987. С. 723.
[11] Младеновић А. Славеносрпски јези // Студије и чланци. Нови Сад: Књижевна заједница Новог Сада/Дечје новине, 1989. С. 9.
[12] Бојић М. Вукова језичка реформа и Црква // Језик цркве, Пети симпосион дипломираних теолога (поводом 200-годишњице Вуковог рођења). Београд: Богословски факултет, 1987. С. 69-70.
[13] Следует отметить, что Копитар негативно оценивал призывы к объединению сербскохорватского языка, которое проповедывал Людевит Гай. Он считал, что все словянские племена должны развивать литературу на своих языках и наречиях. Тем самым он ясно дал понять, что выступает против их политического единения, так как хорваты - римо-католики, а сербы - православные. См.: Кулаковски П. Вук Караџић и његов рад и значај. С. 49.
[14] Бојић М. Вукова језичка реформа и Црква“. С. 71.
[15] Поповић М. Вук Стеф. Караџић 1787-1864.Београд: Нолит, 1987. С. 278.
[16] Копитар давно уговаривал упомянутых журналистов начать издавать журнал „на чисто сербском языке“ и саветовал приступить к составлению сербской граматики. Но ни Давидович, ни Фушич не знали этот язык; народный язык они называли „языком пасхухов и свинопасов“ и свой журнал издавали на славяносербском языке, который в то время был языком сербской литературы. См.: Кулаковски П. Вук Караџић и његов рад и значај. С. 46.
[17] Цит. по: Стојковић Ж. Караџићев устанак // Језик цркве. Пети симпосион дипломираних теолога (поводом 200-годишњице Вуковог рођења). Београд: Богословски факултет, 1987. С. 57.
[18] О влиянии и причинах принятия так называемых идей Штросмайера-Ягича, австро-хорватских идей о югославской общности в среде сербской интеллигенции и вообще сербской общественной и политической элиты во время Первой мировой войны и последующего монархического межвоенного периода мы писали в другой работе. Подробнее об этом см.: Мировић А., Милошевић З. // Склоност Срба ка прихватању супра и транснационалних идентитетских категорија: Југословенство и 'евроунијство' // Српско питање на Балкану (Зборник радова са истоименог научног скупа са међународним учешћем) под ред. Суботић М. Београд: Институт за политичке студије, 2013. С. 389-418.
[19] Миодраг Поповић, Вук Стеф. Караџић 1787-1864, op. cit., стр. 179.
[20] Там же. С. 279-280.
[21] Бојић М. Вукова језичка реформа и Црква, С. 73. На следующей странице цитируемого исследования автор ведет речь о том, что Вук Караджич стал членом многих научных обществ и академий благодаря Ернею Копитару и масонам, включая и русских, которые ему помогли в получении различных почетных званий, а все для того, чтобы он „достиг равновесия со своими противниками“, образованными, в отличии от него, людьми.
[22] Скерлић Ј. Историја нове српске књижевности. Београд: Просвета, 1967. С. 244.
[23] Селимовић М. За и против Вука. С. 16.
[24] Бојић М. Вукова језичка реформа и Црква. С. 66.
[25] Меша Селимовић, За и против Вука, стр. 16.
[26] Там же. С. 58.
[27] См.: там же. С. 53.
[28] См.: там же. С. 62.
[29] Цит. по: Селимовић М. За и против Вука. С. 64.
[30] См.:Таж же. С. 70.
[31] Стојковић Ж. Караџићев устана. С. 7.
[32] Меша Селимовић, За и против Вука, стр. 92.
[33] Стојковић Ж. Караџићев устанак. С. 47.
[34] Первый сербский букварь, напечатанный еще в 1597 г. в Венеции, в своем первом издании занял только две страницы (время, когда реализация такого языкового средства представляла собой свидетельство исключительного прогресса, даже принимая во внимание возможности намного более развитых европейских стран) и отражал фонетических принцип орфографии (первый в Европе), а составителем данного букваря был один из монахов монастыря Дечани - инок Сава Дечанский. Однако почти до XIX в. об этой книге вообще ничего не было известно. Более подробно см.: Тодоровић Т. Скида се вео тајне са 'Првог српског буквара' // Политика, 31.05.2011 http://www.politika.rs/rubrike/Drustvo/Skida-se-veo-tajne-sa-Prvog-srpskog-bukvara.lt.html (09.06.2014).
[35] Стојковић Ж. Караџићев устанак. С. 50.
[36] См.: Там же. С. 51.
[37] Там же. С. 45.
[38] См.: там же. С. 57.
[39] Буловић И. Вук и Црква // Језик цркве. Пети симпосион дипломираних теолога (поводом 200-годишњице Вуковог рођења). Београд: Богословски факултет, 1987. С. 53.
[40] См.: там же. С. 54.
[41] Там же. С. 56.
Источник: https://zapadrus.su/slavm/ispubsm/1120-reforma-serbskogo-yazyka-vuka-s-karadzhicha-i-ejo-politicheskie-posledstviya.html