ДРЯНЬ (Сказка о падших ангелах)
Автор: Inès
Продолжение
Они сидели и молча смотрели друг на друга. Молчать с ним вместе было комфортно, и она не чувствовала неловкости. Он, похоже, тоже. Наконец-то она встретила человека, по сравнению с которым не ощущала себя чудовищем. Многое из того, что он рассказывал, было из серии ужас-ужас-ужас, но она не была поражена, или возмущена, или шокирована. Дело не в том, что ее вообще было уже трудно удивить чем-либо, да и сама она - не девочка-ромашка. Если бы ей это рассказал кто-то другой, она бы подумала «вот менты - уроды». А так - ну было и было, с кем не бывает. У каждого свои недостатки. Даже если бы он признался ей, что он нацистский преступник и полмиллиона сожженных евреев в Освенциме - его рук дело, ее бы это не особо впечатлило. В жизни всякое бывает, знаете ли. Может, они сами виноваты?
…За окном завывал ноябрьский ветер, в глаза бил резкий электрический свет. Эта ночь - самая странная в ее жизни. Если не считать той, что была неделю назад.
- Как тебе удалось забрать у Паши нож?
- Это неважно.
- Что, жесть была?
Повисло молчание, и она подумала, что ответа не дождется, но он все-таки ответил:
- Потом как-нибудь расскажу.
«Значит, у нас будет «потом». Кристина встала и начала убирать со стола.
- Ну ладно. Можно еще один глупый вопрос?
- Валяй.
- Зачем ты мне все это рассказывал?
- Ну… всем нужно иногда выговариваться, даже таким, как я, иначе порвет
- Почему мне?
- Не знаю… Накатило..
Стас развернулся к столу боком и Кристина, собиравшая тарелки, стояла перед ним. Они почти соприкасались коленями.
- Я вспомнил, как однажды я поехал на дачу на день рождению и встретил девушку со странным взглядом, которую все поливали грязью, а она сказала мне, что она - падший ангел…
Он помолчал, потом добавил:
- Глупость, конечно, но мне кажется, мы с тобой одной крови: ты и я…. К тому же было бы нечестно, если бы я знал о тебе все, а ты обо мне - ничего.
Он упорно смотрел в окно или в пол, куда угодно, только не на нее. Кристина нервно рассмеялась:
- Какой у нас прогресс!! Я помню, я пела там, на даче, а ты на меня так смотрел изучающе, как биолог на неизвестную науке разновидность мухи цеце и как будто думал «а что это у нас за тварь? Откуда она взялась?»
- Я думал, что у тебя глаза, как нож.
«У тебя глаза как нож:
Если прямо ты взглянешь,
Я забываю, кто я есть и где мой дом.
А если косо ты взглянешь -
Как по сердцу полоснешь
Ты холодным острым серым тесаком»
Продекламировала Кристина и посмотрела на него с вызовом. Он продолжал рассматривать пол
Она придвинулась еще ближе, уперлась в него коленями и попросила:
- Посмотри на меня
Он, наконец, поднял глаза. От ощущения, что ее будто ударило взрывной волной, она непроизвольно начала отступать. Он поймал ее за руку, и, вставая, притянул к себе. Кристина молча стянула с себя футболку.
Кристина проснулась от ощущения дикого голода. Не открывая глаз, она повернулась на бок и положила руку туда, где, по ее представлениям, должен был находиться Карпов. Ее рука прошла через пустоту и опустилась на одеяло. Его не было. Она открыла глаза и прислушалась: может быть, он в ванной или на кухне. Квартира была пуста. «Этого можно было ожидать», - подумала она, борясь с разочарованием «да ну и фиг с ним! Зато я теперь свободна и начну новую жизнь!» На этой оптимистической ноте Кристина пошла на кухню, чтобы поесть. В холодильнике было хоть шаром покати. Она точно помнила, что со вчерашнего вечера должна была остаться еда, но очевидно, ее съел Стас. Вдохнув, она начала одеваться. Придется идти в магазин.
В супермаркете она купила курицу, чтобы приготовить ее в духовке с картошкой - это было единственное блюдо, которое у нее хорошо получалось.
… Он сидел в машине возле подъезда.
- Привет! Забыл что-то?
Он удивленно на нее посмотрел.
- Мне на работу надо было съездить на пару часов. Не хотел тебя будить. Даже в выходной не дают покоя, упыри… А что это у тебя?
- Я буду готовить мое коронное блюдо, - торжественно объявила Кристина.
- Ну пошли тогда..
Она ковыряла вилкой курицу. Приходилось признать - коронное блюдо не удалось.
Она посмотрела на Стаса. Он жевал с серьезным и сосредоточенным видом, изо всех стараясь не морщиться. Она отбросила вилку:
- Да не ешь ты эту гадость, пошли лучше в кафе поедим.
- Это не гадость, нормальная курица
- Тебе же не нравится
- Да все мне нравится, успокойся.
Кристина еще с минуту понаблюдала за его страдальческим лицом, потом забрала тарелку и выкинула ее содержимое. «Пошли отсюда».
В кофейне было тепло и уютно. Стас рассказывал ей про достопримечательность ОВД следователя Агапова, они смеялись. Кристина вдруг подумала, что в первый раз видит, как он смеется. Еще ей снова пришло в голову, что этой ночью она впервые занималась любовью, а не сексом, и в этом смысле он может считаться ее первым мужчиной.
- Але, гараж - он пощелкал пальцами перед ее лицом. - О чем призадумалась?
- Да так, ничего…
Стас попросил счет.
- Прогуляемся?
…Погода для романтической прогулки была не самая подходящая. Было серо, сыро и промозгло, накрапывал мелкий мерзкий дождик, а временами еще и пробрасывал снег. В довершение всего, подул ветер. Они не спеша шли по улице, держась за руки. Прохожие в изумлении оглядывались на странную парочку.
У Стаса зазвонил телефон, и он остановился, чтобы достать его. В этот момент она увидела приближающуюся к ним старую «Короллу». Следующая секунда растянулась для нее в вечность. Окно начало медленно опускаться, и она увидела дуло пистолета. Кристина не знала, в кого будут стрелять: в нее или Стаса, но на всякий случай сделала шаг вперед, встав между ним и «Короллой», и зажмурилась. В ту же секунду она почувствовала боль в груди. В глазах начало темнеть. Она слышала какие-то хлопки, крики людей и его голос, зовущий ее имя. Она всегда знала, что примерно так и закончит свою жизнь. Сейчас она увидит свет и полетит к нему. Но света не было, наоборот становилось все темнее. Видимо, свет предназначается для хороших людей, а не таких дряней, как она. Кристина окончательно погрузилась во тьму.
«Остановите Землю, я сойду…»
Аппарат был точь в точь как показывают в фильмах: белая хрень с проводами, прилепленными к пациенту и монитором, по которому ползла диаграмма. Стас неотрывно смотрел на монитор, боясь, что стоит ему отвернуться, и диаграмма перейдет в прямую линию. В конце концов, в глазах у него зарябило, и он перевел взгляд на Кристину.
«Не умирай, пожалуйста, только не умирай».
Он находился здесь уже почти сутки, с того момента, как ее поместили в реанимацию. «Вы с ума сошли, вам сюда нельзя», -пытался остановить его врач.
Стас сунул ему корочки под нос: «Мне везде можно». Неизвестно, что больше впечатлило врача - удостоверение или его лицо, но его пропустили. На его вопрос, есть ли надежда, что она выживет, врач отвел глаза. Потом, правда, все-таки ответил, что надежда есть всегда. Видимо, все, что у него осталось - это надежда, которая, как известно, умирает последней. Он усмехнулся. Ага, сначала умирает человек, а потом надежда…
«Не уходи… Ты мне нужна…». Он взял ее за руку. «Вернись. Прошу тебя вернись. Не бросай меня».
Белые стены давили своей безликостью. Ну кто додумался красить стены палаты в белый цвет? Пациенты, наверное, мечтают умереть побыстрее, только бы не видеть эти стены цвета одиночества…
«Тебе всего двадцать, у тебя вся жизнь впереди.. Если на себя тебе плевать, подумай обо мне». Он даже не пытался убедить себя, что она ему никто и он сможет пережить ее смерть. Хотя это правда. Они знакомы без году неделя, и она ему действительно никто. Но он точно знал, что он этого не переживет. То есть, конечно, он не умрет (хотя, может, и умрет - при его деятельности с этим нет проблем), но это будет уже не жизнь. Она была его последним шансом на счастье, почему-то он был абсолютно в этом уверен. В этой мысли не было ни надрыва, ни истерики, не пафоса. Просто спокойная обреченность. Он закрыл глаза и заново проживал прошлую ночь. Самую странную и счастливую ночь в его жизни.
…В три часа ночи они зачем-то вылезли на балкон. На соседнем балконе стоял какой-то мужик и неодобрительно на них поглядывал.
«Хороший секс, - заорала Кристина во весь голос, - это тот, после которого даже соседи выходят на балкон покурить!!»
Он фыркнул. То, что между ними было, нельзя назвать сексом. Ну в смысле, это был секс, конечно, но все равно…
Внезапно его одолела жажда подвигов, приключений и романтики, как будто он снова стал пятнадцатилетним юнцом. Он потащил ее на крышу, чтобы показать ночной город, потому что с ее балкона открывался вид только на соседнюю многоэтажку. Чердак был закрыт, и ему пришлось взломать замок. На крыше было холодно, дул ветер и вообще ни фига не было видно, потому что обзор закрывали стоящие вокруг высотки. Правда, между тучами проглядывало несколько бледненьких звезд.
«Пошли отсюда, - пробурчала Кристина. - Холодрыга такая».
Но он не хотел уходить. Провести ночь на крыше было его юношеской мечтой.
- У тебя есть мангал?
- Чего? - она округлила глаза - откуда?
Мангал был у соседа с третьего этажа, она как-то видела, как он нес его в гараж. Сделав самое зверское лицо, он отправился к соседу. Через десять минут Стас, держа в одной руке мангал, а в другой связку дров и мешок углей, благодарил соседа за помощь милиции. Дядька так и остался возле ворот гаража, лихорадочно размышляя, каким образом мог быть задействован мангал при проведении оперативно-розыскного мероприятия.
Возле огня было тепло. Они сидели на матрасе, пили пиво (выяснилось, что шампанское они оба терпеть не могли, а нормального вина в павильоне не оказалось, как ни странно), Кристина играла на гитаре и они распевали «нам вчера прислали из Угро дурную весть, что Алёшки нету, что Алёшка вышел весь..», а потом «прорвемся, ответят опера!!».
Неожиданно она отложила гитару и повернулась к нему:
- Ты тоже думаешь, что я виновата в смерти Ильи?
- Нет.
- Да ладно, скажи правду.
- Я правда так считаю. Каждый человек сам выбирает свою судьбу, и выбор есть всегда. Ты могла поднапрячься и отшить его с самого начала, но предпочла изображать из себя Кармен, он мог уйти, как только понял, что ты из себя представляешь, но предпочел цепляться за свои иллюзии и терпеть. В итоге мы имеем то, что имеем. Каждый выбор имеет свои последствия. Жизнь такая штука - можно делать все, что хочешь, только будь готов платить. Делай выводы и перестань винить только себя. Он был уже взрослый парень, а не дитё малое.
Она молчала.
- К тому же жертва всегда найдет своего палача.
- Не поняла
- Я читал, есть такое понятие, как психология жертвы, когда человек притягивает к себе неприятности и разных нехороших людей. Подсознательно. Мазохист, короче. Так вот, садист и мазохист одинаково нужны друг в друге, понимаешь? Поэтому вы и держались вместе столько времени... А кармический долг - это фигня.
- Но получается, если у человека психология жертвы, он не может делать выбор, потому что подсознательно он стремится к худшему и притягивает несчастья?
- Чего? - он пытался разобраться в том, что она сказала. - Ну ты загнула. Короче, я не психолог, но одно тебе могу сказать точно: человек, который за все в своей жизни отвечает сам, жертвой не бывает… Обалдеть, еще не разу ни разу не разговаривал с девушкой на подобные темы.
- Ну, все когда-то бывает в первый раз.
- Да уж, с тобой все, как в первый раз.
- А какие последствия могут ждать тебя?
- В лучшем случае - отставка, в худшем - тюрьма. Но это вряд ли. Все вышестоящие инстанции прекрасно осведомлены о том, что происходит в органах, но предпочитают закрывать глаза. Никто не заинтересован, в том, чтобы ловить меня за руку. Меня закроют, только если я где-нибудь лоханусь и подставлюсь сам, либо перейду дорогу кому-то в верхах. Но я же не идиот… Правда, за внеслужебную деятельность могут и вальнуть.
Кристина не унималась.
- Ты не думаешь, что можешь перейти черту, и возврата не будет?
Он улыбнулся:
- Какую черту? Я уже перешел все что только можно… И возврата точно не будет.
- Ты же говорил, что за все надо платить. Что ты будешь делать, когда придет время платить?
- Да я уже плачу. Хотя, может, все еще впереди… Да ладно, забей уже, прорвемся… Все будет нормально.
Она уткнулась носом в его шею и засунула руки ему под свитер.
- Огонь уже догорает. Скоро мы отморозим себе задницы… эй, может, не тут? - отреагировал он на ее манипуляции под свитером. - Пошли обратно.
Кристина посмотрела на него и хищно улыбнулась
- Не бойся, я не дам тебе замерзнуть…
… Время платить пришло гораздо быстрее, чем он ожидал…
Телефон снова засветился. Зимина… Через некоторое время он опять посмотрел на экран. Двадцать пять неотвеченных вызовов. Все с работы. Нужно ехать.
Зимина ворвалась в его кабинет как метеор.
- Стас, я не пойму, с каких пор у нас рабочий день в пять часов вечера начинается? Я тебе говорила, что перед тем как ехать на совещание я обязательно должна с тобой по…Что у тебя случилось?
- Все в порядке
- Если что, ты можешь взять отгул, просто нужно обговорить…
Он ее перебил:
- Все в порядке, Ира, спасибо.
Следующие три дня он прожил на автопилоте. Приходил на работу, проверял дела, что-то писал, с кем-то разговаривал, кому-то вставлял пистоны, раздавал указания, беседовал с задержанными, в обед ехал в больницу, потом возвращался, опять что-то писал, давал инструкции, звонил, ездил, допрашивал… После работы возвращался домой, принимал душ, ужинал и ехал в больницу.
…Он не сказал ей тогда, что она могла бы извести хоть весь уголовный розыск в полном составе, ему было бы все равно. Что-то в ее жизненной позиции заставляло его симпатизировать ей больше, чем ее жертвам. Вероятно, просто напросто тот факт, что сама она не чувствовала себя жертвой, несмотря на все жизненные перипетии. А Стас не любил разного рода жертв, страдальцев и терпил, как не любил любые проявления слабости. Нет, теоретически он все понимал, бывают разные обстоятельства, жизнь, государство и другие люди могут обходиться с людьми очень жестоко, не все могут постоять за себя, с каждым может случиться и так далее. Порой он делал широкие жесты и кому-то помогал. Но на самом деле все беды других людей были так же далеки от него и по сути ему безразличны, как проблемы народа были далеки от народных избранников. Большинство окружающих, стонущих под тяготами жизненных обстоятельств или собственных чувств, вечно на что-то жалующихся или кого-то обвиняющих, принадлежали как бы к другому биологическому виду. Он их просто не воспринимал. Наверное, это он принадлежал к другому биологическому виду. Он не понимал слов «не получается» и «невозможно». Он не понимал, зачем тратить силы на страдания и жалобы, когда эти же силы можно потратить на решение проблемы. Все было решаемо, всегда можно было что-то сделать: заплатить, запугать, надавить, использовать связи, убедить, избить, запутать, убить… Он всегда мог что-нибудь предпринять, чтобы получить то, что нужно. Но не сейчас. Сейчас он был раздавлен ощущением собственного бессилия, навалившимся на него, как каменная плита. Осознание того, что существует нечто, что он не в состоянии контролировать, полностью выбивало его из колеи. В первый раз от него не зависело ничего. То есть абсолютно. Оставалось только ждать и надеяться, что вдруг произойдет чудо, и она останется жива, его поздняя нежданная любовь, свалившаяся на него внезапно, как атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Маленькая девочка со взглядом волчицы, которая отказалась признать себя жертвой и объявила войну всему миру. Его последний шанс на обычное нормальное человеческое счастье…
Наконец раздался звонок. Судя по мелодии, номер не был занесен в телефонную книжку. Стас, всегда кидавшийся к телефону, если звонили с незнакомого номера, надеясь, что это из больницы, теперь беспомощно смотрел на трубку. Почему-то он был уверен, что сейчас звонят именно из больницы. И сейчас ему скажут, что всё, её больше нет. Умерла, не приходя в сознание. И тогда… Он даже думать не хотел, что будет тогда.
- Да, слушаю, - он все-таки заставил себя взять трубку.
- Станислав, это Алексей Геннадьевич, с больницы. По поводу Исаковой Кристины. Вы просили позвонить, если что.
«Я так и знал. Она умерла».
- Да, говорите.
- Мне очень жаль… Сердце остановилось.
«Я так и знал».
- Когда это случилось?
- Несколько минут назад, при мне. Я как раз делал обход и сразу позвонил вам, как вы и сказали. Я сейчас в палате. Я хотел спросить у вас… Черт!!
Он заорал так, что у Стаса едва не лопнули барабанные перепонки.
- Что случилось?!
- Черт, черт, черт! - продолжал вопить в трубку врач. - Этого не может быть!
- Да что такое???!! - Стас уже тоже орал.
Но тот уже отключился. На ходу набирая номер, Стас бросился из кабинета.
Как он доехал до больницы в час пик за пятнадцать минут, он не помнил. Вообще. Поднявшись в реанимацию, кинулся к Алексею Геннадьевичу, который как раз выходил из ее палаты. Алексей Геннадьевич посмотрел на лицо Карпова, вспомнил, что так и не взял трубку, и мгновенно представив ожидающую его участь, вытянул руки ладонями вперед и закричал:
- Подождите, подождите!! Она пришла в сознание!! Это была клиническая смерть! Состояние тяжелое, но стабильное. Господи, клиническая смерть.. Первый случай на моей практике…такая удача… Я же как раз пишу диссертацию на эту тему! Боже мой, какая удача. Я буду выступать на международном консилиуме в Швейцарии…
Подполковник Карпов уже не слышал, что бормотал врач. Он переживал катарсис.
Продолжение следует...
Продолжение
Они сидели и молча смотрели друг на друга. Молчать с ним вместе было комфортно, и она не чувствовала неловкости. Он, похоже, тоже. Наконец-то она встретила человека, по сравнению с которым не ощущала себя чудовищем. Многое из того, что он рассказывал, было из серии ужас-ужас-ужас, но она не была поражена, или возмущена, или шокирована. Дело не в том, что ее вообще было уже трудно удивить чем-либо, да и сама она - не девочка-ромашка. Если бы ей это рассказал кто-то другой, она бы подумала «вот менты - уроды». А так - ну было и было, с кем не бывает. У каждого свои недостатки. Даже если бы он признался ей, что он нацистский преступник и полмиллиона сожженных евреев в Освенциме - его рук дело, ее бы это не особо впечатлило. В жизни всякое бывает, знаете ли. Может, они сами виноваты?
…За окном завывал ноябрьский ветер, в глаза бил резкий электрический свет. Эта ночь - самая странная в ее жизни. Если не считать той, что была неделю назад.
- Как тебе удалось забрать у Паши нож?
- Это неважно.
- Что, жесть была?
Повисло молчание, и она подумала, что ответа не дождется, но он все-таки ответил:
- Потом как-нибудь расскажу.
«Значит, у нас будет «потом». Кристина встала и начала убирать со стола.
- Ну ладно. Можно еще один глупый вопрос?
- Валяй.
- Зачем ты мне все это рассказывал?
- Ну… всем нужно иногда выговариваться, даже таким, как я, иначе порвет
- Почему мне?
- Не знаю… Накатило..
Стас развернулся к столу боком и Кристина, собиравшая тарелки, стояла перед ним. Они почти соприкасались коленями.
- Я вспомнил, как однажды я поехал на дачу на день рождению и встретил девушку со странным взглядом, которую все поливали грязью, а она сказала мне, что она - падший ангел…
Он помолчал, потом добавил:
- Глупость, конечно, но мне кажется, мы с тобой одной крови: ты и я…. К тому же было бы нечестно, если бы я знал о тебе все, а ты обо мне - ничего.
Он упорно смотрел в окно или в пол, куда угодно, только не на нее. Кристина нервно рассмеялась:
- Какой у нас прогресс!! Я помню, я пела там, на даче, а ты на меня так смотрел изучающе, как биолог на неизвестную науке разновидность мухи цеце и как будто думал «а что это у нас за тварь? Откуда она взялась?»
- Я думал, что у тебя глаза, как нож.
«У тебя глаза как нож:
Если прямо ты взглянешь,
Я забываю, кто я есть и где мой дом.
А если косо ты взглянешь -
Как по сердцу полоснешь
Ты холодным острым серым тесаком»
Продекламировала Кристина и посмотрела на него с вызовом. Он продолжал рассматривать пол
Она придвинулась еще ближе, уперлась в него коленями и попросила:
- Посмотри на меня
Он, наконец, поднял глаза. От ощущения, что ее будто ударило взрывной волной, она непроизвольно начала отступать. Он поймал ее за руку, и, вставая, притянул к себе. Кристина молча стянула с себя футболку.
Кристина проснулась от ощущения дикого голода. Не открывая глаз, она повернулась на бок и положила руку туда, где, по ее представлениям, должен был находиться Карпов. Ее рука прошла через пустоту и опустилась на одеяло. Его не было. Она открыла глаза и прислушалась: может быть, он в ванной или на кухне. Квартира была пуста. «Этого можно было ожидать», - подумала она, борясь с разочарованием «да ну и фиг с ним! Зато я теперь свободна и начну новую жизнь!» На этой оптимистической ноте Кристина пошла на кухню, чтобы поесть. В холодильнике было хоть шаром покати. Она точно помнила, что со вчерашнего вечера должна была остаться еда, но очевидно, ее съел Стас. Вдохнув, она начала одеваться. Придется идти в магазин.
В супермаркете она купила курицу, чтобы приготовить ее в духовке с картошкой - это было единственное блюдо, которое у нее хорошо получалось.
… Он сидел в машине возле подъезда.
- Привет! Забыл что-то?
Он удивленно на нее посмотрел.
- Мне на работу надо было съездить на пару часов. Не хотел тебя будить. Даже в выходной не дают покоя, упыри… А что это у тебя?
- Я буду готовить мое коронное блюдо, - торжественно объявила Кристина.
- Ну пошли тогда..
Она ковыряла вилкой курицу. Приходилось признать - коронное блюдо не удалось.
Она посмотрела на Стаса. Он жевал с серьезным и сосредоточенным видом, изо всех стараясь не морщиться. Она отбросила вилку:
- Да не ешь ты эту гадость, пошли лучше в кафе поедим.
- Это не гадость, нормальная курица
- Тебе же не нравится
- Да все мне нравится, успокойся.
Кристина еще с минуту понаблюдала за его страдальческим лицом, потом забрала тарелку и выкинула ее содержимое. «Пошли отсюда».
В кофейне было тепло и уютно. Стас рассказывал ей про достопримечательность ОВД следователя Агапова, они смеялись. Кристина вдруг подумала, что в первый раз видит, как он смеется. Еще ей снова пришло в голову, что этой ночью она впервые занималась любовью, а не сексом, и в этом смысле он может считаться ее первым мужчиной.
- Але, гараж - он пощелкал пальцами перед ее лицом. - О чем призадумалась?
- Да так, ничего…
Стас попросил счет.
- Прогуляемся?
…Погода для романтической прогулки была не самая подходящая. Было серо, сыро и промозгло, накрапывал мелкий мерзкий дождик, а временами еще и пробрасывал снег. В довершение всего, подул ветер. Они не спеша шли по улице, держась за руки. Прохожие в изумлении оглядывались на странную парочку.
У Стаса зазвонил телефон, и он остановился, чтобы достать его. В этот момент она увидела приближающуюся к ним старую «Короллу». Следующая секунда растянулась для нее в вечность. Окно начало медленно опускаться, и она увидела дуло пистолета. Кристина не знала, в кого будут стрелять: в нее или Стаса, но на всякий случай сделала шаг вперед, встав между ним и «Короллой», и зажмурилась. В ту же секунду она почувствовала боль в груди. В глазах начало темнеть. Она слышала какие-то хлопки, крики людей и его голос, зовущий ее имя. Она всегда знала, что примерно так и закончит свою жизнь. Сейчас она увидит свет и полетит к нему. Но света не было, наоборот становилось все темнее. Видимо, свет предназначается для хороших людей, а не таких дряней, как она. Кристина окончательно погрузилась во тьму.
«Остановите Землю, я сойду…»
Аппарат был точь в точь как показывают в фильмах: белая хрень с проводами, прилепленными к пациенту и монитором, по которому ползла диаграмма. Стас неотрывно смотрел на монитор, боясь, что стоит ему отвернуться, и диаграмма перейдет в прямую линию. В конце концов, в глазах у него зарябило, и он перевел взгляд на Кристину.
«Не умирай, пожалуйста, только не умирай».
Он находился здесь уже почти сутки, с того момента, как ее поместили в реанимацию. «Вы с ума сошли, вам сюда нельзя», -пытался остановить его врач.
Стас сунул ему корочки под нос: «Мне везде можно». Неизвестно, что больше впечатлило врача - удостоверение или его лицо, но его пропустили. На его вопрос, есть ли надежда, что она выживет, врач отвел глаза. Потом, правда, все-таки ответил, что надежда есть всегда. Видимо, все, что у него осталось - это надежда, которая, как известно, умирает последней. Он усмехнулся. Ага, сначала умирает человек, а потом надежда…
«Не уходи… Ты мне нужна…». Он взял ее за руку. «Вернись. Прошу тебя вернись. Не бросай меня».
Белые стены давили своей безликостью. Ну кто додумался красить стены палаты в белый цвет? Пациенты, наверное, мечтают умереть побыстрее, только бы не видеть эти стены цвета одиночества…
«Тебе всего двадцать, у тебя вся жизнь впереди.. Если на себя тебе плевать, подумай обо мне». Он даже не пытался убедить себя, что она ему никто и он сможет пережить ее смерть. Хотя это правда. Они знакомы без году неделя, и она ему действительно никто. Но он точно знал, что он этого не переживет. То есть, конечно, он не умрет (хотя, может, и умрет - при его деятельности с этим нет проблем), но это будет уже не жизнь. Она была его последним шансом на счастье, почему-то он был абсолютно в этом уверен. В этой мысли не было ни надрыва, ни истерики, не пафоса. Просто спокойная обреченность. Он закрыл глаза и заново проживал прошлую ночь. Самую странную и счастливую ночь в его жизни.
…В три часа ночи они зачем-то вылезли на балкон. На соседнем балконе стоял какой-то мужик и неодобрительно на них поглядывал.
«Хороший секс, - заорала Кристина во весь голос, - это тот, после которого даже соседи выходят на балкон покурить!!»
Он фыркнул. То, что между ними было, нельзя назвать сексом. Ну в смысле, это был секс, конечно, но все равно…
Внезапно его одолела жажда подвигов, приключений и романтики, как будто он снова стал пятнадцатилетним юнцом. Он потащил ее на крышу, чтобы показать ночной город, потому что с ее балкона открывался вид только на соседнюю многоэтажку. Чердак был закрыт, и ему пришлось взломать замок. На крыше было холодно, дул ветер и вообще ни фига не было видно, потому что обзор закрывали стоящие вокруг высотки. Правда, между тучами проглядывало несколько бледненьких звезд.
«Пошли отсюда, - пробурчала Кристина. - Холодрыга такая».
Но он не хотел уходить. Провести ночь на крыше было его юношеской мечтой.
- У тебя есть мангал?
- Чего? - она округлила глаза - откуда?
Мангал был у соседа с третьего этажа, она как-то видела, как он нес его в гараж. Сделав самое зверское лицо, он отправился к соседу. Через десять минут Стас, держа в одной руке мангал, а в другой связку дров и мешок углей, благодарил соседа за помощь милиции. Дядька так и остался возле ворот гаража, лихорадочно размышляя, каким образом мог быть задействован мангал при проведении оперативно-розыскного мероприятия.
Возле огня было тепло. Они сидели на матрасе, пили пиво (выяснилось, что шампанское они оба терпеть не могли, а нормального вина в павильоне не оказалось, как ни странно), Кристина играла на гитаре и они распевали «нам вчера прислали из Угро дурную весть, что Алёшки нету, что Алёшка вышел весь..», а потом «прорвемся, ответят опера!!».
Неожиданно она отложила гитару и повернулась к нему:
- Ты тоже думаешь, что я виновата в смерти Ильи?
- Нет.
- Да ладно, скажи правду.
- Я правда так считаю. Каждый человек сам выбирает свою судьбу, и выбор есть всегда. Ты могла поднапрячься и отшить его с самого начала, но предпочла изображать из себя Кармен, он мог уйти, как только понял, что ты из себя представляешь, но предпочел цепляться за свои иллюзии и терпеть. В итоге мы имеем то, что имеем. Каждый выбор имеет свои последствия. Жизнь такая штука - можно делать все, что хочешь, только будь готов платить. Делай выводы и перестань винить только себя. Он был уже взрослый парень, а не дитё малое.
Она молчала.
- К тому же жертва всегда найдет своего палача.
- Не поняла
- Я читал, есть такое понятие, как психология жертвы, когда человек притягивает к себе неприятности и разных нехороших людей. Подсознательно. Мазохист, короче. Так вот, садист и мазохист одинаково нужны друг в друге, понимаешь? Поэтому вы и держались вместе столько времени... А кармический долг - это фигня.
- Но получается, если у человека психология жертвы, он не может делать выбор, потому что подсознательно он стремится к худшему и притягивает несчастья?
- Чего? - он пытался разобраться в том, что она сказала. - Ну ты загнула. Короче, я не психолог, но одно тебе могу сказать точно: человек, который за все в своей жизни отвечает сам, жертвой не бывает… Обалдеть, еще не разу ни разу не разговаривал с девушкой на подобные темы.
- Ну, все когда-то бывает в первый раз.
- Да уж, с тобой все, как в первый раз.
- А какие последствия могут ждать тебя?
- В лучшем случае - отставка, в худшем - тюрьма. Но это вряд ли. Все вышестоящие инстанции прекрасно осведомлены о том, что происходит в органах, но предпочитают закрывать глаза. Никто не заинтересован, в том, чтобы ловить меня за руку. Меня закроют, только если я где-нибудь лоханусь и подставлюсь сам, либо перейду дорогу кому-то в верхах. Но я же не идиот… Правда, за внеслужебную деятельность могут и вальнуть.
Кристина не унималась.
- Ты не думаешь, что можешь перейти черту, и возврата не будет?
Он улыбнулся:
- Какую черту? Я уже перешел все что только можно… И возврата точно не будет.
- Ты же говорил, что за все надо платить. Что ты будешь делать, когда придет время платить?
- Да я уже плачу. Хотя, может, все еще впереди… Да ладно, забей уже, прорвемся… Все будет нормально.
Она уткнулась носом в его шею и засунула руки ему под свитер.
- Огонь уже догорает. Скоро мы отморозим себе задницы… эй, может, не тут? - отреагировал он на ее манипуляции под свитером. - Пошли обратно.
Кристина посмотрела на него и хищно улыбнулась
- Не бойся, я не дам тебе замерзнуть…
… Время платить пришло гораздо быстрее, чем он ожидал…
Телефон снова засветился. Зимина… Через некоторое время он опять посмотрел на экран. Двадцать пять неотвеченных вызовов. Все с работы. Нужно ехать.
Зимина ворвалась в его кабинет как метеор.
- Стас, я не пойму, с каких пор у нас рабочий день в пять часов вечера начинается? Я тебе говорила, что перед тем как ехать на совещание я обязательно должна с тобой по…Что у тебя случилось?
- Все в порядке
- Если что, ты можешь взять отгул, просто нужно обговорить…
Он ее перебил:
- Все в порядке, Ира, спасибо.
Следующие три дня он прожил на автопилоте. Приходил на работу, проверял дела, что-то писал, с кем-то разговаривал, кому-то вставлял пистоны, раздавал указания, беседовал с задержанными, в обед ехал в больницу, потом возвращался, опять что-то писал, давал инструкции, звонил, ездил, допрашивал… После работы возвращался домой, принимал душ, ужинал и ехал в больницу.
…Он не сказал ей тогда, что она могла бы извести хоть весь уголовный розыск в полном составе, ему было бы все равно. Что-то в ее жизненной позиции заставляло его симпатизировать ей больше, чем ее жертвам. Вероятно, просто напросто тот факт, что сама она не чувствовала себя жертвой, несмотря на все жизненные перипетии. А Стас не любил разного рода жертв, страдальцев и терпил, как не любил любые проявления слабости. Нет, теоретически он все понимал, бывают разные обстоятельства, жизнь, государство и другие люди могут обходиться с людьми очень жестоко, не все могут постоять за себя, с каждым может случиться и так далее. Порой он делал широкие жесты и кому-то помогал. Но на самом деле все беды других людей были так же далеки от него и по сути ему безразличны, как проблемы народа были далеки от народных избранников. Большинство окружающих, стонущих под тяготами жизненных обстоятельств или собственных чувств, вечно на что-то жалующихся или кого-то обвиняющих, принадлежали как бы к другому биологическому виду. Он их просто не воспринимал. Наверное, это он принадлежал к другому биологическому виду. Он не понимал слов «не получается» и «невозможно». Он не понимал, зачем тратить силы на страдания и жалобы, когда эти же силы можно потратить на решение проблемы. Все было решаемо, всегда можно было что-то сделать: заплатить, запугать, надавить, использовать связи, убедить, избить, запутать, убить… Он всегда мог что-нибудь предпринять, чтобы получить то, что нужно. Но не сейчас. Сейчас он был раздавлен ощущением собственного бессилия, навалившимся на него, как каменная плита. Осознание того, что существует нечто, что он не в состоянии контролировать, полностью выбивало его из колеи. В первый раз от него не зависело ничего. То есть абсолютно. Оставалось только ждать и надеяться, что вдруг произойдет чудо, и она останется жива, его поздняя нежданная любовь, свалившаяся на него внезапно, как атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Маленькая девочка со взглядом волчицы, которая отказалась признать себя жертвой и объявила войну всему миру. Его последний шанс на обычное нормальное человеческое счастье…
Наконец раздался звонок. Судя по мелодии, номер не был занесен в телефонную книжку. Стас, всегда кидавшийся к телефону, если звонили с незнакомого номера, надеясь, что это из больницы, теперь беспомощно смотрел на трубку. Почему-то он был уверен, что сейчас звонят именно из больницы. И сейчас ему скажут, что всё, её больше нет. Умерла, не приходя в сознание. И тогда… Он даже думать не хотел, что будет тогда.
- Да, слушаю, - он все-таки заставил себя взять трубку.
- Станислав, это Алексей Геннадьевич, с больницы. По поводу Исаковой Кристины. Вы просили позвонить, если что.
«Я так и знал. Она умерла».
- Да, говорите.
- Мне очень жаль… Сердце остановилось.
«Я так и знал».
- Когда это случилось?
- Несколько минут назад, при мне. Я как раз делал обход и сразу позвонил вам, как вы и сказали. Я сейчас в палате. Я хотел спросить у вас… Черт!!
Он заорал так, что у Стаса едва не лопнули барабанные перепонки.
- Что случилось?!
- Черт, черт, черт! - продолжал вопить в трубку врач. - Этого не может быть!
- Да что такое???!! - Стас уже тоже орал.
Но тот уже отключился. На ходу набирая номер, Стас бросился из кабинета.
Как он доехал до больницы в час пик за пятнадцать минут, он не помнил. Вообще. Поднявшись в реанимацию, кинулся к Алексею Геннадьевичу, который как раз выходил из ее палаты. Алексей Геннадьевич посмотрел на лицо Карпова, вспомнил, что так и не взял трубку, и мгновенно представив ожидающую его участь, вытянул руки ладонями вперед и закричал:
- Подождите, подождите!! Она пришла в сознание!! Это была клиническая смерть! Состояние тяжелое, но стабильное. Господи, клиническая смерть.. Первый случай на моей практике…такая удача… Я же как раз пишу диссертацию на эту тему! Боже мой, какая удача. Я буду выступать на международном консилиуме в Швейцарии…
Подполковник Карпов уже не слышал, что бормотал врач. Он переживал катарсис.
Продолжение следует...