И тюлени молодцы, и олени...
Во время страшного суда мне простят все грехи, потому что я расскажу, как водила наследницу на елку в Олимпийский.
На меня вот с детства пляски под елочкой со взрослыми усталыми мужчинами, наряжеными зайцами, наводили ужас, но Сосисочка Алексеевна барышня компанейская, да и не говно ли я, если не подарю ребенку праздник? Тем более, билеты со старой первоканальской работы достались нахаляву, даже отдельный билет на подарок за четыреста пятьдесят рублей (я все гадала, что ж там на эти баблосы накидают и таяла от предвкушений).
Разумеется, к первой в жизни ребенка елке мы подошли со всей ответственностью: страшно матерясь, подкатили к Олимпийскому с десятиминутным опозданием, "мамааааа, я забыыыла варежки", "хуй с ними, детка, не до грибов сейчас!", каким-то чудом завалились в нужный подъезд, обрушив по пути стойку с сахарной ватой по двести рублей за моток (за две, которые наследница тут же раздавила ботинками, пришлось заплатить, остальные с удовольствием употребляли счастливые дети после мероприятия).
Когда мы наконец добрались до места, я, признаться, чуть не прослезилась от умиления - это надо ж, я - мать взрослого ребенка, который пришел на елку, к тому ж там что-то проникновенно пели какие-то адские пляшущие снеговики и светили какие-то фонарики, отец наследницы нервно дожевывал недодавленную сахарную вату, в общем благодать. "Мама, - басом спросил мой не склонный к сантиментам ребенок, - когда будет подарок?". "Скоро, детка". "Я пойду к деду Морозу, пусть даст подарок и поедем на горке кататься". "Куда, детка, ты пойдешь?", - "Дуда", - басом ответило дитя и указало на арену, по которой в тот момент скакал десяток лошадей. И если мое дитя чего-то решило, оно это непременно сотворит, потому как ребенок у меня сильный, как вол. Некоторое время мы боролись, девушка меня уделала, рванула на арену, а я - за ней. Дальше, путаясь в каких-то проводах и канатах, под сочувственными взглядами всех остальных родителей, мы с наследницей принялись играть в догонялки. Наследница с воплем: "Подаарок" рвала на арену (лошади там сменились тюленями и драным северным оленем), я, приятно улыбаясь, ковыляла за ней, а за нами бежали охранники с криком: "Почему на арене ребенок?". "Потому что это, сука, ебучая детская сука ёлка", - прорычала я, когда один из них попытался схватить меня под руку. Тут, к счастью, наследница увидела публику, передумала бежать к деду Морозу и принялась выплясывать. А выплясывает наследница вдохновенно. Я стояла рядом, приятно улыбаясь, и надеялась провалиться куда-нибудь поглубже. "Молодцы!", - грохотал над Олимпийским дед Мороз, криво сидящий на троне, - "Ай, какие молодцы! И тюлени молодцы, и олени!", - а принципе, это - единственное, что чувак говорил за все представление, и кто возьмется его осуждать - с утра уже случилась елка в 11, потом - в 14, и только потом докатилось до нас - не факт, что в добром здравии и полном составе.
"Кого-нибудь со старой работы-то видела?", - поинтересовался Минералиссимус, когда я пересказывала ей все, что мне пришлось пережить, лежа с закрытыми глазами в кресле. "Тетку одну из юридического - на переднем ряду сидела", - слабо ответила я. "С ребенком?", - "Нет! - отвечаю со всем доступным мне сарказмом, - Одна полюбопытствовать пришла, кто ж в наше время с детьми на ёлки ходит".
На меня вот с детства пляски под елочкой со взрослыми усталыми мужчинами, наряжеными зайцами, наводили ужас, но Сосисочка Алексеевна барышня компанейская, да и не говно ли я, если не подарю ребенку праздник? Тем более, билеты со старой первоканальской работы достались нахаляву, даже отдельный билет на подарок за четыреста пятьдесят рублей (я все гадала, что ж там на эти баблосы накидают и таяла от предвкушений).
Разумеется, к первой в жизни ребенка елке мы подошли со всей ответственностью: страшно матерясь, подкатили к Олимпийскому с десятиминутным опозданием, "мамааааа, я забыыыла варежки", "хуй с ними, детка, не до грибов сейчас!", каким-то чудом завалились в нужный подъезд, обрушив по пути стойку с сахарной ватой по двести рублей за моток (за две, которые наследница тут же раздавила ботинками, пришлось заплатить, остальные с удовольствием употребляли счастливые дети после мероприятия).
Когда мы наконец добрались до места, я, признаться, чуть не прослезилась от умиления - это надо ж, я - мать взрослого ребенка, который пришел на елку, к тому ж там что-то проникновенно пели какие-то адские пляшущие снеговики и светили какие-то фонарики, отец наследницы нервно дожевывал недодавленную сахарную вату, в общем благодать. "Мама, - басом спросил мой не склонный к сантиментам ребенок, - когда будет подарок?". "Скоро, детка". "Я пойду к деду Морозу, пусть даст подарок и поедем на горке кататься". "Куда, детка, ты пойдешь?", - "Дуда", - басом ответило дитя и указало на арену, по которой в тот момент скакал десяток лошадей. И если мое дитя чего-то решило, оно это непременно сотворит, потому как ребенок у меня сильный, как вол. Некоторое время мы боролись, девушка меня уделала, рванула на арену, а я - за ней. Дальше, путаясь в каких-то проводах и канатах, под сочувственными взглядами всех остальных родителей, мы с наследницей принялись играть в догонялки. Наследница с воплем: "Подаарок" рвала на арену (лошади там сменились тюленями и драным северным оленем), я, приятно улыбаясь, ковыляла за ней, а за нами бежали охранники с криком: "Почему на арене ребенок?". "Потому что это, сука, ебучая детская сука ёлка", - прорычала я, когда один из них попытался схватить меня под руку. Тут, к счастью, наследница увидела публику, передумала бежать к деду Морозу и принялась выплясывать. А выплясывает наследница вдохновенно. Я стояла рядом, приятно улыбаясь, и надеялась провалиться куда-нибудь поглубже. "Молодцы!", - грохотал над Олимпийским дед Мороз, криво сидящий на троне, - "Ай, какие молодцы! И тюлени молодцы, и олени!", - а принципе, это - единственное, что чувак говорил за все представление, и кто возьмется его осуждать - с утра уже случилась елка в 11, потом - в 14, и только потом докатилось до нас - не факт, что в добром здравии и полном составе.
"Кого-нибудь со старой работы-то видела?", - поинтересовался Минералиссимус, когда я пересказывала ей все, что мне пришлось пережить, лежа с закрытыми глазами в кресле. "Тетку одну из юридического - на переднем ряду сидела", - слабо ответила я. "С ребенком?", - "Нет! - отвечаю со всем доступным мне сарказмом, - Одна полюбопытствовать пришла, кто ж в наше время с детьми на ёлки ходит".