мечтатель_солдат_бунтарь ч. I гл. 7 в рабство
Чур меня самого! Наважденье, знакомое что-то,
-Неродящий пустырь и сплошное ничто - беспредел,
И среди ничего возвышались литые ворота,
И этап-богатырь - тысяч пять - на коленках сидел.
Владимир Высоцкий. «Райские яблоки».
Этап подогнали к пересылке. Перед литыми воротами топталась горстка офицеров-гэбешников. В распадке волгли понурые бараки.
- На колени, падлы!!! - заорали охранники.
Пять тысяч зеков покорно сложились в позу раба.
От кучки начальства отделился комендант лагеря: хромовые сапоги, сталинский китель…
«Фунт!» - внезапно узнал его Доброжилов. Чуть в сторонке топтались-перемигивались и другие «беспредельщики»: Заика, Чечен...
- Так, бляди, - загудел комендант, - права здесь шаляпинские!
Первая встреча Штурмана с бандой Фунта случилась на Борискином ключе. Знающие люди его предупредили: тамошний лагерь держат ссученные - считай, честные воры, которых сломали гэбисты. Поэтому там беспредел.
На второй же день к Доброжилову подошел Заика и, не говоря ни слова, жахнул его ногой ниже пояса. Но не попал. Штурман встал в правостороннюю стойку. На него навалились кодлой, удары посыпались со всех сторон…
Как из-под земли вырос Фунт: «Ша!» И - тише - Штурману: «Пошли».
Он все знал про новичка - и что боксер, и что моряк. Предложил самому выбрать должность: завстоловой, нарядчиком… «Будешь, - обещал, - кем захочешь». «А начальник, - добавил, - у тебя будет один - Иван Фунт…»
- Все поняли, глиства? - Генерал беспредельщиков мрачно оглядел этап.
- Ща воров ссучивать будут, - зашелестело по шеренгам.
Доброжилов уже знал, что это такое. Честный вор не может палец о палец ударить по приказу администрации, а его заставляют что-нибудь сделать на глазах всего этапа. Подчинился - ссучился, нет - пеняй на себя.
Гэбисты стали по формулярам выкликать воров. Те выходили из строя и становились в отдельную шеренгу. Неподалеку торчал столб, на котором висел кусок рельса. Колокол.
С краю воровского строя набычился бугай, не знакомый Штурману. Перед ним остановился подручный Фунта, по-обезьяньи длиннорукий Чечен.
- Звоны в колокол! - В опущенной руке ссученного блеснул узкий длинный клинок.
- Не буду, - буркнул бугай.
Чечен выбросил руку - вор повалился на землю, харкая кровью. Этап сжался.
Чечен подскочил к другому вору.
- Звоны в колокол!
Через час с десяток воров были ссучены. Остальные валялись под колоколом в лужах крови. То ли живые, то ли мертвые.[1]
--------------------
Длинный форштевень придавал «Феликсу Дзержинскому» сходство с «пиратом». В войну пароходы этой серии укладывали кабель на дно морское. Но после войны государству требовались рабы, а не связь.[2]
На прибрежной зыби «Дзержинский» весь визжал и скрипел, словно гигантский мусорный бак. Тошнотворно воняли приваренные к фальшборту ржавые ящики - гальюны для зэков. На каждом свободном пятачке торчали по два-три автоматчика.
От голода и усталости Штурман еле шел, но постарался запомнить, что где расположено на пароходе. Их часть этапа загнали в трюм под капитанский мостик.
Поздним вечером на дне трюма сгрудились человек тридцать. Обсуждали, как вырваться на волю. Подтянулись авторитетные воры: ростовчанин Млад, нижегородец Нежный.
Но заправляли не урки, а вчерашние офицеры. Еще летом 45-го они добивали японцев в Манчжурии. Командовали кто взводом, кто батареей: не штабисты, окопники. Правду-матку рубили сплеча - и про заграницу, и про эсэсэрию. Арестовали кого в Порт-Артуре, кого во Владике…
Захватим пароход - что дальше? Сорвиголовы призывали рвать в Сан-Франциско, моряки агитировали за Японию. До Америки далеко: «Дзержинский» перехватят торпедоносцы. А до Хоккайдо рукой подать.
Пожилой инженер-полковник Родин попытался урезонить зэков:
- Поверьте мне, друзья, я был на Халхин-Голе, под Прагой и в Мехабаде[3]. У нас нет оружия. С голыми руками на автоматы - верная смерть.
Был момент раздумий. С верхних нар вопросительно свешивались бритые головы.
Потом был взрыв: офицеры хватали друг друга за грудки, вор Шкиндя полз к кому-то с заточкой в зубах… Зэки успели уже уверовать в близость свободы, а тут какой-то «бывший» зовет их назад в рабство.
- Стойте! - поднял руку Доброжилов. - Мы тут ведем открытый разговор, и человек честно высказал свои мысли. - Трюм неохотно перенастраивался на нового оратора. - Моя мысль другая. У нас есть реальный шанс освободиться. Но нас могут и всех перебить. Единственный выход - твердо сойтись на чем-то одном и действовать вместе.
«Феликс Дзержинский» вполз в пролив Лаперуза. Справа по борту, в ночи мерцали редкие огоньки Хоккайдо. Хорошего ходу туда - час-полтора.
В полночь по инструкции полагалось выпустить партию заключенных на оправку. Едва трюмные лючины раздвинулись, как на палубу вырвался Доброжилов с еще десятком зэков. Но вертухайские пули уже были в полете - и легко находили жертву в гуще копошащихся тел.
…Оглушенный падением Штурман сидел на чугунной решетке, тупо раскачиваясь. Громадный трюм ревел, как трубы органа в Домском соборе. Неподалеку вольно раскинул руки мертвый лейтенантик с рыжими, щеточкой, усами над губой.
- Всем отойти от люка! - залаял сверху репродуктор. - Мы включим паровую систему пожаротушения!
Смысл фашистской угрозы сразу дошел до Штурмана: пар вперемежку сварит одежду, мясо, кости…
«Свобода или смерть!? - вдруг поразила его лживость революционных лозунгов. - Только сама жизнь чего-то стоит в этой жизни…»
[1] Возможная здесь ассоциация с названием романа Конст. Симонова «Живые и мертвые» - не случайность. Любая полуправда всегда порождает массу неслучайных ассоциаций.
[2] Всего, по данным исследователей, в 30-50-е годы для перевозки заключенных на Колыму использовались порядка 30 крупнотоннажных судов: «Беломорканал», «Выборг», «Дальстрой», «Джурма», «Днепр», «Индигирка», «Кулу», «Лозовский», «Советская Латвия», «Старый большевик», «Тобол», «Уэлен», «Феликс Дзержинский» … «Я список кораблей прочел до середины…» Владеющему английским, возможно, будет интересна книга: Martin J. Bolingen. Stalin’s Slave Ships. Kolyma, the Gulag Fleet, and the Role of the West. Annapolis (Maryland), 2000.
[3] Полковник Родин, скорее всего, принимал участие в совместных операциях советско-британских войск на территории Ирана. Многие смотрели советский блокбастер «Тегеран-43». Но немногие знают, что в 1941-1946 гг. территория Ирана находилась под совместным контролем советско-британских войск и через нее, а не только морем, в СССР шли поставки по Лендлизу.
«Красный Геринг» в начале главы - отсюда.