Пьяный поезд Рига-Москва
Таковыми становились все пассажирские поезда, следующие из Риги в начале курсантских отпусков. Да, наверное, не только из Риги - любого города, где имелось военное училище. Курсантская братия, вырвавшись из-под контроля командиров и в предвкушении двух недель свободы - зимой, или целого летнего месяца, гулеванила в добрых гусарских традициях. Или - не очень добрых.
С Шурой Губановым мы были друганами и "зёмами" - земляками. Ну, почти. Он жил до поступления в училище в Торжке, я в Обнинске. Друг-друга мы подкалывали на тему, как зовут жителей наших городов. Полтора года, начиная с КМБ, мы с ним лелеяли мечту, как сядем в поезд, который повезет нас в родные края - и нажремся. В смысле - напьемся. В смысле - алкоголя.
В первый зимний отпуск мы с ними синхронно (что еще более нас сблизило) пересдавали заваленные на сессии экзамены, но сумели-таки, успели вырваться на 4 дня домой! Полетели на самолете, чтобы ни один час даром не пропал. Поэтому были трезвые.
В первом летнем отпуске тоже что-то не сложилось. А, вот в чем дело было - вспомнил - я выписал проездные до Ахтубинска, где тогда служил мой старший брат, хотел к нему съездить. Это потом я уже узнал, что можно было брать через Москву, доплачивая за "кружность", а в этот раз злая тетка-кассирша, пользуясь моей неопытностью, выдала мне прямой билет, и я поехал на волгоградском поезде, а мне ведь еще надо было предварительно домой заехать, в Обнинск!
Поэтому мне пришлось выходить в Брянске. Я планировал добираться оттуда на трех электричках (Брянск-Сухиничи, Сухиничи-Калуга, Калуга-Москва до Обнинска), в принципе, это реально было. Но что-то пошло не так, и в итоге я полетел самолетом Ан-24 из Брянска в Москву, до функционирующего тогда еще аэропорта Быково, оттуда автобусом-экспрессом в центр, в общем, в Обнинск еле успел на последней электричке.
Кстати, назад с Ахтубинска, в который я все же съездил в середине отпуска, тоже с приключениями возвращался: на прицепные вагоны мест не было, пришлось ехать с пересадкой через Волгоград, а у меня с собой два мешка с дынями-арбузами, ящик помидоров... Ну, добрался кое-как.
Короче, на втором курсе, в зимнем отпуске, наша мечта осуществилась. С лихвой.
В училище есть такая традиция: первыми, в начале дня, всегда отпускают отличников и прочих порядочных людей, а таких разгильдяев, которым были мы с Шуриком - ближе к вечеру. Не знаю, зачем нашему курсовому начальству это нужно было - растягивать на весь день процедуру, наверное, в этом был какой-то воспитательный момент.
Все равно этот день такой приятный. Хороший. Ты уже ощущаешь себя в отпуске. Обычных построений нет, даже в столовую мало кто ходит. В предвкушении домашних разносолов уже просто - не тянет, да и думаешь - вдруг начальство смилуется и тебя позовут в канцелярию за заветным отпускным билетом? Вот и торчишь в казарме как дурак, слоняешься из угла в угол, куришь. Но все равно - на сердце радостно в предчувствии близкой свободы.
Но, кстати, поезда на Москву, так и так, все (два или три скорых) шли вечером, так что лично нам большого смысла не было уходить из училища заранее. Разве что - успеть закупиться гостинцами - традиционным рижским бальзамом, ну и взять что-то для употребления в поезде.
В этот раз нас отпустили как-то уже вообще впритык, только успели заскочить за бальзамом, ну и взяли два "пузыря" водки - отмечать отпуск. На закуску прикупили пол-батона копченого сыра и батон хлеба с тмином. А были мы довольно уже голодные, так как последний раз ели только на завтраке. Впрочем, как я уже писал раньше, в училище как-то привыкаешь обходиться небольшим количеством еды. Но, как показали дальнейшие события - не в случае, когда предполагается распитие довольно большого количества алкоголя.
Мы взяли два билета в купейный вагон, плацкартных (более дешевых и, соответственно, более популярных среди курсантов) уже не было, все были раскуплены отпущенными ранее более примерными коллегами. Что ж, решили мы, ничего, зато поедем с комфортом.
Вошли в купе, поздоровались с соседями, ими оказались милые старички, мужчина и женщина, не супруги, просто попутчики. Наши места были на верхних полках. Заглянула проводница, спросила, будем ли мы брать постельное белье. "А как же" - благородно вознегодовали мы, - Конечно, будем!" Проводница взяла с нас деньги и сказала, чтобы мы позже зашли за своим комплектами. Ну, вот такой сервис был в те времена, даже в фирменных поездах. Впрочем, мы пока не спешили ложиться спать.
Я вежливо спросил у соседки, не против ли она будет, если мы немножко выпьем водочки? Старичок тем временем уже сам удалился в вагон-ресторан. Пожилая женщина доброжелательно ответила: "Да, конечно, ребята, пейте, кушайте на здоровье". Но нам все равно было как-то неудобно перед ней. Видимо, поэтому первую бутылку мы опорожнили очень быстро. Потом, вновь извинившись перед нашей попутчицей, я достал вторую. Ее мы тоже, все так же застенчиво, выпили минут за тридцать-сорок. А после этого я увидел, как по коридору идет официант из вагона-ресторана с тележкой и предлагает пиво. Я, конечно же, взял пару бутылок. И вот на этом моменте мои воспоминания заканчиваются.
Проводница грубо разбудила меня под утро: "Кто из вас в Ржеве выходит?" Я не знал, кто. Я вообще мало чего знал в этот момент. Если бы меня тогда допрашивали враги - я бы, наверное, погиб героем. "Ну, разбуди второго, - сказала эта жестокая женщина, - через пол-часа станция", - и ушла. Я огляделся.
Лежал я на нижней полке, укрытой своей курсантской шинелью. Под головой - шапка. На шапке, кстати, очень комфортно спать.
Напротив меня, так же под шинелкой, похрапывал Шура. Постельного белья, судя по всему, мы так и не получили. Обидно. Старички спали на наших верхних полках. Я толкнул товарища: "Саня, ты в Ржеве выходишь?" Шура замычал и приподнялся. Потом молча взял со стола бутылку минеральной воды, открыл ее об стол и начал пить. Выпив половину, протянул мне - будешь? "Саня, - решил уточнить я, - а чья это вода, в том смысле - кто ее покупал?" "Не знаю, - сказал товарищ, - пофигу, я пить хочу, будешь, нет?" "Буду", - смалодушничал я и взял минералку.
"Шура, - спросил я, немного утолив жажду, - а как так получилось, что мы внизу лежим? Санек покрутил головой:
- Нас вообще хотели с поезда снимать, проводница грозилась сдать патрулю.
Мда, похоже, я пропустил что-то очень важное.
- Ни хрена себе, а за что?
- Кто-то на коврик наблевал, она ругалась, меня отмывать заставила, я его в туалете стирал, в раковине. Потом еще штраф требовала.
Я посмотрел - коврика в купе не было.
- А что со штрафом?
- Насобирали.
- Как?
- У меня денег не было уже, она повела меня по вагонам, где наши ехали - у них занимали.
- А у кого?
- Не помню. Ладно, я собираться буду.
Шура кое-как собрал свои вещи, оделся, мы попрощались и он вышел на станции. Я снова вырубился. Проснулся, когда поезд уже подъезжал к Москве. Было очень плохо, мутило, разламывалась голова. И очень стыдно. Старичок опять куда-то делся, а бабушка участливо говорила - нет, она не ругалась: "Что же вы, ребята, так быстро напились? Сидели бы себя спокойно, не спеша, а так вон напились, ходили тут, буянили, товарищ твой еще ночью с полки упал..." Новые подробности как-то не радовали.
Поезд пришел на Рижский вокзал столицы. Пассажиры стали забирать свои вещи и радостно-оживленно выходить из вагона. Печально покачивая головой, ушла бабушка-соседка. Я собрал все свое мужество и попытался собраться. Самое трудное было надеть ботинки, а затем завязать на них шнурки. При малейшем наклоне головы бросало в тошнотворную дурноту, приходилось срочно выпрямляться. Вагон тем временем опустел. Через какое-то время в купе заглянула суровая проводница: "Ну, что ты тут?" Затем подошла вторая, помоложе. Мне стало страшно, я вспомнил Шурин рассказ о мытье половика.
Но добрые женщины - все-таки, как оказалось, внутри форменного железнодорожного кителя билось сердце сострадательной русской бабы, жалеющей всякое недоразумение мужского пола - они стали собирать меня, практически, по частям.
Мне завязали шнурки ботинок, надели и застегнули шинель, ремень и шапку, помогли выйти из поезда наружу - аккуратно придерживая, спустили по вагонной лесенке, ибо состав за это время уже отогнали от перрона куда-то в парк, впрочем, не особенно далеко от вокзала.
На свежем морозном воздухе мне стал немного легче. Проводница, перед тем, как закрыть дверь вагона, сказала: "Если что - стучи, мы здесь, в вагоне пока будем". Видимо, выглядел я неважно. А мне еще надо было дойти до вокзала, а потом - самое страшное - преодолеть Рижскую площадь и дойти до метро. Там, на этом пути, обычно попадалось 2-3 патруля. Нужно было срочно приходить в себя. Я посидел на какой-то лавочке, отдышался. Потом привел себя в уставной вид, застегнувшись на все крючки и выровняв - два пальца от бровей - шапку, взял чемодан и пошел.
До метро я добрался без происшествий, старательно козыряя всем встречным военным, независимо от звания, и, на всякий случай, милиционерам. Мимо патруля я шел чуть ли не строевым шагом, насколько это было возможно в моем ущербном состоянии. Зашел на станцию, спустился в метро, сел в поезд.
Увы, на этом мои злоключения не иссякли. Покачивание вагона вызывало у меня острые приступы морской болезни. Приходилось выскакивать на каждой станции, садиться на лавочку и долго, глубоко дышать, борясь с рвотными позывами. Видимо, интоксикация организма все же была приличная. Потом, кстати, еще выяснилось, что в эту ночь я (с Шуриком или нет - не известно) был в гостях еще у ребят с нашего училища, которые ехали в другом вагоне, там тоже что-то пили. Я этого не помню, рассказали.
Вот так, выскакивая на каждой станции, совершив еще, ко всему прочему, переход - почти, как Суворов через Альпы - на кольцевую линию, добрался я с Рижской до Киевской. Часа два занял у меня этот мучительный процесс. Стал подниматься на эскалаторе. И опять почувствовал подкатывающую тошноту. До выхода надо было преодолеть два пролета эскалатора. После первого я понял - всё, не доеду.
И тут, на мое похмельное счастье, оказалось, что на площадке между эскалаторами ведутся какие-то ремонтные работы и это место огорожено железными щитами. Я подскочил к щитам, сделал вид, что мне очень интересно, что там происходит, засунул голову за щит и - мне очень стыдно, но я туда наблевал. Благо, что поблизости не было никаких рабочих. Мне сразу стало легче и я поспешил к второму эскалатору.
Ну а затем, сев в электричку, я сразу, по курсантской привычке, практически мгновенно, заснул. Молодой, хорошо физически тренированный организм взял свое и по окончании двух часов езды, проснувшись уже ближе к Обнинску, я почувствовал себя почти нормальным человеком.
Выйдя на станции, позвонил с таксофона маме на работу, зашел за ключами от дома. Мама, наобнимавшись и нацеловав (я старательно дышал в сторону), спросила: "Ты какой-то усталый?" "Ну, да, - отвечал я, - еще бы, сессия такая тяжелая была". "Ну иди, иди отдыхай, - сказала мама.
И вот потом, весь четвертый семестр к нам с Шурой походил то один, то другой кредитор (с некоторыми мы вообще были не знакомы) и просил вернуть долг, заодно рассказывая нам очередные веселые подробности нашего фестиваля. Судя по конечной сумме, проводница выкатила Шурику тогда весьма приличный штраф. Хорошая все-таки штука - курсантская взаимовыручка.
Найдете на фото меня с Шурой? Ну, мои курсантские фото вы уже видели, а вот зёму моего - угадаете?