Начало самой первой весны. В первую годовщину одного события (ч.2)
[продолжение из ч.1]
III. Про самую первую весну
Земли старолитовские тем, в частности, замечательны, что некоторые образы и явления присутствуют там не только в пору Дзядов, но и круглый год. Надо только присмотреться. Три года назад Ассоциация молодых историков-краеведов Белоруссии “Гiсторыка” прошла по белорусским следам армии короля Карла Двенадцатого, дойдя до Головчина, места важной битвы. Ныне голоса, чтобы повторить поход, звучат и из Москвы, в первую очередь, естественно, от каролина Кати. А пока что моментально узнаваемый образ, словно спустившись, как сон на зонтике, показывается на смотровой площадке Национальной библиотеки.
Такое вот неожиданное воплощение - непроизвольное, но я сразу замечаю. И весело несётся сине-жёлтый эскадрон. Изумительно светит солнце. И какие глаза!
Поглощается мороженое в кафе-галерее. Воин рассказывает про ратные делах в рядах, продолжающих традиции войска Великого Княжества. Фотографируемся - наверху на крыше и внизу в парке. Народ расходится с пожеланиями встретиться поскорее вновь. Вдвоём идём фотографировать здание, перестройку которого надо оформить в виде проекта по благоустройству на пути становления признанным архитектором. Солнце, тепло, почти отсутствие машин, послеобеденное воскресенье, парки вдоль Слепянского канала, тихие опрятные дворы улицы Калиновского. Всякий раз - какой приятный город Минск! И как здорово было повидаться с друзьями! И какая чудесаня весенняя погода! И вообще, как всё здорово! Его ласкали малыши, и лаял он от всей души.
Слышу, что надо же, пришла весна, а нет желания, чтобы весь мир полетел в тартары и всякая жизнь побыстрее закончилась. Я это вполне разделяю - в том плане, что десятилетиями я совершенно искренне, даже с недовольством следовал Пушкину, его классическим трём строфам из “Онегина”. Каждый год с потеплением хотелось слякотного ноября, метели, долгих ночей, чтобы зажечь свечку и залезть за печку.
Помимо всего прочего, насколько это пронзительно красивые и гениальные строки нашего величайшего поэта:
Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года;
Синея блещут небеса.
Еще прозрачные, леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью полевой
Летит из кельи восковой.
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят, и соловей
Уж пел в безмолвии ночей.
Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна! пора любви!
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови!
С каким тяжелым умиленьем
Я наслаждаюсь дуновеньем
В лицо мне веющей весны
На лоне сельской тишины!
Или мне чуждо наслажденье,
И всё, что радует, живит,
Всё, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье
На душу мертвую давно,
И всё ей кажется темно?
Или, не радуясь возврату
Погибших осенью листов,
Мы помним горькую утрату,
Внимая новый шум лесов;
Или с природой оживленной
Сближаем думою смущенной
Мы увяданье наших лет,
Которым возрожденья нет?
Быть может, в мысли к нам приходит
Средь поэтического сна
Иная, старая весна
И в трепет сердце нам приводит
Мечтой о дальней стороне,
О чудной ночи, о луне...
Той, старой весной была для меня весна выпускного класса, когда я с ужасом смотрел на исчезающий снег и гладил его рукою, сознавая, что близится окончание школы, из которой мне катастрофически не хотелось уходить (друзья, учителя, увлечения), что потом жизнь пойдёт на спад, а после двадцати начнётся постепенный процесс превращения в старого дурака. Недавно довелось мне беседовать по скайпу с Чехией с одной уважаемой дамой двадцати одного года от роду, которая переживала, что ей уже за двадцать, то есть всё: концы. Со мною именно так оно неизменно и шло - шло и шло, пока не пришла первая весна. А когда оказалось, что пришла, удивляешься, что такое вообще может быть на самом деле. Что вокруг красота. Что не хочется немедленных морозов и даже в погреб не хочется. А хочется, взявшись за неизменные руки, отправляться в весенний лес, на Вилию, на Браславские озёра, на Балтийское море, в замки, в тёплую Грецию, в фантастический, действительно фантастический город Сингапур.
И ещё хочется пожелать всем-всем-всем друзьям, чтобы каждому хватило сил дождаться.
Поскорее хочу также в Залесье, ведь уже апрель, а я не был там пять месяцев. Дорогой Сергей Иванович, В. Ромейко Залесский, поёт под гитару (в песне речь про март):
В. Рамейка Залескi
З А Л Е С К А Я В Е С Н А В А Я
Сонейка сьвеціць і грэе лясок,
Весела ў небе пяе жаўрунок,
Скончыла зімачка дзён пералік,
Ў ботах гумовых ідзе сакавік.
Ветрык вясновы, ў дудкі зайграй,
І зазьвіні калакольцам, ручай,
І загудзі ў берагах, Вілія,
Каб абудзілася наша зямля!
Усіх віншуе Смаргонскі павет,
А разам з ім і наш сельсавет.
Усіх віншуе Залескі калгас
І князь Агінскі Міхал Клеафас!
В. Ромейко Залесский
З А Л Е С С К А Я В Е С Е Н Н Я Я
Солнышко светит и греет лесок,
Весело в небе поёт жаворонок,
Закончила зимушка дни считать,
В сапогах резиновых идёт март.
Ветерок весенний, в дудки заиграй,
И зазвени колокольчиком, ручей,
И загуди в берегах, Вилия,
Чтобы пробудилась наша земля!
Всех приветствует Сморгонский уезд,
А вместе с ним и наш сельсовет.
Всех приветствует Залесский колхоз
И князь Огинский Михаил Клеофас!
ВОЛЬКЕ ЛИТВИНКЕ
*
Воин, Прекрасная Дама и автор (с зелёной сумкой) в парке у Национальной библиотеки Белоруссии.
Солнце совсем слепит, отсюда выражение лиц.
Минск с высоты полёта птицы, севшей на крышу Национальной библиотеки. Здание стоит на веверо-восточной окраине города, внизу проспект Независимости, который за городской чертой (вправо) переходит в тракт, ведущий к Борисову, Орше, Смоленску и Москве.
Фотографирование с крыши.
Тихиe дворы между улицами Калиновского и Седых.
Николай Коперник под небесными сферами, взирающий на дела земные.
Фромборк, здесь великий астроном прожил ровно вторую половину своей замечательной жизни.
Земли Великого Княжества Литовского встречают весну. Заканчивается воскресенье, поезд Минск-Москва даёт возможность восхищаться старолитовскими пейзажами и по свежему впечатлению всем остальным.
Наконец - КАТЕ и КИРИЛЛУ .
Катя привела меня в Живой журнал, а Кирилл в нужный момент не пользовался под-катом.
J