(no subject)
Отчаянно отрицать разложение и бессмысленность. Изо всех сил проглотив ком в горле, кричать: Живой! Живой!
Вглядываясь в обыденность утренней электрички, ее шатающееся сонной переполненностью чрево, с размазанной и засохшей слюной на дверях, услышать -- вдруг -- терпкий и кроваво-соленый запах жизни.
Это кровь потекла по ноздре. Моя, родная, теплая, ласковая, игривая, потекла на свет, выступает из каземата моих неуклюжих и тучных мыслей.
Милая -- говорю ей -- любимая! Я и забыл что ты есть. Я думал одни кишки во мне остались, а вон какая ты у меня есть!
И сердце взыграло и будто запело: Да, вот мы у тебя какие есть.
И слеза заполнила веки, что бы я поглядел на нее. Поглядел сквозь нее, как причудлив свет в переливах, как чудны формы ею размытые, как сердцу легко когда она исходит.
Вглядываясь в обыденность утренней электрички, ее шатающееся сонной переполненностью чрево, с размазанной и засохшей слюной на дверях, услышать -- вдруг -- терпкий и кроваво-соленый запах жизни.
Это кровь потекла по ноздре. Моя, родная, теплая, ласковая, игривая, потекла на свет, выступает из каземата моих неуклюжих и тучных мыслей.
Милая -- говорю ей -- любимая! Я и забыл что ты есть. Я думал одни кишки во мне остались, а вон какая ты у меня есть!
И сердце взыграло и будто запело: Да, вот мы у тебя какие есть.
И слеза заполнила веки, что бы я поглядел на нее. Поглядел сквозь нее, как причудлив свет в переливах, как чудны формы ею размытые, как сердцу легко когда она исходит.