Я ж говорю - место проклятое (с)
Демократии и вообще-то трудно соревноваться с тоталитарным государством, которому неограниченная власть позволяет, например, сконцентрировать все гигантские ресурсы страны для такого соревнования, фактически подчинить всю жизнь решению этой задачи. Люди могут ходить голодные и раздетые, элементарные удобства и предметы обихода могут начисто отсутствовать, но армия будет снабжена по последнему слову техники, а добрая половина бюджета будет тратиться на подрывную деятельность против врагов и укрепление союзников. Разве может демократическое государство заставить все свое общество, всю печать, церковь, дипломатию, искусство, спорт и т. д. служить целям пропаганды, дезинформации, разведки и окончательной победы любой ценой? Разве можно даже вообразить себе такую полную цензуру и секретность при демократии, какая десятилетиями существует у нас?
Соответственно, люди, выросшие в наших условиях, приучены к совершенно иным представлениям, реакциям, нормам. В тоталитарном государстве человек существует для некой цели, даже если он в нее и не верит; при демократии человек существует для своего собственного удовольствия. Поди заставь его идти на жертвы для каких-то абстрактных целей. За все годы войны во Вьетнаме американцы потеряли около 50 тыс. человек, то есть примерно столько же, сколько у них ежегодно гибнет на дорогах в автомобильных катастрофах, и это вызвало всенародную антивоенную истерию, почти революцию. За один год войны в Афганистане советские потеряли тысячи убитыми, и никто даже об этом не говорит. У нас просто другие масштабы, другие критерии, и, пока счет не пойдет на миллионы, реакция населения будет пассивной.
Владимир Буковский, "Письма русского путешественника"
Хоть сейчас в печать, да? Ничего не изменилось. Только даты и названия поменяй.
Я когда читаю его или Мустафу Джемилева, каждый раз думаю: вот один отсидел четырнадцать лет, второй отсидел четырнадцать лет, казалось бы - все, монстр, с которым они боролись, подох, Дзержинского возят мордой по асфальту, свобода. Все. Победа. Живи.
Но монстр поднимает голову, встает, отряхивается и возвращается. И к одному приходит опять домой - причем даже уже в чужую страну, когда вроде бы совсем уже убежал от него! - и опять все с тем же: репрессии, аресты, лагерь, Сибирь, а у другого вообще полный крах: если в тот раз народ и вправду был порабощен, то в этот - все сами, добровольно, радостно и с флагами. И опять все заново. И если Джемилеву есть с кем бороться, хотя я не знаю, откуда он на восьмом десятке берет силы на это, то Буковскому и бороться то даже уже не с кем, некого освобождать от монстра, потому что монстром стало само большинство.
Думаешь об этом, и жутко становится.