baby's gone...навсегда...
ЗАВЕРНУВ НА СКОТНЫЙ ДВОР
В начале нулевых годов нового века, тридцатого апреля, Ольга неожиданно пригласила меня отпраздновать мой давно прошедший день рождения в ресторан «Аквариум», что недалеко от вонючей речки и маленького самолёта, прикрученного к вершине жёлтого купола сталинской конструакции, и это, конечно, гармонировало с нашим общим настроением и состоянием души: полёт по лестнице в небо, когда привязан к земле за самые нежные и нужные для этой жизни органы, ведь существуют ещё леди, уверенные, что всё блестящее - это золото, да и пусть себе уверены…
Тогда мы, кажется, ещё работали в заведении под названием «МОУДАК», что переводилось с неприличного на русский как «муниципальное образовательное учреждение дополнительной активации киноискусства», и это не имело смысла, если вообще стоит его искать в выделениях нашего Министерства новообразований. Главным киноактиватором выступала милейшая Маргарита Тагоровна, женщина, не упускавшая, надо полагать, своего шанса и дававшая жить другим. Маргарита Тагоровна той весной отгадывала загадку: спим ли мы с Ольгой, или это просто игра в Гильгамеша и Энкиду. Нет, тогда ничего не было, мы просто бегали по кедровому лесу среди тишины и одуряющих запахов. Впрочем, одуряющих запахов было давно уже предостаточно, но до того момента, как Большой Брат отключит последний телеканал, оставалось почти два месяца, а потом… потом «она утонула в сортире» - так поётся в гебешной застольной песенке, такая вот хуйня.
Так или иначе, в тот вечер мы с Ольгой тонули в «Аквариуме». Я научился пока только таранить головой автобусы, погружение под воду было внове: такое бархатное ощущение, залепляющее уши, рождающее молчание; и рыбы в своих изогнутых банках были, конечно, весьма молчаливы, и передать то, что говорила Ольга, не представляется возможным - она актриса, а без движения мизансцена будет напоминать парализованного Барышникова, что имеет интригу только для медиков, да и то далеко не для всех.
В «Аквариуме» жизнь протекала, как рыбья сантехника, удалось украсть лишь две пепельницы, одна называлась «бочкарев», а другая «старый мельник», вот и всё, отныне Ольга будет коротать жизнь с Бочкарёвым, а я буду жить старым мельником.
Но пока вода выпита до дна, а праздник продолжается. Запасшись пепельницами, мы отправились к вонючей речке, к одуряющим запахам.
Новая идея не стала лучшей идеей: на горбатом мосту мы встретили Ирину. К тому времени Ира окончательно разругалась с критиком Петуховым, и непонятно было, что она делает в Ебурге. Должна ведь болтаться между Ленинградом и Москвой, прыткая, как Жанна Хасановна Агузарова, разве что гораздо более адекватная. Гораздо более.
С Иркой мы были знакомы вечность, и была у Ирки особенность строить и свою, и чужую жизни по предлагаемым, и, надо сказать, весьма не плохим схемам. Но я далеко не Галатея; хотя, может быть, вылепленный Иркой образ стал бы много лучше меня нынешнего, но в одном уверен точно: боги посмеялись бы над жалобами ваятеля и не оживили статую, сославшись хотя бы на отсутствие лицензии, которую сами недавно и отобрали.
И я до сих пор жалею, что боги оказались глупы.
Ирина прошла мимо, не заметив нас, вот только Ольга сделала своё па: она, будучи природным интуитом, возревновала как женщина, без особой причины, просто потому, что так надо. Полячка гордая.
Я напомнил, что наша сегодняшняя задача - не ревновать, а рубить ливанские кедры, а там посмотрим.
Но пока вместо кедров нам всё попадались цирковые биллборды, с которых лилипуты сдирали старые афиши: видимо, гастроли американской дивы Марион Диксон уже закончились, а 1 мая - новогодняя программа по случаю наступления 1984 года.
Мы решили поехать на привокзальное кафе, показать партайгеноссе, как надо течь по жизни, и имели успех: два молодых человека из-за Ольги подрались, а третий позвал меня поехать на электричке в город Мухосранск пить и «ебать девок».
Ольге хватило ума потеряться возле метро, мне - улизнуть от мухосранского мальчика, которого я всё равно встретил позже: тот был пьян, как обычно, и всё удивлялся, как можно было потеряться в таком маленьком мире.
В таком маленьком мире не теряются. Ольга нашлась у себя дома - гибкая, в короткой юбке, она напоминала чем-то мисс Диксон из фильма «Цирк», только изрядно постройневшую и прибавившую породы.
На кухне у нас разгорелись театрально-литературные споры на тему, что бы случилось с героиней Любови Орловой из александровского «Цирка», если бы та уехала на Запад со своим тёмным прошлым и похожим на Гитлера импресарио?
Я умудрился упиться до полной отключки, что никак не входило в планы Гильгамеша и Энкиду, но случилось то, что случилось, и Ольге пришлось искать вход в подземное царство, чтобы поймать там мою душу и продолжить банкет, но сценарий эпоса оказался нарушен, душа нашлась вполне быстро, и снова разгорелся спор: есть ли жизнь после смерти, причём я твёрдо уже был уверен, что нет, а Ольга утверждала обратное, она умудрилась что-то разглядеть в темноте. В целом путешествие приятным не оказалось, мы оба были разочарованы результатом, хотя, что ожидали увидеть? К тому же верить женщинам можно далеко не всегда, так и Ольга не почувствовала тогда, что нулевые годы закончились, начался 1984 год, сомнений не было, как не было уже и выбора.
В конце концов, настоящего выбора не бывает ни у кого и никогда, Марион Диксон осталась в блистательном 1936 году, нас затормозили в дивном 1984; слава Большому Брату, время остановилось, что, видимо, было не самым плохим исходом для людей, разочаровавшихся в смерти, и, главное, не посчитавших этот факт слишком пошлым, чтобы хотя бы не говорить о нём.