Цой. Минус двадцать два

Aug 15, 2012 18:13

Нам повезло увидеть зарождение ночи в отдельно взятом человеке - светлом, искреннем и лёгком - бездельнике, кочегаре, гуляющем с восьмиклассницей (о, "Восьмиклассница" вообще опасная песня - Заксобрание запретило бы её сегодня за пропаганду педофилии и призывы к барышням красть мамину помаду). И было "45" и "46", и была "Ночь" и французский "Последний герой", и нескстати спетые "Перемены". Перемены заключались разве что в Айзеншписе, умеющем перерабатывть вибрации воздуха в денежные знаки. Бабло вообще дело хорошее, только часто тёмное, стадионное и по-плохому ночное.

"Кино" переселилось из квартир на стадионы, а мы продолжали посмеиваться над Робертовичем и угадывать, сколько процентов The Cure содержится в очередной песне, и насколько образ самых новых романтиков новее просто новых романтиков, и насколько последний герой последнее того последнего героя, которого мы ещё помнили без искусственного низкого тембра и придуманых плакатных интонаций. К слову, плакатные интонации были придуманы нами самими с непонятной целью остановить время, что само по себе выглядело стилистической пошлостью.

Время таки остановилось 15 августа 1990, когда серый "москвич" столкнулся с оранжевым "икарусом". Смешение цветов получилось ночного цвета, и нас это не слишком удивило. Они видели ночь, мы видели ночь, теперь и ночь увидела нас.

image Click to view


повод выпить, r.i.p.

Previous post Next post
Up