улитка на теплоходе
По воде, улитка, плыви,
Улитка на теплоходе.
Вверх или вниз - неважно.
(неизвестный автор)
-- Мама, мама, тебя не слышно! - Елена Сергеевна, скорчившись на диване, кричала в трубку - связь была отвратительной; то ли оператора связи связали сетью пираты, то ли Кириши, откуда мама и звонила, перенесли на обратную сторону Луны, такое изредка бывает, к Pink Floyd'у не ходи.
-- Леночка, как твой круиз? Куда плавали? - Прохрипела трубка.
-- Мы ходили, мама, пароходы ходят.
-- Как ходили? Пешком? Пароход сломался?
-- По воде ходили, как же ещё. Ладога, Онега, Кижи и Валаам. Хит сезона - русский север.
-- Как ты сказала - Киш… Кириши? И ко мне не зашла?
-- Да не в Киришах мы были, а в Кижах.
-- Очень, очень, очень жаль. Лучше бы заехали в Кириши.
Елена Сергеевна нажала на "отбой", ей хотелось вдавить красную кнопку в тело телефона - ничего личного, обычный для нашего времени лёгкий садизм.
-- И как ОН? - Спросила засидевшаяся за полночь подруга Людочка. - Ты одна никогда не ездила. Как его зовут, надеюсь, он моложе тебя?
-- Маратгельман.
-- Марат Гельман? Галерист или политтехнолог?
-- Ещё какой технолог… - Елена Сергеевна помолчала и принялась разминать пальцами сигарету - разминала чуть дольше, чем требовал этикет коммунальной квартиры в Коломне (двадцать метров, две комнаты, семья с вечно орущим младенцем и разведёнка, плывущая по жизни для того только, чтобы разменять сороковник - не самый плохой вариант, детей бывает даже двое, а разменивать можно и полтинник). - Я почти не помню ничего, какие-то клочки и обрывки… А имя… Имя я придумала, чтобы звуки не напоминали мне о нём.
-- Звуки, звуки, непозитивные вибрации воздуха, - проворчала Людочка. - Кстати? кто тебе звонил?
-- Ленина мама.
-- Мама Ленина? Неплохо.
-- Мама Лены. Моя мама.
*********
Никто не знает, как за месяц до того Елена Сергеевна оказалась на улице - не на улице в страшном смысле этого слова, а перед закрытыми дверями в парадную. Если кому интересно, то в этом доме недалеко от метро Пролетарская находился магазин эконом-класса, но, так как никого ничто давно не интересует, то и подробности не важны. Интересен лишь тот факт, что Елена Сергеевна стояла тогда не перед закрытыми дверями - она сама их закрыла, выходя утром от одного мужчины. Мужчину (впоследствии получившего имя Маратгельман) Елена Сергеевна заполучила сравнительно легко, и это несмотря на изрядную разницу в возрасте - двенадцать лет, замкнутый зодиакальный круг. Думать о том, что этот круг когда-нибудь сузится до размеров шеи, душным летом две тысячи десятого просто не было сил.
Елена Сергеевна вздрогнула - её догонял Маратгельман.
-- Знаешь, Лена, - сказал он, - я тут подумал, не поехать ли нам в круиз. Валаам, Кижи. Четырёхпалубный "Валериан Куйбышев", двухместная каюта, все удобства и даже больше. Тем более что офис компании "ВодоходЪ" в пяти минутах ходьбы.
-- Я знаю. Обуховской Обороны, 209. - Елена Сергеевна произнесла адрес шёпотом, чтобы никто из редких прохожих не догадался, что она банально влюблена - а это не лучшее состояние для монтажёра, тогда в корзину летят не те обрывки плёнки, окончательный монтаж оказывается рваным, важные смысловые куски навсегда теряются, а оставшиеся сняты всегда не в фокусе, но именно за это и дают призы в Каннах с формулировками "путешествие по родному краю, ставшее путешествием вглубь себя" и "дантовские претензии".
Итак, что осталось после монтажного ножа? Почта, чужая женщина и харакири.
Почта в Кижах покачивалась на дебаркадере; оказалось, что отсюда можно послать письмо в фирменном конверте - если не начнётся затяжной шторм, послание дойдёт быстро, конечно, как выразился Маратгельман, пока его не перехватит в Коломне какой-нибудь местный раскольников с ледорубом, охотник на стариков троцких.
На Валааме Елена Сергеевна увидела редких в тех краях японских туристов, которые щебетали что-то (Маратгельман сказал по этому поводу "Japanese twitter"). Оказалось, что японцев больше всего интересует то, чем занимаются на острове монахи и отшельники, на что русский гид с улыбкой ответил "медитацией", и Елена Сергеевна подумала, что более точный ответ найти было трудно. Впрочем, услышав ответ гида, японец с самым большим фотоаппаратом неожиданно стал шарить у себя за пазухой - казалось, он ищет меч, чтобы сделать себе харакири ("ищет кусунгобу, чтобы совершить сэппуку", уточнил Маратгельман), однако дело оказалось куда серьёзнее - самурай (в этом не было никакого сомнения) решил почесать живот.
В этот момент у Маратагельмана зазвонил телефон. Елена Сергеевна знала, что это звонит женщина, звонит не первый раз, а это значило только, что её мужчина ускользает, уплывает, как рыба, сорвавшаяся с крючка, но удерживать никого Елена Сергеевна не будет, потому что с юности ненавидит рыбалку; пару истерик, пожалуй, закатит, но разве что соблюдая ненужную гендерную гордость и полузабытые законы жанра.
*********
-- И ты его отпустила? - Людочка задала вопрос с плохо скрываемой ненавистью, видимо, примеряя ситуацию на себя. - Он ведь тебя предал. И наверняка он прёт по жизни, как пароход и делает стоянки согласно только расписанию.
-- Это не вопрос этики. Чистая эстетика, стиль, в конце концов. Он вообще-то формально был очень вежлив - масса "здрасьте, пжалста, извините". Просто он не овладел в совершенстве искусством расставания, но с годами это придёт, а пока пусть думает, что никто в этом мире никому ничего не должен. Никогда.
-- Но ты ведь и сама так думаешь? Никто и никогда?
-- Трудно удержать улитку, уплывающую на теплоходе, - прошептала Елена Сергеевна и подумала, что зря их любимым с Людочкой пожеланием было "да пребудет с тобой сила", ведь в данном случае это только оправдание и иллюзия для слабых людей, решивших, что не надо плыть, проще утонуть. Но даже тогда лучше найти свой "ВодоходЪ", и станут возможны даже прогулки по воде хотя бы потому, что ты сам станешь водой. И, главное, можно где-нибудь на Валааме неожиданно встретить японца, который достанет кусунгобу и разрубит клубок твоей жизни, который ты сама и запутала, и никто не исключает, что самураем станешь ты сам для того только, чтобы чесать, где чешется - да, мы настаиваем именно на такой, пусть излишне поэтичной, формулировке.
Улитка на теплоходе.
Вверх или вниз - неважно.
(неизвестный автор)
-- Мама, мама, тебя не слышно! - Елена Сергеевна, скорчившись на диване, кричала в трубку - связь была отвратительной; то ли оператора связи связали сетью пираты, то ли Кириши, откуда мама и звонила, перенесли на обратную сторону Луны, такое изредка бывает, к Pink Floyd'у не ходи.
-- Леночка, как твой круиз? Куда плавали? - Прохрипела трубка.
-- Мы ходили, мама, пароходы ходят.
-- Как ходили? Пешком? Пароход сломался?
-- По воде ходили, как же ещё. Ладога, Онега, Кижи и Валаам. Хит сезона - русский север.
-- Как ты сказала - Киш… Кириши? И ко мне не зашла?
-- Да не в Киришах мы были, а в Кижах.
-- Очень, очень, очень жаль. Лучше бы заехали в Кириши.
Елена Сергеевна нажала на "отбой", ей хотелось вдавить красную кнопку в тело телефона - ничего личного, обычный для нашего времени лёгкий садизм.
-- И как ОН? - Спросила засидевшаяся за полночь подруга Людочка. - Ты одна никогда не ездила. Как его зовут, надеюсь, он моложе тебя?
-- Маратгельман.
-- Марат Гельман? Галерист или политтехнолог?
-- Ещё какой технолог… - Елена Сергеевна помолчала и принялась разминать пальцами сигарету - разминала чуть дольше, чем требовал этикет коммунальной квартиры в Коломне (двадцать метров, две комнаты, семья с вечно орущим младенцем и разведёнка, плывущая по жизни для того только, чтобы разменять сороковник - не самый плохой вариант, детей бывает даже двое, а разменивать можно и полтинник). - Я почти не помню ничего, какие-то клочки и обрывки… А имя… Имя я придумала, чтобы звуки не напоминали мне о нём.
-- Звуки, звуки, непозитивные вибрации воздуха, - проворчала Людочка. - Кстати? кто тебе звонил?
-- Ленина мама.
-- Мама Ленина? Неплохо.
-- Мама Лены. Моя мама.
*********
Никто не знает, как за месяц до того Елена Сергеевна оказалась на улице - не на улице в страшном смысле этого слова, а перед закрытыми дверями в парадную. Если кому интересно, то в этом доме недалеко от метро Пролетарская находился магазин эконом-класса, но, так как никого ничто давно не интересует, то и подробности не важны. Интересен лишь тот факт, что Елена Сергеевна стояла тогда не перед закрытыми дверями - она сама их закрыла, выходя утром от одного мужчины. Мужчину (впоследствии получившего имя Маратгельман) Елена Сергеевна заполучила сравнительно легко, и это несмотря на изрядную разницу в возрасте - двенадцать лет, замкнутый зодиакальный круг. Думать о том, что этот круг когда-нибудь сузится до размеров шеи, душным летом две тысячи десятого просто не было сил.
Елена Сергеевна вздрогнула - её догонял Маратгельман.
-- Знаешь, Лена, - сказал он, - я тут подумал, не поехать ли нам в круиз. Валаам, Кижи. Четырёхпалубный "Валериан Куйбышев", двухместная каюта, все удобства и даже больше. Тем более что офис компании "ВодоходЪ" в пяти минутах ходьбы.
-- Я знаю. Обуховской Обороны, 209. - Елена Сергеевна произнесла адрес шёпотом, чтобы никто из редких прохожих не догадался, что она банально влюблена - а это не лучшее состояние для монтажёра, тогда в корзину летят не те обрывки плёнки, окончательный монтаж оказывается рваным, важные смысловые куски навсегда теряются, а оставшиеся сняты всегда не в фокусе, но именно за это и дают призы в Каннах с формулировками "путешествие по родному краю, ставшее путешествием вглубь себя" и "дантовские претензии".
Итак, что осталось после монтажного ножа? Почта, чужая женщина и харакири.
Почта в Кижах покачивалась на дебаркадере; оказалось, что отсюда можно послать письмо в фирменном конверте - если не начнётся затяжной шторм, послание дойдёт быстро, конечно, как выразился Маратгельман, пока его не перехватит в Коломне какой-нибудь местный раскольников с ледорубом, охотник на стариков троцких.
На Валааме Елена Сергеевна увидела редких в тех краях японских туристов, которые щебетали что-то (Маратгельман сказал по этому поводу "Japanese twitter"). Оказалось, что японцев больше всего интересует то, чем занимаются на острове монахи и отшельники, на что русский гид с улыбкой ответил "медитацией", и Елена Сергеевна подумала, что более точный ответ найти было трудно. Впрочем, услышав ответ гида, японец с самым большим фотоаппаратом неожиданно стал шарить у себя за пазухой - казалось, он ищет меч, чтобы сделать себе харакири ("ищет кусунгобу, чтобы совершить сэппуку", уточнил Маратгельман), однако дело оказалось куда серьёзнее - самурай (в этом не было никакого сомнения) решил почесать живот.
В этот момент у Маратагельмана зазвонил телефон. Елена Сергеевна знала, что это звонит женщина, звонит не первый раз, а это значило только, что её мужчина ускользает, уплывает, как рыба, сорвавшаяся с крючка, но удерживать никого Елена Сергеевна не будет, потому что с юности ненавидит рыбалку; пару истерик, пожалуй, закатит, но разве что соблюдая ненужную гендерную гордость и полузабытые законы жанра.
*********
-- И ты его отпустила? - Людочка задала вопрос с плохо скрываемой ненавистью, видимо, примеряя ситуацию на себя. - Он ведь тебя предал. И наверняка он прёт по жизни, как пароход и делает стоянки согласно только расписанию.
-- Это не вопрос этики. Чистая эстетика, стиль, в конце концов. Он вообще-то формально был очень вежлив - масса "здрасьте, пжалста, извините". Просто он не овладел в совершенстве искусством расставания, но с годами это придёт, а пока пусть думает, что никто в этом мире никому ничего не должен. Никогда.
-- Но ты ведь и сама так думаешь? Никто и никогда?
-- Трудно удержать улитку, уплывающую на теплоходе, - прошептала Елена Сергеевна и подумала, что зря их любимым с Людочкой пожеланием было "да пребудет с тобой сила", ведь в данном случае это только оправдание и иллюзия для слабых людей, решивших, что не надо плыть, проще утонуть. Но даже тогда лучше найти свой "ВодоходЪ", и станут возможны даже прогулки по воде хотя бы потому, что ты сам станешь водой. И, главное, можно где-нибудь на Валааме неожиданно встретить японца, который достанет кусунгобу и разрубит клубок твоей жизни, который ты сама и запутала, и никто не исключает, что самураем станешь ты сам для того только, чтобы чесать, где чешется - да, мы настаиваем именно на такой, пусть излишне поэтичной, формулировке.