Кошки нас поделили!
Я теперь Лушин человек, Машка - Мартин.
Луша меня охраняет. Стоит мелкой зайти в комнату, где я сижу, начинает шипеть и ее гонять. При этом совершенно спокойно позволяет мелкой хамски жрать из своей миски - там же вкуснее! Теперь Лушину мисочку приходится наполнять в два раза чаще, а миска мелкой стоит практически нетронутая.
Мелкая, впрочем, со мной сближаться не торопится, поскольку помнит, кто ей капал на морду горькую гадость.
Мурка сидит у себя в комнате, вяжет шарфик в цветах Слизерина. Прохожу мимо, оттуда выскакивает мелкая с видом вороватым и уносится по коридору в противоположную сторону. По пути с глухим стуком встречается с полуоткрытой дверью в ванную. Захожу к Мурке попросить чтобы не забывала дверь поплотнее прикрывать, а то мелкая у нас и так не Эйнштейн. Оказывается, Мурка из комнаты вышла, а вязание легкомысленно оставила на кровати. Ну шо? Комната равномерно опутана зеленой ниткой, крючок лежит по центру, вязание, в принципе, можно начинать заново.
Луша меня охраняет. Стоит мелкой зайти в комнату, где я сижу, начинает шипеть и ее гонять. При этом совершенно спокойно позволяет мелкой хамски жрать из своей миски - там же вкуснее! Теперь Лушину мисочку приходится наполнять в два раза чаще, а миска мелкой стоит практически нетронутая.
Мелкая, впрочем, со мной сближаться не торопится, поскольку помнит, кто ей капал на морду горькую гадость.
Мурка сидит у себя в комнате, вяжет шарфик в цветах Слизерина. Прохожу мимо, оттуда выскакивает мелкая с видом вороватым и уносится по коридору в противоположную сторону. По пути с глухим стуком встречается с полуоткрытой дверью в ванную. Захожу к Мурке попросить чтобы не забывала дверь поплотнее прикрывать, а то мелкая у нас и так не Эйнштейн. Оказывается, Мурка из комнаты вышла, а вязание легкомысленно оставила на кровати. Ну шо? Комната равномерно опутана зеленой ниткой, крючок лежит по центру, вязание, в принципе, можно начинать заново.